– И последний. Сорок! – воскликнул восхищенно судья.

Послышался свист и последний удар. Наконец-то все закончилось. Я устало отпустил ремни. Челюсть болела от того, как я стискивал зубы от боли. Пошатнувшись, я отошёл от столба и огляделся вокруг. Всё стихло. Изумлённая толпа смотрела на меня во все глаза. Слышался лишь тихий плач Миры и Весперии.

– Всего-то, – наигранно хмыкнул я. – Я думал, твоя рука будет тяжелее, а ты так, всего лишь приласкал, – рассмеявшись обратился я к палачу.

Смеяться, говорить и двигаться было крайне больно. Я врал всем, я врал себе. Боль от спины разносилась по всему телу, хотелось просто упасть. Голова кружилась. Я чувствовал, как струйки крови затекали даже в штаны. Я весь был обмыт собственной кровью. Подойдя к Весперии, я наклонился к ней и взял её на руки. На это я приложил огромное количество сил. Ещё раз пошатнувшись назад, я устоял. Весперия обняла меня за шею и уткнулась куда-то в плечо тихо плакала.

Спустившись с плахи и гордо подняв голову, я пошёл сквозь толпу, расступавшуюся в тихом гудении. Все смотрели на мою обезображенную спину, на то, как с неё стекала кровь, и как клочки кожи и мяса свисали с неё. «Это герой!», «Гляньте, герой веков!», «Настоящий мужчина!» – слышалось в толпе. В конце толпы возвышался Ахерон. Я и представить себе не мог, как мне на него взобраться! Но Ахерон лишь склонил свою морду ко мне, а после повернувшись боком сложив свои огромные ноги лёг. И хоть с трудом, но всё же я взобрался на него, но сначала посадил Весперию. Как только я сел, Ахерон резко вскочил, и адская боль разнеслась по телу, я зашипел и сморщился. О, как же больно!

– Надеюсь, это будет вам уроком, – лишь громко сказал я. – Сегодня вы утратили свою единственную звезду!

Развернувшись, мы отправились обратно в гостиницу. Я лишь мечтал о прохладе и кровати.

Я смутно помню, как добрался до гостиницы, как помогли мне спешиться с коня и как добрёл до номера. Оказавшись на кровати, я почти отключился. Помню, как в тумане, лицо хозяина гостиницы, когда я ему что-то говорил. Сколько я проспал, я не знаю. Очнулся с дикой болью в спине. Боль огненной волной проходила по всему телу, отзываясь в самых далеких уголках моей порочной души. Я даже не сразу заметил, что не один в спальне. С трудом поднявшись и осмотрев пространство вокруг, я увидел Весперию, сидевшую на кушетке у окна. Она была одета в аккуратное платьице, её обрезанные короткие волосы были собраны и закреплены симпатичными заколками. В руках она крутила куклу, будто не понимая, что с ней делать.

С дикой болью и стоном сел на край кровати. В глазах потемнело. Как же давно я не чувствовал истязаний своего тела. Но смотря на эту удивительную маленькую и такую хрупкую девочку, я понимал, что оно того стоило. Увидев, что я встал, она тут же отбросила куклу и подбежала ко мне. В её удивительных глазах читалась тревога и страх. Слабо улыбнувшись ей, я встал и пошатнулся, чуть не упав. Всё-таки я изнежился за последнее время. Раньше после такой ерунды мне давали время немного отлежаться, но вскоре приходилось вставать за работу, гремя цепями в знойную жару.

Отогнав от себя неприятные воспоминания, я с трудом оделся и вышел в коридор, за мной словно хвост шла Весперия. Нужно было найти Христофора и узнать последние новости, но гостиница словно вымерла, на этаже никого не было: ни вечно снующих туда-сюда горничных, ни управляющих, не было даже гостей. Зато со стороны балкона шёл дикий шум, словно от беснующейся толпы. Подойдя ближе к балкону, я увидел, что так оно и оказалось.

У гостиной, казалось, собрался весь город. Люди бунтовали и что-то требовали. Забыв про боль и, что хвостом за мной ходит девочка, я вышел на балкон. Окинув улицу взглядом, на лестнице около гостиной я обнаружил расстроенную Миру. Перед ней собралась вся сопровождавшая её стража, около стоял Христофор с мечем наготове. Перед ними едва державшая себя в руках разъярённая толпа людей. Слышались крики и обвинения. Голос откуда-то из глубины террасы призывал к спокойствию и мирному решению конфликтов, в нём я узнал голос судьи. Слышались и ещё голоса, скорее всего, это были голоса чиновников, которые как трусы прятались за спиной принцессы. Мира хоть и казалась растерянной, но храбрости ей не занимать: так близко стоять к толпе, которая готова в раз разорвать её и всю стражу, для этого нужно иметь много смелости.

«А вот и веселье», – подумал я. Кто я такой, если я не встану между толпой и принцессой? Я не буду являться собой, великим героем. Напрочь забыв про боль и своё состояние, я спрыгнул с балкона на ступеньки в аккурат между принцессой и мечниками. Не смотря на сильную раздирающую боль, я всё-таки выпрямился и гордо встал в пол оборота перед толпой. Сзади была принцесса с Христофором и все чины города.

От моего внезапного появления принцесса громко ахнула, а толпа на доли минуты замолкла.

– Я посмотрю, тут все так счастливы моему скорому выздоровлению, что не сдержались и пришли поздравить меня с этим? – мой громогласный голос эхом разнесся над притихшей толпой.

– Люцифер, тут бунт по принятию имперской семьей нового закона, – кратко пояснил Христофор.

Кивнув ему в знак благодарности за пояснение ситуации, я снова хотел было обратиться к толпе, но за меня это сделала принцесса Мира. Она хоть и была бледна, и руки её сжались в кулаки так, что побелели костяшки, но всем своим видом показывала стойкость и уверенность, в отличии от тех чиновников, которые трусливо прятались за её хрупкой спинкой.

– Прошу вас, подданные империи, успокойтесь и выслушайте меня, – голос её был ровен и строг. Лицо, казалось, кроме спокойствия ничего уже не выражало. – Я понимаю, что для вас этот закон сейчас кажется неуместным и абсурдным, но он направлен на благополучие империи Солярис и…

Мира не успела договорить, как кто-то из толпы резко и гневно перебил её.

– Да, как-же, на благополучие! На благополучие лишь имперской свиты! – нервно кто-то брюзжал. – А мы, простой люд, должны платить за это со своего кармана, который и так дырявый! – вслед за ним послышалось множество других недовольных голосов.

Я человек терпеливый, но моё терпение не бесконечное. Ударив молнией недалеко от толпы так, чтобы их не задело, я захотел испугать их. Так и случилось. Толпа завизжала и отскочила, и лишь когда они начали от шока приходить в себя, я сорвался на крик. То ли во мне говорила боль, что никак не утихала и только с большей силой нарастала, то ли злость.

– Да как ты, собака, смеешь перебивать принцессу? Мать твою, ты забыл своё место? Я напомню! – я грозно двинулся на толпу, готовый разогнать весь этот митинг и залить площадь кровью.

– Герой, не стоит, – кротко призвала меня к спокойствию Мира. – Я призываю вас к порядку и прошу тишины! – обратилась она к народу. – Я, как и вы, считаю, что закон сейчас неуместен, но этот закон направлен на будущее. Задумайтесь, что будет, условно, через год? Этот закон принесет мир и спокойствие на всю территорию империи.

Толпа начала шумно обсуждать слова принцессы между собой и разделилась на два лагеря: на тех, кто начал понимать смысл закона, и на тех, кто всё ещё считал его абсурдным. Сам же я не знал, на что он направлен, и в целом, что за новый закон был издан в столице. Да меня это сейчас мало интересовало.

– Я гарантирую, что уже через год вы, преданный народ империи Солярис, будете благодарны тому, какие возможности откроет перед вами этот закон. Только задумайтесь над этим, и вы всё поймете. Да, первый год будет сложным, но он будет сложным для всех, начиная с тех, кто в рабстве, заканчивая даже нами, имперской семьей и самим императором. Император Стефан Мудрый не издает такие законы без веской на то причины.

Люди потихоньку начинала успокаиваться, и на сторону тех, кто понимал закон, переходило все больше и больше людей. Мира же спокойно продолжала свою речь, и чем дольше она объясняла смысл и суть принятого нового закона, тем спокойнее становилась толпа. В конце концов, ей удалось убедить людей в правильности, а главное – в востребованности этого закона, и люди мирно стали расходиться по домам. Сама же принцесса и её свита пошли в гостиную. Я лишь покорно последовал за ними, лишь разок взглянув на балкон, где стояла Весперия.