– Долетел? – спрашивает он, как обычно, не здороваясь.

– Ага.

Громов старший тяжко вздыхает.

– Зачем тебе это надо, Мирон? Вот что ты вляпался?

– Ни во что, – усмехаюсь. – Это помощь… любимому человеку.

– Моделька твоя сглупила где-то?

– Нет. Дело не в Ладе.

В мобильном слышится глухой хохот. И треск ладони по столу.

– Что смешного? – спрашиваю мрачно.

Смотрю вперёд на то, как мы с таксистом плавно прибыли в длинную пробку.

– Вспомнил себя в двадцать, – говорит дядя Глеб. – Как ты их друг от друга отличаешь?

– Кого?

– Свои любови?

Пф-ф…

Если бы дядя знал, кому именно я помогаю с его протекцией, охренел бы знатно и тут же сдал нас Руслану. Даже не сомневаюсь.

– Сравнивают обычно что-то похожее, – отвечаю тихо. – Здесь не та ситуация.

– Ясно, – вздыхает Громов. – Давай там, аккуратнее. Родион Дорофеевич обещал посмотреть, но на быстрый результат сказал не рассчитывать.

Похуй.

Время есть.

Попрощавшись с дядей, просовываю руку в карман куртки и сжимаю драгоценную флешку.

Всю прошлую ночь мы провели вместе с Соболевым. Пытались через хакерские проги воскресить удалённую запись с видеокамер, установленных в коридоре ночного клуба.

После того как отвёз Мию домой и мысленно получил от неё удар по яйцам, сразу поехал домой к Валеевой. Тая вышла в слезах и всхлипывая рассказала много интересного.

Например, что презервативы на консультации по истории Мие в сумку подкинула Анжела. Мажорка с их курса. Решила просто приколоться, а когда запахло жаренным побоялась рассказать. Попросила девчонок её прикрыть.

По поводу сообщений и шантажа, Валеева ничего не знает. Над Ладой пошутить хотела, десять раз извинилась. А вот всё остальное – клянётся – не её рук дело.

Так и выходит.

Всё замкнулось на записи с видеокамер. Но и её успели подтереть. Охранник из ЧОПа клянётся, что ничего не знает. Взгляд у него хитрый, я бы такому не доверял.

Не справившись самостоятельно, пришлось обратиться к дяде Глебу. В прошлом он работал в органах, поэтому поворчав, всё-таки сделал всего один звонок и договорился, что я лично привезу флешку.

Поездка в Москву выпала как нельзя удачно. Встретившись с нужным человеком, извлекаю телефон из кармана.

– Привет, ты где? – спрашиваю ровно.

– Хмм… в павильоне. На ВДНХ.

– Окей. Скинь геолокацию.

– Хорошо, – ошарашенно отвечает Лада.

Застегнув куртку, захожу в метро и выбираю нужную ветку на светящейся карте. В поезде смотрю в одну точку. Проверяю телефон. Звонков нет, сообщений тоже.

Выдумать правила в любой игре с Алиевой может только Алиева.

Блядь.

Поджав губы, вспоминаю её вчерашнюю...

Слёзы хрустальные, растерянность на лице, а потом решимость. С чего я вообще подумал, что она будет ждать?

Никогда не будет.

Ни минуты.

Усмехаюсь. Взрывная Карамелина.

Выйдя из метро, направляюсь в сторону ВДНХ, чтобы ощутить несколько, пожалуй, самых неприятных минут в жизни.

– Привет, – удивлённо улыбается Лада и стремительно бежит ко мне через весь павильон, запахивая шёлковый халат на ходу. – Не пугайся, у нас тут всё прилично. Просто перегрим.

На голове мелкие бигуди, под глазами полупрозрачные патчи с блёстками.

Смешная.

Она красивая и далеко не последний для меня человек на земле. Мне действительно сложно было сюда приехать, чтобы рубить отношения наживую. Ну, а как к такому подготовишь?

Пиздец.

– Привет, – отвечаю спокойно, озираясь по сторонам. – Надо поговорить, – сжимаю зубы.

Тяжело вздыхаю, понимая… то, что сейчас произойдёт вполне закономерно и когда-то должно было случиться. Но от этого внутри не менее херово.

На душе осадок, пепел с огарками. Потому что только конченный идиот будет радоваться, когда причиняет боль другому. Только полный мудак. Тем более, девушке, с которой действительно было хорошо.

Наши приключения в Европе, с которых всё началось, были… фееричными. Моя влюблённость к Ладе, как тонкая воздушная плёнка, на время смогла укрыть моё истерзанное сомнениями сердце.

Блядь.

Не смог. Не смог! Не. Смог.

Уговаривал себя.

Впитывал в себя речи Руслана. Пытался думать головой, как он просил. Быть трезвомыслящим, быть взрослее. Уехал в Европу, как опять же он посоветовал…

Сейчас по хрену на всё.

Лада внимательно изучает выражение моего лица и придвигается.

– Так соскучился, что решил приехать, любимый? – спрашивает она, окутывая мою шею.

Нервно облизывает губы и тянется за поцелуем. Качаю головой, аккуратно снимая её руки с себя, и смотрю прямо в глаза, замечая там пролетающий мимолётный страх.

Наверняка мой взгляд получается виноватым…

Сто процентов, потому что Лада… скорее всего, всё понимает, и хрупкое тело начинает бить мелкая дрожь.

Но она достаточно быстро берёт себя в руки…

– Я же завтра возвращаюсь домой. Съёмка всего на три дня, – щебечет без остановки, отводя глаза, теребит пальцами пояс от халата. – Мы с тобой всего на час разминулись. Ты из деревни вернулся, а у меня самолёт. Хотела тебя дождаться, ещё это чемодан. Замок заело, кое-как успела в аэропорт…

– Ла-да, – вздыхаю тяжело.

Она резко отворачивается и всхлипывает. Крутит головой неверяще.

– Не понимаю, – шепчет. – Почему?

У меня есть конкретный ответ на этот вопрос, который заключается в одном лишь имени, но я не собираюсь её унижать. Ведь унижает не само наличие сильных чувств на стороне у того, кто тебя бросает…

Унижает совсем другое. То, с какой лёгкостью человек швыряет эту информацию тебе в лицо.

Снова озираюсь по сторонам. В павильоне практически пусто. Только несколько человек, устанавливающих свет, на площадке с интересом поглядывают.

– Лада…

Подступаю ближе и размещаю ладони на узких плечиках, она замирает. Обхватывает мои пальцы и тянет их на себя, заставляет приобнять. В нос проникает привычный шлейф туалетной воды.

– Почему? – переспрашивает она. – Я ведь была для тебя идеальной. Старалась.

– Я знаю, – хриплю.

– Что не так? Из-за моей истерики в субботу? – поворачивает голову и доверчиво смотрит. – Хочешь, я перед ней извинюсь. Перед тобой. Больше никогда не услышишь от меня такого.

– Не надо, – останавливаю. – Дело во мне. Не в тебе.

– Это всё хрень собачья, – отпихивает она мои руки брезгливо. – Не надо мне рассказывать. Я не малолетка.

Утирает досадные слёзы, встряхивает бигуди и отходит к зеркалу, чтобы поправить патчи.

– Как мне теперь сниматься, Громов? – недовольно на меня смотрит. – Ты подождать не мог?

– Нет.

Вернее, я мог...

Но есть одна вредная девчонка, которой не терпится. И Демидов, постоянно маячащий на горизонте.

– Это из-за неё, да? Вожжа тебе под хвост попала?

– Из-за меня, – упрямо стою на своём.

– Ты… ведь пожалеешь, – бледное лицо принимает злую маску. – Она не будет как я…

Кружит глазами по моему телу, останавливая взгляд в зоне паха.

– Как ты? - усмехаюсь.

– Да, как я, – отвечает она самодовольно. Кажется, успокаивается. – Забудешь, что такое классный секс и всё равно вернёшься, любимый.

– Не будет такого, – заверяю. - Выбрось эту фигню из головы, — жёстко добавляю.

Просто... она не понимает степени моей решимости. И никто не поймёт.

Дело ведь не в сексе.

Я просто хочу видеть одну вредину…Видеть рядом с собой каждый день своей жизни. Я... задолбался бороться сам с собой.

Вот и всё.

С долей иронией наблюдаю, как Лада изгибается всем телом.

– Посмотрим-посмотрим, – улыбается она, придвигается и стирает несуществующие крошки с моего плеча...

Глава 33. Мирон и Горный Хрусталь...

Обратный вылет задерживается.

Как идиот брожу вдоль витрин в «Шереметьево» и пытаюсь дозвониться до Карамелины. Что-то мне подсказывает, что я опять удостоен чести побывать в её чёрном списке.