— Пуфик, — бодрым голосом проговорил гость, — угостишь чаем? А то замерз и промок, пока к тебе пробирался через лужи и остатки снега.

Староста улыбался, снимая с себя пальто. Сняв ботинки, сунул ноги в гостевые войлочные тапочки, которые были в хозяйстве каждого уважающего себя и соплеменников, гнома.

Чайник весело выпускал пар, призывая снять его с огня, огонь же игриво гладил поленья, которые мирно потрескивали в камине, и казалось, что два гнома, сидящих в креслах, встретились, что бы поболтать о пустяках. Но такое умиротворение и спокойствие были только с виду. Напряжение, царившее в доме, ощущалось в воздухе.

Свет от огня в камине освещал лицо старосты, казавшееся ещё более морщинистым, чем обычно. Сухими тонкими пальцами он сжимал плюску с горячим чаем. Серебристые от седины волосы падали на высокий лоб, закрывая его.

Пуфик смотрел на рисунок на пледе, которым укрыл ноги, и думал, был ли староста вообще когда-нибудь молодым? Сколько помнил себя гном (а прожил он на свете уже добрых несколько веков), его гость всегда был таким. Может быть только морщинок на лбу было меньше. Да, время бежит и меняет все и всех.

— Думаешь, я всегда был таким старым? — спросил, хитро подмигивая Пуфику, староста, — Удивлю тебя, не всегда. Когда на земле не жило ещё столько людей, сколько сейчас, я был молод. Мои волосы были такие же черные, как твои. И звали меня не всегда "старостой". Многие, кто помнит меня по тем временам, уже позабыли мое настоящее имя. Да я и сам временами начинаю забывать его. Завиток. Так давно никто меня не называл. Просто по имени, — гном грустно усмехнулся и продолжил серьезным голосом, — Но не будем обо мне. Я пришёл не просто в гости. Хочу поговорить о том, что предстоит тебе после того, как мы с общиной покинем этот лес. Страшно? — спросил староста, глядя на огонь.

— Да, — тихо проговорил Пуфик. — И даже очень.

— Это нормально. Бояться не стыдно. Храбрый не тот, кто не чувствует страха, а тот, кто старается его побороть, несмотря ни на что, — в глазах Завитка загорелись искорки, — А не боятся только полные глупцы.

— Вы тоже… боитесь?

— Да. И даже очень.

Пуфик, почувствовал, как начинает медленно отступать тот панический ужас, который сковывал его всего внутри. Он боялся бояться, но, уж если такой старый и опытный гном говорит, что у него внутри тоже сидит это чувство, значит все нормально. Гном с облегчением выдохнул.

— Пуфик, открою тайну, как быть старостой. Тайна в том, что нет никакой тайны. Нет никакой премудрости. Относись ко всем так, как ты хочешь, что бы относились к тебе. Будь справедлив так, как ты хотел бы, что бы были справедливы по отношению к тебе. Не ври, не юли, не мсти. И всегда, что бы ни случилось, ставь себя на место другого. Понятно, что невозможно влезть в чужие тапочки, — Пуфик бросил удивленный взгляд на тапочки своего собеседника, — но, по крайней мере, постарайся встать рядом с ними.

Завиток отхлебнул из своей чашки.

— То есть, мне не надо читать километры книжных страниц? — с удивлением и даже как-будто разочарованием спросил Пуфик.

Завиток улыбнулся.

— Представь себе, нет. Я мог бы тебе записать то и это, но суть в том, что бы оставаться гномом в любой ситуации. Сложно тебе, больно, обидно, но ты должен быть справедлив ко всем одинаково. Ты не должен относиться к кому-то "справедливее" только потому что он твой друг или брат. В этом и есть самое главное и самое сложное.

Пуфик взглянул в окошко, прорезанное в стене дома. Мимо пролетали радостные птицы, несущие в клювиках веточки для постройки гнёзд. Слышны были их весенние песни. Казалось, что они призывали каждого присоединиться к ним, что бы славить весну и пробуждение природы.

"День просто обязан быть хорошим" — пронеслось в голове у Пуфика.

— Кстати, сегодня у тебя будет первое разрешение конфликта.

Настроение у гнома сразу же упало, не успев взлететь. Снова застучало где-то в районе горла сердце. Почему-то, когда он волновался, его сердечко всегда подпрыгивало так высоко, что готово было выскочить наружу.

Он сглотнул.

— Это как?

— А вот так. Сегодня будет разбираться спор между твоим другом Мушкой и его соседкой Мартой. Они не могут поделить чайник, который Мушка, с его слов, одолжил Марте. Он просит его вернуть, а Марта в свою очередь говорит, что чайник ее.

Пуфик схватился за голову. Первое дело, да ещё такое сложное. А самое ужасное — в нем замешан его друг.

— Но как же я могу? Мушка же мой друг… Лучший друг…

Староста встал со своего места, поставил чашу не стол и потрепал Пуфика по руке.

— Мне жаль, что тебе предстоит сразу же столкнуться с таким сложным спором. Но решение должно быть справедливым. Ты должен выбирать всегда правду. Тем более, если кто-то врет в такой мелочи, то почему ты думаешь, что он не сможет соврать и в чем-то большем?

Пуфик хотел было встать, что бы проводить гостя.

— Не провожай меня, — проговорил Завиток, — Сегодня с закатом мы будем разбирать дело. Я рассчитываю на тебя.

Когда захлопнулась дверь, Пуфик откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

Может быть сказалось волнение, а может бессонная ночь, но, скорее всего и то и другое. Гном уснул.

Ему снилось, как он бегает по лесу со своим чайником и кричит, что это его и только его вещь. Вокруг прыгают белки и кидают в него орешки, зайцы громко хохочут над ним, а волк с лисой презрительно смотрят в его сторону, разворачиваются и уходят в чащу, помахивая в такт пушистыми хвостами.

Пуфик проснулся от стука в дверь. Огонь в камине почти погас и стало немного зябко в комнате. Стук повторился снова. Кто-то громко и настойчиво пытался пробиться к нему в дом.

Потянувшись, гном выглянул в окно. Солнце уже начинало садиться. Сколько же он проспал? В желудке урчало и страшно хотелось пить. Стук вновь повторился, но он был уже значительно громче.

Пуфик медленно подошел к двери и открыл ее.

На пороге стоял взволнованный Мушка.

— Привет! Я уже сбился с ног тебя искать. Сейчас староста будет разбирать мой спор по поводу чайника. Помнишь, был у меня такой с нарисованным цветочком? Так вот, я его дал Марте попользоваться, а она мне его не хочет возвращать. Я к старосте пришёл с этим и вот сейчас начинается все. Пойдем быстрее.

Мушка от волнения тараторил и не мог стоять на одном месте спокойно. Он переваливался с ноги на ногу, поглядывая в сторону поляны, на которой всегда происходили самые важные встречи и собрания.

Пуфик быстро подбежал к умывальнику, смыл наскоро с лица остатки сна, засунул ноги в ботинки, накинул на себя пальто и подошел к другу, ждавшему его в прихожей.

Выбегая из дома, Пуфик думал только об одном "поскорее бы все это закончилось". Почему он не сказал Мушке, что сегодня будет сам разбирать спор, он не знал.

Добравшись до поляны, друзья увидели, что большинство гномов уже собрались. Некоторые медленно продолжали подтягиваться, болтая кутаясь в весенние пальтишки. Староста уже стоял посередине поляны, рядом с ним сидела на стульчике Марта и перед ней стоял чайник. Тот самый предмет спора. Местами черный от копоти, местами исцарапанный.

Пуфик повернулся к Мушке и посмотрел пристально ему в глаза.

— Друг, прости меня.

— За что? — непонимающе спросил Мушка.

— За то, что я сегодня буду твоим судьёй.

Мушка замер с застывшей глупой улыбкой на губах.

— Почему ты? Как? Уже?

Пуфик понимал, что имеет ввиду Мушка. Он ждал того, что рано или поздно его друг станет старостой, но не думал, что этот момент настанет так скоро.

— Все нормально, — улыбнулся он. — Ты останешься моим другом несмотря ни на что. Но я не вру, — проговорил он, подмигнув Пуфику, — ты же и так это знаешь. Идем!

И двинулся смело вперед, таща за собой за руку друга.

Гомон и смех разлетались над поляной. Высоко над головами собравшихся уже вовсю трудились Луна и маленькие звездочки, загоравшиеся на небе одна за другой, освещая место собрания.