– Пап, ты сам говоришь, что дерьмо случается, – попытался успокоить его я. – Я пострадал не на играх, а из-за прорыва. Это были не учащиеся другой школы, а самый натуральный монстр. Ты же понимаешь, что прорыв из других планов мог произойти и у нас в квартире, и в обычной школе, и в торговом центре?! Это просто случайность.

– Случайность?

– Да, случайность, – надавил я.

– Детский лепет! – не унимался отец. – Да куда смотрела охрана и администрация?

– Туда и смотрела, – хмыкнул я. – На играх я был назначен офицером обороны. Так что, можно сказать пошел по твоим стопам.

Отец усмехнулся при такой аналогии. Уйдя в армию безусым восемнадцатилетним парнем, в отчий дом он вернулся только спустя пять лет. Не соскучившимся по девчонкам и выпивке дембелем, а серьезным контрактником в чине капитана, который перевелся из регулярных войск в частную военную контору. А дальше встретил маму, влюбился, сыграл скорую свадьбу и почти через год появился я.

Отец не любил рассказывать про службу, мама же объясняла это тем, что некоторые его воспоминания лучше забыть.

– Пятнадцать лет и уже офицер обороны целой академии?! – сдержанно улыбнулся он, но было видно, что моему старику приятно.

– Ага. И мы вместе с Шараповым почти одолели чудовище. Как он там, кстати? – попытался я съехать с темы.

– Плохо, – честно ответил отец, который работал телохранителем Семёна. – Его череп всю ночь собирали по кускам. Глаз, опять же, лишился. Но сейчас это не проблема. Через два часа еду в аэропорт сопровождать какого-то эльфа. Говорят, он крутой игрок, который сможет на месте вырастить глаза для Семы.

– Передай ему, чтобы поправлялся, – улыбнулся я.

– Знаешь, – как бы невзначай произнес отец, – я слышал, что с Семёном у тебя отношения не заладились.

– Ну да, – улыбнулся я. – Шарапов – мудак клановый. Но общий враг как бы объединяет. Тем более, если бы не он…

Отец кивнул, давая понять, что продолжать не стоит. В первые дни после сопряжения человечество заплатило за прописную истину «Не геройствуй, иначе умрешь!» очень большую цену. Так что детям с детского сада вдалбливают наказ: «Если встретил чудовище – беги!».

Посидев еще около получаса возле моей кровати, отец засобирался на службу и едва не забыл про передачку. Но в пакете из ближайшего супермаркета лежали не апельсины или сок, а два школьных альбома, цветные карандаши и фломастеры.

От увиденной передачки у меня свело зубы. Цветные карандаши и двенадцатистраничный дешманский альбом с супергероями? Серьезно? Мне что, пять лет? Но вместо того, чтобы предъявить претензии, я поблагодарил отца. Конечно, он всегда знал, что я люблю рисовать, но не более. А потому, когда по телефону попросил у него принадлежности для рисования, он приобрел то, что посчитал правильным. Ну хоть комплект простых карандашей есть. Жить можно.

Стоило отцу уйти, как у кровати тут же материализовалась любопытная Алиса, и посыпались вопросы. Кто он такой, чем занимается, и вообще. Отвечал размыто, больше вдаваясь в процесс рисования, а не в детали. Ну серьезно, не признаваться же мне, что мой отец возит Шарапова в школу! Не знаю почему, но мне было как-то стыдно рассказывать подобное девчонке, у которой есть собственный водитель.

Сразу после ужина пришла Вольга и, орудуя двусмысленными эпитетами, выгнала любопытную Алису. Алхимик-целитель скептически посмотрела на обложившегося фломастерами и карандашами меня и неодобрительно цокнула.

– Как дети малые, – закатила она глаза. – Короче, герой, Черноозерский раскошелится на медицинскую капсулу глубокого восстановления. Мне сказали подготовить тебя к пресс-конференции, так что сегодня ты ночуешь в ней.

М-да… В который раз за день у меня от удивления вновь отвалилась челюсть.

– Как-кой еще пресс-конференции?

– Не знаю, Вадик придет и все расскажет, – отмахнулась женщина.

Вадик? Это так по-панибратски она отозвалась о директоре школы? Я, конечно, понимаю, что у Насти бабушка совсем непростая, но называть врожденного вампира просто «Вадик»?!.

Но Вольге, кажется, было плевать на мои дилеммы о субординации. Бесцеремонно задрав мою распашонку, она принялась разглядывать шов сквозь прозрачный пластырь.

– Не чешется?

– Очень, – честно признался я.

– Это хорошо. Значит заживает. Если все будет хорошо, то завтра попробуешь ходить с тросточкой.

Закончив с осмотром, который не занял и пары минут, Вольга удалилась, и только я вновь взялся за карандаш, как появился директор.

– Ты как? – участливо улыбнулся он.

Впрочем, как урожденный вампир ни пытался проявить эмоции, на его мертвом лице они все равно выглядели маской.

– Да нормально. Вольга сказала, что завтра можно будет попробовать встать.

– Это хорошо, – произнес он и тактично перешел к сути визита. – То, что произошло с вами – это нонсенс. Журналисты хотят крови, поэтому завтра будет дана официальная пресс-конференция.

Я закатил глаза. Почему-то журналисты любят называть себя акулами пера, хотя на самом деле являются помойными крысами, что питаются грязным бельем и людским горем. И моя семья в этом убедилась сполна.

– Я понимаю, в каком ты состоянии, – деловито произнес Чересов. – Но академии нужно защитить репутацию, и надеюсь, ты нам в этом поможешь.

– Как именно? – прямо спросил я, давая ему понять, что не очень горю желанием.

Он положил на край кровати тонкую папку, на обложке которой красовалось «Магнус Ермолов. Спичрайт для пресс-конференции».

– Тебе нужно будет просто зачитать текст, – произнес он, указав тощим пальцем на папку. – Это официальная позиция академии и хотелось бы, чтобы она прозвучала от тебя, как от непосредственного участника. Здесь есть все, в том числе ответы на вопросы, которые, скорее всего, прозвучат.

Я раскрыл папку и пробежался по тексту по диагонали.

– Вадим Евгеньевич, вы серьезно? Здесь ведь нет и половины правды!

– И тем не менее это официальная позиция академии, которая позволит нам выйти из сложившейся ситуации с минимальными репутационными потерями. – А затем директор перешел к банальному подкупу. – Кстати, слышал, что ты хотел бы вступить в команду академии по ганту? Думаю, когда закончатся игры, это можно будет устроить.

– Не нужно, – покачал головой я. – Я сказал это, только чтобы позлить Шарапова.

– Кстати, об этом… – ухватился за мои слова директор.

– Вадим Евгеньевич, все прекрасно понимаю. И тогда, когда мы вместе сражались против… – я замялся, поймав себя на мысли, что чуть не проговорился о том, что знаю что это была за тварь. – Этого монстра, мы действительно работали в команде. Кстати, вам удалось выяснить, что это за чудовище?

– Нет, – покачал головой директор. – Описание настолько размытое, что мы до сих пор не можем определиться была ли это химероидная тварь или разумный вид мобов из неизвестного нам мира.

– Так, может быть, я ее нарисую? – предложил директору.

– Было бы неплохо, – приветливо улыбнулся вампир, но по его голосу понял, что он не питает особых надежд по поводу моего таланта. Зря это он.

Через некоторое время в руках учителя уже лежал набросок. Достаточно точный, чтобы сходу определить в этой твари Джараксуса, но слишком грубый, чтобы Система предложила его воплотить.

Вадим Евгеньевич принял листок и задумался, разглядывая карандашный набросок.

Молчание длилось минуты две, прежде чем директор повернулся и, отбросив дипломатическую улыбочку, со всей серьезностью спросил у меня.

– Ты уверен, что нарисовал именно ту тварь, которая напала на вас, а не перерисовал это существо с картинки учебника?

В ответ отодвинул ворот распашонки и показал уже покрывшийся розовой кожицей след от зубастого языка твари.

– Да, директор, уверен.

Не размениваясь на прощание, Вадим Евгеньевич встал и повернулся к выходу, не забыв прихватить с собой и набросок. Ну и пожалуйста, блин. Обращайтесь в любое время!

– Директор, – окликнул его, вспомнив про давно мучивший меня вопрос. – У меня есть просьба.