Телефон пронзительно заверещал, и Патрик немедленно окликнул ее снизу:
— Это вас! У меня сейчас инфаркт будет! Какой-то тип уверяет, что он герцог!
Наконец-то! Беддингтон прослышал о прошлой ночи и звонит, чтобы разорвать помолвку!
Эмма метнулась к противоположной стене, глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и подняла трубку.
— Доброе утро, ваша светлость.
— Эмма, дорогая, я слышал весьма неутешительные новости.
Она буквально задрожала от приятного предвкушения. Вот оно! Еще минута, и она навеки освободится от него… если повезет, конечно! И «Святая Гертруда» в безопасности!
— До меня дошли слухи, будто вы на виду у всех покупали бульварную газетенку! Весьма незначительный повод для беспокойства, признаю, но я весьма встревожен. Не представлял, что вы читаете подобный хлам!
Эмма нахмурилась. Покупка таблоида была наименее страшным из длинного списка ее преступлений. Как насчет остальных?
Она ожидала, что он перечислит все ее скандальные покупки или упомянет о ее непристойном поведении в «Роустэбауте». Ну хотя бы взбесится оттого, что Эмма целовала Кенни на виду у всех.
— Если вам так хочется читать эту ужасную дребедень, не можете ли по крайней мере попросить кого-либо покупать ее для вас?
Эмма затаила дыхание, мысленно умоляя его расспросить о тесте на беременность, презервативах и шампуне от вшей!
— Да, едва не забыл! Моя сестра передает, что нашла для вас платье, вполне подходящее для вечера по случаю оглашения помолвки. Она попросила отложить его до вашего приезда.
Эмма бессильно опустилась на высокий табурет, обитый мебельным ситцем.
— Вы что, наняли кого-то следить за мной?
— Следить? Разумеется, нет. Как вы могли подумать! Просто у меня свои источники.
— И это все, что донесли вам ваши источники? Что я купила таблоид?
— Не могу взять в толк, почему вас интересует такой вздор. Но если за вами не водится худших грехов, этот я как-нибудь вынесу. Энн, моя вторая жена, обожала «желтую» прессу.
Он извинился и что-то бросил стоявшему рядом человеку.
— Простите, Эмма, я должен идти, звонок по другой линии. И отныне помните: любой ваш поступок так или иначе отражается на моей репутации.
Он положил трубку прежде, чем Эмма попрощалась.
Горячая булочка с ежевикой, которую Эмма с таким наслаждением проглотила всего несколько минут назад, комом встала в желудке. Она рассеянно поиграла шнуром. Как получилось, что Хью пронюхал лишь про таблоид?
Эмма безуспешно попыталась собраться с мыслями. В кухню вошел Патрик, которому не терпелось узнать, что связывает ее с герцогом. Она изложила ему весьма усеченную версию, и Патрик как раз попытался вытянуть из нее побольше сведений, когда в дверях возникла Тори, в узких белых джинсах и голубой футболке. Небрежно, по последней моде собранные в копну длинные волосы водопадом рвались из-под ярко-желтой заколки. Она усердию работала челюстями, перемалывая жвачку.
— Эй, леди Эмма, хватит мечтать! Нам пора!
— Мы куда-то собрались?
— Урок вождения.
Тори выплюнула жвачку в ведро для мусора и немедленно сунула в рот очередную пластинку.
— Не имею ни малейшего желания учиться водить.
— Знаю, но придется.
— Но, Тори…
— Поднимайте задницу, ваша милость. Моя королевская колесница ждет. Или вы трусите?
— Конечно, трушу! Иначе почему все эти годы я не садилась за руль?
— Все, что от вас требуется, — проехать туда и обратно по дорожке. С этим вы справитесь?
— Возможно, но не вижу смысла…
— Всегда есть смысл плюнуть в глаза дьяволу. Зеленые глаза Тори вызывающе вспыхнули. Патрик взял Эмму за руку и поднял с табурета.
— Делайте, как она говорит, леди Эмма. Жизнь и без того слишком коротка, чтобы тратить ее на всякие фобии.
У Эммы хватило бы сил справиться с одним, но не с двумя, к тому же она боялась показаться совершенно никчемной и безвольной.
— Ладно, — нехотя выдавила она. — Взад-вперед по дорожке, и все.
Разумеется, этим дело не кончилось. После получасового урока Тори каким-то образом сумела вытащить ее на шоссе, заверив, что в это время дня движение там совершенно никакое.
У Эммы вспотели ладони и футболка на спине совершенно промокла. Вцепившись в баранку, она пыталась выбросить из памяти тот страшный день, когда ей было десять и ярко-желтый грузовик угрожающе надвигался на их машину.
Она подобралась ближе к разделительной линии и дернула рулевое колесо.
— Расслабьтесь, — велела Тори, — иначе пальцы судорогой сведет.
— Да перестаньте вы щелкать жвачкой!
— Черт, ну и капризная же вы! Да к тому же маленько с прибабахом! Кстати, в этой стране правостороннее движение, если успели заметить.
— О Боже!
Эмма отчаянно крутанула руль вправо, но неловко вписалась в поворот, и шины все-таки проехались по гравию. Наконец ей удалось перестроиться в нужный ряд.
— Вам следовало сразу мне сказать! Я думала, сейчас сознание потеряю!
— Дышите глубже.
— Поверить не могу, что вы вовлекли меня в такую авантюру! О, Тори, сзади грузовик!
— Если не будете жать на тормоза, стало быть, не о чем волноваться.
— Почему вы творите это со мной?
— Решила бросить курить, и поэтому мне требуется отвлечься. Доводить кого-то до умопомрачения — не такая уж плохая идея, как по-вашему? — Тори злобно насупилась. — И я бросаю курить не для какого-то… а исключительно ради себя. Так что, если кто-нибудь станет в вашем присутствии комментировать мой поступок, прошу послать его ко всем чертям! Пусть не сует носа в чужие дела!
— Я больше не могу! Немедленно останавливаюсь.
— В городе есть закусочная. Там и причалим.
— В городе?! Ни за что!
— Теперь, когда вы преодолели неприятную тенденцию рулить против движения и ехать не по той стороне, все идет как нельзя лучше.
— У меня… у меня нет прав.
— Я скорешилась со всеми здешними копами. Не о чем беспокоиться.
— Я не волнуюсь, а умираю от страха.
— Мы обе еще живы, а это уже кое-что.
Каким-то образом Эмма ухитрилась доползти до города и припарковаться на большой стоянке у закусочной. Она выключила зажигание и, испытывая облегчение, прислонилась к спинке сиденья. Тори широко улыбнулась.
— Горды собой?
Эмма хмуро воззрилась на нее.
— Да ну, бросьте! Признайтесь, вы сделали то, на что не считали себя способной.
Теперь, когда сердце постепенно стало биться ровнее, а дыхание успокоилось, Эмма сообразила, что, кажется, в самом деле немного гордится. Неумение водить машину последнее время так сильно ей мешало! Правда, ее искусство и сейчас далеко от совершенства.
— Еще бы мне не быть счастливой! По крайней мере мы все еще живы, — буркнула она.
— Пойдемте, — рассмеялась Тори, — куплю вам кофе, чтобы было чем отпраздновать!
В зале закусочной «У Джимми» под потолком бегал игрушечный поезд. Хромированные стулья стояли вокруг столиков, покрытых клеенкой в бело-черную клетку, над головами вертелись лопасти больших вентиляторов. На грифельной доске у входа красовалось сегодняшнее меню: жареные цыплята, свиные отбивные, тушеная окра с марковью и зеленым салатом. Эмме не хотелось, чтобы дети видели ЭТО, и она, попросив у женщины за прилавком мел, старательно исправила ошибку. Тори радостно завопила и обняла ее.
Они сели за столик, на котором стояли бутылочки с соусами и пряностями. На стене напротив висела картина, изображающая петуха и красный фонарь. Когда поезд промчался над их головами, Эмма заметила, что на каждом вагоне красовалась крошечная эмблема какой-нибудь местной фирмы.
Тори пила кофе, принесенный официанткой, а Эмма ожидала чая, обдумывая разговор с Веллингтоном. Почему тот верзила не рассказал всего, что видел? Что за недотепу нанял Хью?
— Доброе утро, леди, — приветствовал Дек-стер, подходя к столу. Сегодня на нем была не голубая, а желтая сорочка, по-прежнему мятая, в которой он выглядел симпатично-взъерошенным, чуть рассеянным и ужасно милым. Эмма улыбнулась ему:
