Майер хмуро прикладывает к лицу маску печального щенка.

– Смотря что за история.

– Ну, та! Когда они пригласили меня на свою вечеринку.

– Не помню.

– Еще как помнишь. Это было нечто среднее между шоу «Девчонки идут в отрыв» и триллером «Судная ночь». Одна женщина обрызгала вышибалу грудным молоком, другая угодила в больницу, где ей наложили швы, а та, которая все время нудит про то, что детей в школе кормят недостаточно здоровой пищей, сожрала мексиканского фастфуда на тридцать семь баксов.

– Ага, припоминаю.

Появляется Хейзл и, показывая нам белый парик и очки с круглыми толстыми стеклами, спрашивает:

– Может, я оденусь старушкой? Они часто плохо слышат. Все будут мне что-то кричать и подумают, что, раз я не отвечаю, значит, «вжилась в роль».

Девчонка соображает!

Майер снял щенячью маску и расплылся в мегаваттной улыбке, которую мне так редко удается увидеть.

– Отлично придумано!

Хейзл опять куда-то убегает, а я уже забыла, о чем мы говорили до ее появления.

– Что касается встречи родительского комитета, – говорит Майер (точно! вспомнила!), – все зависит от того, собираешься ли ты выставить этих мамаш в невыгодном свете.

– Такой задачи у меня нет. Я считаю, что если женщины так отрываются, то это свидетельствует только об одном: в их жизни много стресса. Да и вообще, я от души повеселилась на той вечеринке. Я сразу раскусила, зачем меня на самом деле пригласили, – только затем, чтобы расспросить о тебе.

– То есть? – спрашивает Майер, возвращая щенячью маску на полку.

– Пф! – фыркаю я.

Он останавливается и смотрит на меня.

– Нет, правда. Зачем этим женщинам обо мне расспрашивать?

– Майер, ну ты же не можешь не понимать, что ты эффектный мужчина – одинокий отец с сексуальной грустинкой. Одна из мамаш спросила меня, не тройничок ли у нас с тобой и Мариссой.

– Врешь!

– Честное слово. Ну а когда я ответила, что мы просто друзья, каждая из этих дамочек тут же достала заранее составленный список женщин, с которыми можно тебя свести.

– Нет!

– Не переживай, я тебя прикрыла. Сказала, что давно втайне пылаю к тебе неразделенной страстной любовью, одновременно сладкой и горькой. Они сразу отстали.

Господи, Фи, какого черта ты это брякнула? Я неловко смеюсь под маской гоблина. Ужасно неуютная штука.

– Хм… – Майер откашливается. – Ну тогда… спасибо. Что касается твоего вопроса, то проблем у меня не будет, если ты удачно закруглишь шутку. Скажи, как сказала мне: про стресс, который матери постоянно испытывают, и все такое.

– Это можно.

– Вообще до сих пор ты не особо заботилась о том, чтобы никого не обидеть своим выступлением, – замечает Майер, склонив голову набок. – Просто лепила, что думаешь, а я знал: обязательно найдется кто-нибудь, кто поймет тебя неправильно, и кто-нибудь, кто поймет тебя правильно, но ему это не понравится. Что теперь изменилось? Откуда вдруг такая осмотрительность?

Я пожимаю плечами.

– Конкретно в этой ситуации меня смутило то, что Кара тоже мать. А вообще… я готовлю новый номер и чувствую себя как-то… – Не люблю озвучивать свои тревоги. – Я чувствую себя как бы связанной. Свежий материал дается мне тяжело.

– Ну а что ты делаешь, чтобы он у тебя появился?

– Пока ничего особенного. С тех пор как мы подписали документы, прошло всего две недели, но… Ах, да ладно тебе, Майер! Разве обязательно применять логику, когда занимаешься ерундой?

Он смеется – низко, сочно, раскатисто.

– Может, и необязательно, но у меня есть логичное решение, которое имеет смысл попробовать.

– И какое же?

– Убить двух зайцев. – Не переставая брать товары с полок и класть их обратно, Майер объясняет: – В качестве репетиции наших фиктивных отношений мы могли бы действительно планировать и делать что-нибудь вместе. Такое, чего раньше не делали. Все это, конечно, будет довольно нелепо…

– Ты имеешь в виду, не для камер, а просто так?

– Да. По-моему, чем репетировать какие-то постановочные сцены, лучше на самом деле проводить некоторое время вдвоем. Но не в привычном формате. То есть встречи не должны быть связаны с Хейзл или с работой, не должны происходить у тебя или у меня дома. Надо выйти из зоны комфорта. Это нас отвлечет, и тогда наши тренировки, я надеюсь, пойдут легче.

– Ага, – говорю я, шумно дыша.

Женись на мне, раз уж на то пошло. Давай я что-нибудь для тебя испеку, а ты придумай мне ласковое прозвище. Когда ты напряжен, я буду массировать твои большие ладони.

Майер опять смеется:

– Оказывается, в маске гоблина ты куда сговорчивее, чем обычно.

– Рада, что ты доволен, потому что я в ней, похоже, надолго. Она запуталась у меня в волосах, – говорю я, безуспешно пытаясь высвободиться.

– Давай помогу.

– Попробуй.

Я поворачиваюсь к нему спиной и осторожно пячусь, пока мои лопатки не начинают ощущать тепло.

– Ой, да у тебя тут колтун…

Затаив дыхание, я чувствую, как он запускает пальцы мне в волосы и осторожно разделяет их. При этом он задевает у меня на шее какую-то точку, которая тут же приятно холодеет, будто прося нового прикосновения.

– Погоди… Сейчас я просто оторву эту штуковину.

Майер обходит меня, коснувшись моего уха бородой, и перегрызает шнурок маски.

– Ну вот, ты свободна, – тихо говорит он.

Его губы всего в нескольких дюймах от моего лица. Я могла бы повернуться к нему и провести дорожку по столбу его шеи: сверху вниз – поцелуями, а потом снизу вверх – языком. Могла бы обнять его и медленно, с нажимом, спуститься ладонью к тому карману джинсов, под которым скрывается задница не хуже, чем у Капитана Америка.

При вдохе он касается грудью моего плеча. Скосив глаза, я вижу: он тоже скользнул взглядом вниз по моей спине. Брови, как всегда, нахмурены. А губы почти что слишком красивые для мужчины.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.