Потом закатываю глаза. Я ведь уже всё решила?! Стоит ли набивать цену?

– Мне тебя у него отпросить? – с иронией хмыкает Мирон.

– Только попробуй, – гордо разворачиваюсь и иду за одеждой.

Позвоночник покалывает пока отыскиваю спортивный костюм, носки и комплект белья. С достоинством оборачиваюсь, и взмахом подбородка указываю гостю на выход.

– Шевели попой, Карамелина. Рабочий день в типографии не резиновый, – усмехается Громов и отправляется к двери.

Глава 24. Изливающая душу Мия.

Не собираюсь ради него наряжаться, думаю я, натягивая на комплект из топа и шорт, легинсы с толстовкой цвета пыльной розы.

Мы по делу едем.

И разговаривать с ним тоже не собираюсь.

Всю дорогу буду слушать любимую музыку. Прихватываю наушники в зарядном кейсе и вместе с телефоном кидаю их в рюкзак. Спустившись на первый этаж, прохожу на кухню и выдвигаю ящик со сладостями.

Так-с.

Забираю целую пачку «Киндер-шоколада» и как дура зависаю на батончике «Сникерс». Громов его просто обожает.

Постукиваю по шоколадке пальцем.

А ещё Громов любит Ладу, напоминаю себе, мстительно складывая в рюкзак «Марс». Состроив мордочку, застёгиваю молнию.

То-то же.

– Ты куда? – спрашивает мама, проходя мимо кухни в столовую.

– Мы… с Миром в одно место прокатимся.

– С Миром, – хмурится она. – А как же приём в администрации?!

– Я написала Лёве, что не пойду. Извинилась перед ним.

– Так не делается, – мама расстроенно качает головой. – Он не обиделся?!

– Нормально всё, – машу рукой. – Вечером буду. Пока мамуль.

Если честно, я просто счастлива!

И вовсе не оттого, что отправляюсь в мини-путешествие с бывшим дружком.

Нет.

Я так не хотела идти на этот приём, что Громов стал отличным предлогом для отказа Демидову. Правда, я трусливо написала, что плохо себя чувствую, а Лев пожелал поскорее выздоравливать и сообщил, что позвонит вечером.

Ощущаю себя ужасной обманщицей, недостойной такого классного парня.

В прихожей натягиваю короткий блестящий дутый пуховик и серебристые угги.

– Мы в область едем… По зимней трассе, – Мирон отводит взгляд от экрана телефона и недовольно изучает мои ноги. – Чё ты вырядилась как на фотосессию?!

– Мы ведь на машине…

– Это дорога, Карамелина. Машина может сломаться.

Невозмутимо укладываю рюкзак себе на колени и поворачиваюсь к Громову:

– Даже БМВ?..

Играю бровями.

Мир посмеиваясь заводит автомобиль и выруливает на дорогу.

– Даже БМВ ломается. Это всего лишь вещь. Но понадёжнее будет чем…

– Только попробуй, – предупреждаю с серьёзным лицом.

– Чем корейцы, – договаривает он благоразумно.

– Спасибо.

Наш посёлок находится практически на выезде из города, поэтому мы довольно быстро оказываемся на трассе. Мирон устраивается в правый ряд и заметно расслабившись, немного съезжает в кресле, расставляя ноги.

Периодически бросает на меня многозначительные взгляды.

– Рассказывай давай, – говорит тихо.

Забираю воздух в лёгкие. Я ждала. Боже. Из меня как из табакерки тут же сыпется:

– Всё началось в Новый год…

– Пфф… так давно?!

– Да. Мне пришло сообщение с анонимного номера. Поздравили с праздником, обозвали овцой и посоветовали крепиться, потому что год будет для меня тяжёлым.

Безукоризненные черты лица ломаются, но это всё равно красиво. Любуюсь.

– Пиздец. И чё ты молчала, дурочка моя?

– Перестань, – стону. – Я тебе рассказываю ни для того, чтобы выслушивать нотации.

Мирон враз становится серьёзнее.

– Продолжай.

– Потом мне пришло видео из клуба, – закусываю губу.

– Какое?

– С Офицеровым, – смущаюсь. – Из випки. Помнишь?

– С удовольствием бы забыл, – выплёвывает он.

– Почему? – хмурюсь.

– Не бери в голову. Видео… – почёсывает подбородок двумя пальцами. – Там же не было камер. Я проверял.

– Не было, – киваю. – Значит, кто-то снимал. За шторой у стены.

Моё лицо заливается краской.

– Это уже интереснее и было не так давно. Сгоняю завтра в клуб, чтобы просмотреть видеозаписи из тамбура и зала. Может, будет видно, кто заходил в випку перед вами.

– Спасибо.

Минут десять едем в полнейшей тишине. Кажется, Громов и думать забыл про мои проблемы, но я уверена, что он обмозговывает обрушившуюся на него информацию.

– Я так понимаю, это шантаж? – хмурится Мирон, поглядывая в зеркало заднего вида. – Что тебе надо было сделать?

– Завалить зачёт, – произношу еле слышно.

– И ты пошла на поводу у шантажиста? – взбешено восклицает.

– А что мне было делать? – развожу руками.

– Рассказать отцу, как минимум.

– Только попробуй, – предупреждаю, грозя ему пальцем.

– Почему ты…

– Это не обсуждается, Мир.

– Но по-че-му? Ты можешь мне внятно объяснить?

– Не хочу, чтобы отец видел… Там такой ужас… Кринж.

Мотаю головой. Немыслимо.

– Я помню всё до мелочей, – ворчит он под нос. – Ничего такого ужасного там не было, не нагнетай. Если бы ты там сексом занималась или, ещё невообразимее, делала минет.

Он хохочет, будто сама мысль о том, что я могу делать что-то подобное вызывает только улыбку.

Это злит чрезвычайно.

– Что за «ещё невообразимее»? – оскорбляюсь. – Что смешного в том, что я могла делать кому-то минет?

Смех мгновенно прекращается, а мужские ладони с силой стискивают руль.

– Ты же несерьёзно? – его глаза метают в меня молнии.

– Надеюсь, это ты несерьёзно, – парирую. – И смею тебе напомнить, у меня есть парень, который взрослее тебя на три года.

Последнее звучит немного по-детски, но я стараюсь об этом не думать.

– При чём здесь возраст и секс? – удивляется Громов. – Мне кажется, здесь больше влияют другие величины, – подмигивает мне.

– Ой, всё, – зажимаю уши. – Хватит, пожалуйста.

Он снова смеётся и, кажется, успокаивается.

– Ладно. Так почему ты не рассказала отцу, Карамелина?

– Мне стыдно, – морщусь. – Он считает меня такой идеальной. Так гордится. Когда я думаю, что папа когда-нибудь увидит нечто подобное, у меня руки дрожат.

Киваю на сложенные ладони.

Мирон тяжело вздыхает и тянется к ним, приободряюще сжимает мои пальцы. Улыбаюсь ему в ответ.

– Спасибо…

– Ты не права, Мия.

– Почему?

– Семья – это место, где тебя примут любой.

– Я никогда не была «любой». Всегда вела себя подобающим образом. Училась на отлично.

– Всё так, – соглашается Мирон.

– Тогда откуда ты знаешь, примут ли они меня после такого видео? – удивляюсь.

– Руслан с Элиной тебя любят, – пожимает он плечами.

– Идеальных все любят.

Кроме тебя, – договариваю про себя.

Ты питаешь слабость к порочным и грязным. Желательно без трусов.

– Загоняешься, Мий. И делаешь из мухи слона.

– Я умру, если это видео опубликуют, Мирон. Просто умру от стыда в ту же секунду. Сгорю дотла.

Громов оглушительно цокает и склоняет голову раздумывая. Снова сжимает мои ладони. Впервые чувствуя поддержку, ощущаю солёные слёзы на губах.

– Противоположность стыда – это свобода, – тихо произносит он. – Пока ты чего-то стыдишься, ты в тисках и кто-то умело этим пользуется.

– Кто это может быть? – искренне недоумеваю.

– Скорее всего, тот, кто хорошо тебя знает…

Глава 25. Замороженная Мия (не путать с "отмороженная")

Благодаря начавшемуся снегопаду, на место мы приезжаем только к пяти часам вечера. Согласно указанному адресу, останавливаемся у серого высокого забора и ржавых ворот.

Мои наушники так и остались спокойно лежать в рюкзаке, а мы всю дорогу общались. Перебирали всех моих подруг и университетских знакомых.

На самом деле, это ужасно незаслуженно и стыдно.

Хочешь не хочешь, начинаешь подозревать самых близких. Ещё и себя в этом винишь.