Надо признать, я скучала по этому месту. За последние четыре года я приезжала домой всего три раза и всегда коротко, на Рождество или День благодарения. Летать из Европы было дорого, и? честно говоря, я старалась держаться отсюда подальше. Это было проще, чем взглянуть в глаза своим демонам, точнее друзьям.

При этой мысли у меня сжалось сердце, и я надавила на газ.

Бабуля Жу-Жу сидела в плетеном кресле на выкрашенной в белый цвет веранде нежно-розового дома и подмигнула мне, когда я припарковала «Вавочку» у обочины. Я поднялась по лестнице, и каждый шаг был столь знакомым, что я бы нашла дорогу с закрытыми глазами. Бабуля просияла.

Ее сломанная нога покоилась на низкой табуретке перед креслом, а подойдя ближе я увидела, что гипс был весь изрисован картинками и пожеланиями выздоровления от соседских детей. Узнав о ее травме, я тут же купила билеты на самолет домой. Я только что закончила учебу, так что теперь могла посвятить все свое время бабуле. Возможно, мне удастся успокоить совесть, потому что в последние годы я появлялась тут слишком редко.

– Лив! – воскликнула бабушка и попыталась подняться.

Я наклонилась и чмокнула ее морщинистую загорелую щеку, а потом на секунду положила подбородок на длинные серебристые волосы. Я глубоко вдохнула аромат хозяйственного мыла, свежего сена и пчелиного воска.

– Не вставай, Бабуля Жу-Жу!

Я всегда так называла бабушку, потому что в детстве не могла выговорить ее имя – Линда. И поскольку она была бабушкой с пчелами, с моей подачи она превратилась в Бабулю Жу-Жу. Некоторые из ее маленьких желто-черных друзей с тихим жужжанием кружили вокруг графина с домашним лимонадом, который стоял на столике рядом с креслом. В графине плавали дольки лимона и апельсина.

– Не желаете выпить? – спросила она с хитрой улыбкой. Она точно знала, что я приеду сегодня. Вчера я прилетела слишком поздно, чтобы идти в гости.

– Как я могу сказать «нет» лимонаду? – я засмеялась и прыгнула на садовые качели с потертой синей тканью, а бабушка повернулась в мою сторону. Я смахнула пот со лба, налила нам обеим лимонаду и поставила стакан перед бабулей.

– Как я рада, что ты вернулась, Лив! – Она отхлебнула из стакана, не сводя с меня глаз. Она всегда разглядывала меня изучающе, с беспокойством отыскивая знаки того, что я плохо ела, вела не слишком здоровый образ жизни и не заботилась о себе. Этой болезнью страдали, пожалуй, все бабушки, а у моей она обострилась из-за того, что я слишком долго жила за границей, где она не могла за мной присматривать.

– Ты так говоришь только потому, что тебе нужен человек, который будет ухаживать за животными!

Ее глаза хитро блеснули.

– И который будет водить меня в туалет!

Я засмеялась.

– Все ведь не так плохо, правда?

Она пожала плечами и постучала огрубевшими костяшками пальцев по гипсу.

– Я больше ни на что не гожусь. Доктор Сью не позволяет работать у нее в практике, твои родители не разрешают даже сходить в магазин и мне стало сложно кормить коз, – она нахмурила лоб. – Вчера Рита чуть не сбила меня с ног.

– Бабуля! Как можно в таком состоянии ходить в магазин, не говоря уже о работе?! – я c притворным ужасом покачала головой.

– У меня же есть опора! – она кивком показала на костыли, прислоненные к креслу. – Они хотели затолкать меня в инвалидное кресло, но я их как следует отчитала. Я не паралитик, у меня просто сломана нога!

– Но, бабуля, признайся, что сейчас ты не все можешь делать! – я сдвинула брови и сделала серьезное лицо.

– С овцами и курами я справляюсь, – невозмутимо продолжила она, – а вот козы мне сейчас не по зубам, да и пчелы меня беспокоят. Им нужно больше внимания.

Я отогнала одного из мохнатых насекомых от графина с лимонадом и понимающе кивнула. Пчелы были особой гордостью бабули. Она трогательно о них заботилась, а по выходным продавала на ярмарке не только яйца и козий сыр, но и мед, а также самодельные свечи из пчелиного воска.

– Может, мне переехать к тебе? – спросила я. – Я знаю, что тебе не нужна помощь, это ты мне окажешь услугу. Мама и папа уже довели меня до белого каления.

Я заметила, как бабуля пытается подавить саркастичную усмешку. Она сложила губы трубочкой и прикусила щеки, так что стала похожа на золотую рыбку.

Мои родители – отдельная тема. Уже во время часовой поездки на машине из аэропорта вчера вечером все их разговоры сводились к искусству. О судьбоносной выставке в Галифаксе, которую сейчас готовила мама. О новой коллекции открыток с ее фотографиями природы. О папином сотрудничестве с художниками коренных народов Канады, о том, что маму номинировали на премию для начинающих художников. Неважно, что их дочь только что вернулась с дипломом бакалавра после четырех лет жизни в Европе и что ей тоже есть о чем рассказать. Они всегда были такими. Вот почему я с детства проводила большую часть времени у Бабули Жу-Жу.

Она хмыкнула, но воздержалась от комментариев.

– Сомневаюсь, что мне круглосуточно нужна сиделка, но я, конечно, рада проводить с тобой больше времени.

Я ухмыльнулась.

Она подмигнула и невесело улыбнулась в ответ.

– Ну, рассказывай, – в конце концов сказала она. – Что у тебя произошло со времени последней встречи?

Мы пили лимонад, и я рассказала ей о последних днях в Университете Мальмё[4], куда я перевелась после двух семестров в Женеве. Мы общались по скайпу каждую неделю, так что бабуля знала о том, что у меня происходит.

– А где?.. – протянула она многозначительно, когда я закончила рассказ.

– Я тебя скоро с ним познакомлю, – выпалила я. – А сейчас я хочу к животным.

Бабуля с улыбкой кивнула и указала на сад:

– Ты знаешь дорогу! И раз уж ты туда собралась, поменяй всем воду. Я утром не успела.

Я вскочила и побежала по веранде. В ветвях могучих старых деревьев щебетали птицы, легкий морской бриз трепал мне волосы. Ветер донес до ушей блеянье и кудахтанье. Мне не терпелось увидеть животных. В нос уже ударил терпкий запах овечьей шерсти, сена, козьего кала и куриного корма.

Первой я увидела белоснежную курицу с коричневым пятном.

– Гертруда! – я громко поприветствовала ее, сияя от радости, и так напугала беднягу, что та поскакала прочь, громко кудахтая.

– Прости! – крикнула я вслед старой наседке и спрыгнула со ступенек веранды в сад.

Огромный сад был аккуратно разделен на небольшие царства. Три козы и шесть овец паслись на лужайке, рядом расположился курятник и загон, хотя днем куры свободно разгуливали, где им захочется. В самом углу сада под шишковатыми дубами стояли ульи. Я еще издалека услышала гул и суматошное жужжание своих старых друзей.

Я на секунду остановилась, чтобы проникнуться атмосферой. Сердце до краев наполнилось теплом. Если бы меня спросили, где мой дом, я бы ответила «здесь». Именно здесь.

Я подошла к забору вокруг выгона и открыла калитку. Ко мне тут же подбежали две козы. Я аккуратно закрыла за собой калитку и поздоровалась с животными, которые тут же принялись радостно облизывать мне пальцы.

– Привет, ребята! Я по вам скучала. – Козел Казимир наблюдал за нами с почтительного расстояния. – Да, даже по тебе, старый ворчун!

Я поздоровалась с овцами, которые всегда вели себя крайне настороженно, хотя я всех знала по именам. Затем я начала наполнять корыто из шланга.

Потом я пошла к двум десяткам кур и в деревянных ящиках для несушек нашла пять яиц. Бабуле, должно быть, очень тяжело нагибаться из-за гипса. Я аккуратно сложила яйца в нижнюю часть своего широкого топа и несла их перед собой, словно в переднике.

Наконец-то я дошла до пчел. На мне не было спецодежды, поэтому я присела в траву на безопасном расстоянии и начала наблюдать за хаотичным движением перед пчелиными домиками. Солнце грело лицо, куриные яйца давили на живот, трава щекотала голые ноги, я глубоко вдыхала сладковатый запах пчелиных сот. Как же я скучала по этому месту! Пусть и не хотела себе в этом признаваться.