Когда уставшие, они добрались до окраины деревни, на которой печально и мрачно темнел полуразрушенный домишко, Мушка спросил, вытягивая ногу из очередной грязевой ловушки:

— Нам же в первый дом надо, правильно?

— Да, вроде как в этот. Так, по крайней мере, вчера голуби говорили, когда с новостями прилетали — ответил шепотом Пуфик, протягивая руку другу, что бы вытащить того из холодной и липкой грязи.

Филин кружил над ними, пока друзья не дошли до забора того самого заброшенного, одинокого дома, ухнул на прощание и растворился в ночной темноте.

Гномы подошли к крыльцу и, найдя известную им щель под первой ступенькой, пролезли внутрь. Пройдя немного вперед, они оказались у другой щели, ведущей на сей раз уже в саму избу.

Перед тем, как зайти внутрь, они постучали о деревянную балку камушком, валявшимся тут же у щели.

— Это мы пришли. Есть кто дома? — проговорил Пуфик и тут же в щели показалась голова Нома.

— Ооооо! Это вы! Заходите, — радостно проговорил один из близнецов.

Пуфик, Мушка и Марта пролезли через щель и тут же на них набросились с объятиями Ромашка, Зубчик, Мон и Ном.

— Ну вы и грязные, — проговорила Ромашка, смеясь, — Переодевайтесь да садитесь к огню поближе.

— Огню? — недоверчиво переспросил Пуфик.

— Да, — ответил Зубчик, — мы немного поработали и сделали печку из консервной банки, а к ней и дымоход, который идет до канавы в конце участка. Дыма не видно, даже если крутиться у дома. А вообще сюда никто не доходит. Боятся. Поговаривают, что в доме когда-то жила колдунья. Но нам это и на руку.

Пуфик кивнул и подошел к очагу. В избе было прохладно, так как дом, в котором долгое время не живут люди, теряет тепло, уют, а потом из него уходят и домовые. Так что, гномам приходилось стараться изо всех сил, что бы не замерзнуть, особенно ночами.

Огонь плясал в очаге, в который Ном и Мон по очереди подкидывали щепки. Пуфик, переодевшись в чистую одежду, сидел закутавшись в отрез шерстяного шарфа, который ему выдала Ромашка, попивая горячий чай и перекусывая черных хлебом, поджаренным на огне. Было горько, но в то же время и очень вкусно. Лицо и руки гнома перепачкались в копоти, от усталости слипались глаза, но он был счастлив и улыбался.

— Нас домовые подкармливают, — ответил Зубчик. — То хлеба, то сыра, то колбасы дадут. Они тоже переживают за нас и наш лес, так как понимают, что стоит только этой всей цивилизации прийти к нам, следующие, кому "повезет", будут они. Начнут скупать участки, а потом сносить дома и…. — он запнулся и отхлебнул чай из своей плюски.

Марта устала с дороги так, что даже не смогла подойти к огню. Ромашка уложила ее в одну из постелей, которые соорудили из соломы и старых носовых платков с помощью домовых гномы ещё в первый свой день в деревне. Мушка тихонько подошел к другу и сел рядом, взяв кусок поджаренного хлеба, протянутого Зубчиком.

— А где Сина и Рыжик? — спросил, удивленно оглядываясь Пуфик.

— Да они в доме председателя ночуют у домовых. Валерик и Петрус пустили их пожить у себя, что бы новости сами слушали и передавали нам. У домовых тоже же дел полно после зимы, — ответил, зевая Зубчик.

— Давайте спать, утро вечера мудренее, — проговорил Пуфик, прислоняясь к стене избы, рядом с банкой-печкой, в которой все ещё теплился огонёк.

Живя в лесу, гномы конечно слышали выражение "вставать с петухами", но что это на самом деле, не понимали. Они вели свободный образ жизни, занимаясь тем, что изготовляли себе и друзьям какие-то предметы быта, занимаясь собирательством, готовя еду, ходя в гости к друг другу. И, когда пернатая птица с гребешком, начала петь своим противным скрипучим голосом "кукареку", от страха и неожиданности Мушка свалился на пол.

— Доброе утро, — услышал он голос Пуфика.

Мушка увидел друга рядом с банкой-печкой, варившего в маленькой жестянке кашку.

— Доброе. Ты давно проснулся? — спросил, потягиваясь, он.

— Да я почти и не спал, — со вздохом ответил староста, — как-то сон не шел. Звуки, запахи, тут все другое.

— А остальные где?

— Марта убежала к Сине, остальные тоже разошлись по делам, — проговорил, снимая с огня завтрак Пуфик, — нам бы тоже не мешало заняться делами.

— Сейчас умоюсь и займемся, — бодро поднимаясь с пола, ответил Мушка.

В деревне жизнь не текла своим чередом. Рано утром приехали трактора и грузовики, в которых сидели люди в одинаковых робах.

Председатель, Ефим Петрович, человек уже в солидном возрасте, стоял у своего дома в валенках, овчинном тулупе, сложив руки на груди. Из домов на улицы высыпали люди.

— Кто председатель? — крикнул бородатый мужчина из первой машины, остановившейся у дома Ефима Петровича.

— Ну я, — нехотя ответил тот.

Заглохли двигатели и из кабины вышел тот самый бородач, держа в руках стопку бумаг.

— Доброе утро. Меня Виталий зовут. Я бригадир, — сказал, протягивая руку, которую с опаской пожал председатель, — вот бумаги. Вас должны были уже предупредить, что сегодня мы приедем.

— Да уж предупредили, — с грустной усмешкой, ответил Ефим Петрович.

— Вот и отлично. Можете нам показать место, где нам остановиться на время работ?

— Да, пойдемте, — доставая ключи из глубокого кармана тулупа, ответил председатель и бодрым шагом направился к пустующей избе по соседству, которую приготовили для рабочих.

Дом был одноэтажный, с добротной свежепобеленой печкой. В избе стояло шесть кроватей, большой деревянный стол, две длинные скамейки и четыре стула. Рукомойник с большим зеркалом располагались сразу рядом со входом. На окошках висели забавные занавесочки с оранжевыми маками, которые когда-то скорее всего были красными, но солнце и годы немного осветлили их.

— Ну вот. Принимайте, — проговорил председатель, включая свет и проходя в избу, — посуда в шкафу. Подушки и одеяла лежат на кроватях. Постельное надеюсь с собой взяли? У нас тут не отель. Если что, поделимся конечно, но… Продукты в нашем магазине продаются. Часы работы на его двери написаны. Полюбопытствуйте. Фельдшерского пункта нет. Это в соседнюю деревню ехать. Баню как топить знаете?

— Знаем, — ответил бородач, — я сам деревенский.

— Деревенский… И этим занимаешься… — с укоризной проговорил Ефим Петрович.

— Мне эта работа тоже не по душе. Все детство рядом с таким же лесом прожил.

— Была бы не по душе, не делал бы. Но да ладно. Не дети уже. Позвольте откланяться, ежели вопросов ко мне нет.

— Пока нет, — ответил Виталий, грустно оглядывая избу, — Ну что ж, — тихо сказал сам себе мужчина, когда председатель оставил его одного, — жить вполне можно.

К вечеру вся деревня знала о том, что скоро, уже очень скоро начнут вырубать лес, который появился тут ещё задолго до того, как построили первый дом в деревне. Деревья, видевшие многое на своем веку, лягут и погрузятся в вечный сон. Их слезы и боль никто не увидит, так как все это они унесут с собой. Как и воспоминания о тех, кто прикасался к их стволам, сидел под ними, плакал и смеялся, охотился и собирал грибы.

— Видели уже этих? — сидя в избе на окраине деревни, спросила Сина.

— Да уж видели… Видели, — проговорил тихо Пуфик, поправляя палочкой щепки в их маленькой печке.

— Что делать-то будем? — спросил Мушка, — Весь день только крутились у этих машин, да дома, где рабочие… живут теперь.

— Будем что-то делать, — задумчиво произнес староста.

Гномы в полном сборе сидели у огня и молчали. Гнетущая тишина окутывала их, заставляя сердечки биться быстрее, чем обычно.

— Так, — поднимаясь, начал Пуфик, — Сина, Рыжик, вы же общаетесь хорошо с домовыми?

— Да нормально, — грустно ответил Рыжик.

— Сколько их по всей деревне?

— Пфффф, — гномка запустила руку в волнистые длинные русые волосы, — да не знаю я точно. А сколько надо?

— Столько, сколько можно попросить помочь. Надо напугать пришлых в их доме. Навести на них ужас и страх, что бы они задумались над тем, стоит ли тут вообще оставаться.