И, получается, что каждый из нас видит вещи и явления не такими, какие они есть НА САМОМ ДЕЛЕ (если это «самое дело» существует), а такими, какие мы сами, каково наше индивидуальное нутро. И всё зависит от мировоззрения. От веры в истинность собственных убеждений. И у меня ощущение, будто мы все с разных планет или даже Вселенных… Если Вселенная бесконечна действительно.6

А если бы я рассказала о своей жизни Шопенгауэру, то он бы даже не удивился. Сказал бы, что всё логично, что все мы страдаем, желаем, испытываем непродолжительное облегчение, испытываем скуку, снова страдаем, и так по бесконечному кругу. «Лера, ты просто человек». «Да уважаемый, Артур, я просто человек. И я убеждена, что человек рождён для счастья. Иначе зачем всё это?».

Мой психоаналитик тоже считает, что со мной всё в порядке. Что моя жизнь – вполне логична, структурирована и целесообразна. А ещё он говорит, что те условия, в которых происходило становление моего «Я», могли разрушить меня до основания, могли привести к самоубийству или к тому, что я просто свихнусь и проведу остаток своих безумных дней в дурдоме. А я не покончила с собой, не свихнулась и это, по его мнению, – большое чудо и счастье. Повод для гордости! «Я горжусь вами, Валерия!» – стабильно раз в неделю на протяжении года слышу я эти обнадёживающе-безнадёжные слова.

Так легко заблудиться среди всех этих разрозненных мнений. Так легко потеряться. И, кажется, что я иногда теряюсь. И опираться как будто не на что. Кто прав? И в общем, существует ли это пресловутое «правильно»? Мне кажется, что нет. Всё ведь относительно. И у каждого – свой путь.

Вот мой путь привёл меня к напоминанию в календаре 31 декабря в 23:59 «Быть или не быть?» и мне, наверное, придётся выбрать что-то одно и больше не мучиться от созданной, то ли моим разумом, то ли жизненными обстоятельствами, неопределённости.

Но решу я это не сегодня. Сегодня новый год, и друзья зовут меня пить шампанское, есть оливье и смотреть «Вечера на хуторе близ Диканьки». И пока что всё вроде хорошо.

Безусловная материнская любовь – основа основ для здорового и гармоничного развития нового человека. Эта мысль всё чаще и громче транслируется в обществе. Это хорошо. Но я и без этой перманентной трансляции, идя от обратного, с ранних лет понимала, что это похоже на немногочисленную истину. Ведь я лишилась её в шесть лет – этой истины и этой любви. И до сих пор пытаюсь всеми возможными и невозможными способами вернуть себе то, что должно принадлежать каждому человеку по праву рождения – безусловную материнскую любовь.

По праву рождения я имела следующие атрибуты: рост – 51 см, вес – 3 кг 400 гр., имя – Лера, над которым спорили все мои родственники, зелёные глаза, светло-русые волосы, и невысокий шанс войти в этот мир ножками вперёд.

Гугл вещает, что при доношенном сроке беременности, тазовое предлежание плода встречается всего в 3-5 %! А уж естественные роды при положении «ножками вперёд» – это крайне редкое мероприятие.

Психоаналитик Отто Ранк8 написал целую книгу о травме рождения. И, если не углубляться в детали, то смысл таков: каждый новый человек травмирован уже самим фактом появления на свет божий. Сам процесс выхода из своей мамы – уже травма. По мнению Отто Ранка – самая глубокая и серьёзная.

Отто Ранк и сам был травмирован на голову, на мой взгляд. Но что-то в этом есть, согласитесь? Ведь рождение ребёнка – настоящая мука для матери и малыша. Боюсь даже представить, какую боль чувствует женщина во время схваток… И какое недоумение – малыш. «А куда я, собственно, попал?».

А я появилась к тому же ногами вперёд! Как будто с момента рождения начала путь к смерти. Или в общем не особо хотела вдохнуть родильного воздуха, а вместо этого навсегда остаться внутри мамочки. Или, третий вариант, – я сразу же хотела ринуться в бой, встать и смело идти жить эту жизнь. В любом случае, я ничего с того дня не помню.

А ещё у меня, как и у всех человеческих существ были – мама и папа. Дедушки и бабушки. Дяди и тёти. Сёстры и братья. В общем и целом – типичный набор новорождённого.

Правда, счастье моё детское длилось не слишком уж долго и мне слишком уж рано пришлось столкнуться с утратой. Утратой главного человека в жизни каждого – мамы.

В далёком 1998-м году, в возрасте 4-х лет я совершила своё первое крупное путешествие – из бывшей союзной республики в Россию. Воспоминаний об этом путешествии особо нет, но я, как человек разумный (или почти разумный), понимаю, что телепортироваться мы с семьёй не могли за две с лишним тысячи километров, а потому ехали на поезде. Поездка эта стала вынужденным процессом, а не собственно желанным. Мама и папа просто боялись оставаться в той республике, меньше, чем за сто лет, мутировавшей из дружественной союзной во враждебную и уже бывшую союзную.

Больше всего мне интересны чувства мамы в тот момент. Ведь я сама три года назад переехала на примерно то же расстояние от места своего долгого нахождения, что когда-то и мои родители. Правда мой переезд случился в пределах одной страны. От Волги до Енисея – Рассея, моя Рассея!9 И даже в условиях одной страны, присутствия и поддержки близких друзей и возможности вернуться обратно (нет), я чувствовала себя ментально и эмоционально, мягко сказать, так себе. И кажется, я могу примерно ощутить чувства своей молодой матери из 1998-го.

В России, в уездном городе О., нас ждала семья папы. А семья мамы так и осталась в бывшей союзной республике. И вот она, двадцатидвухлетняя замужняя девушка, с четырёхлетним ребёнком, без денег, невероятно красивая и притягательная, едет в незнакомую страну, где нет друзей, нет работы, нет жилья, нет близких – кроме меня и папы. Что она чувствовала? Я бы на её месте впала в депрессию. Вроде как, она и впала. И это стало концом конца нашей молодой семьи.

Тёплых воспоминаний, связанных с мамой у меня совсем чуть-чуть. Чуть-чуть – считается? Наверное, да.

Я помню, как она что-то готовит. Что-то очень вкусное – плов или манты. А ещё она часто делала бутерброды из белого хлеба с чесноком и майонезом. Сидела на кухне, такая стройная и милая, чистила чеснок, ловко орудовала своими длинными и тонкими пальцами чеснокодавилкой, нарезала свежий белый батон, мешала в маленькой мисочке с цветочками майонезно-чесночный соус, мазала ломтики хлеба, выкладывала сие произведение кулинарного искусства на противень и отправляла в духовку.

И такой запах распространялся по нашей съёмной квартире. И эта печальная, панельная квартира, со старой мебелью в царапинах и каких-то абстрактных детских рисунках на стенах, с мерзкого цвета дешёвым линолеумом – грязно-серо-жёлтым, с деревянными окнами, за которыми ещё виднелись обрывки советского союза, и лампочками без люстр, такая печальная квартира в этот момент становилась самым уютным местом во всей Вселенной – она становилась домом, где мама готовит своей дочке и мужу бутерброды с майонезом и чесноком.

Мне все говорят, даже бабушка, что мама вкусно готовила. Вкусно и красиво. Может, поэтому я запомнила именно этот процесс. Ведь память наша сильно искажена представлениями других людей. И запоминаем мы тоже по-разному и разное. Воспоминания всё время меняются в зависимости от картины настоящего. Очень избирательная она – память. И иногда я начинаю сомневаться – действительно ли всё так было или я это сочинила? Ведь сочинять всякое мне жутко нравилось с самого детства. Мечтать, фантазировать, воображать…