Перевернувшись на другой бок, он разглядел в проеме пришедших. Три Локтя, еще пара надзирателей, старый жрец и толстый воин с устрашающей кожаной маской на поясном щите. Его звали Хоббой, и Вохитика видел его на сходке протестующих против крикунов. К своему ужасу, он вдруг понял, что и Хобба его видел и, по всей видимости, отлично запомнил.
– Этот лысый точно был там!.. – гаркнул он, подняв на него мясистый палец. С исполнительным рвением коротышка бросился к мальчику и рывком помог ему подняться.
– Гуа!.. – В спину больно ткнули жердью, отчего Вохитика споткнулся, торопясь навстречу к воину.
Хобба продолжал бегать маленькими, свирепыми глазками по заспанным опухшим лицам, но все украдкой пытались отвернуться и стать неразличимее в висящем полумраке. Веселящий Стену скрючился на полу и чесал за ухом, как бы невзначай полуприкрыв свою отекшую физиономию. Воин повернулся к мальчику и нетерпеливо ткнул его рукоятью акинака в бок.
– Кто еще с тобой был?! Говори, живо!..
Все еще мало понимая происходящее, Вохитика чуть было не указал на весельчака, но…
– Руку попридержи, пока не оторвали… – осек его голос внутри. – Думаешь, наябедничав, ты улучшишь свое и без того плачевное положение?..
«Это ведь он затащил меня на эту сходку, а теперь сидит и отмалчивается. Разве это справедливо?»
– Справедливость ты можешь спрыгнуть и поискать в жерле домны. А сейчас тебе в руки сам прыгает шанс проявить себя с достойной стороны. Ухвати его и сожми крепко. Да, вот так… всеми пальцами и указательным тоже… И не вздумай его оттопыривать…
Вохитика мотнул головой.
– Никто, – ответил он Хоббе.
Тот еще раз исподлобья обвел взглядом остальных, но все отмалчивались и не подымали глаз. – Пошли дальше!.. – и пришедшие покинули штольню вместе с Вохитикой.
– Куда вы меня ведете?
Воин ответил ему ударом локтя по животу. Мальчик захлебнулся от сбитого дыхания и завалился на щебень, но его дернули за плечо и поволокли за собой дальше.
– На топливо пойдешь, мелкий ты ублюдок, – прорычали ему.
– Назови имена всех соучастников, – прошамкал старый жрец. – С кем убивал Посланников Зари?
– Я никого не трогал, – еле отдышавшись, выдохнул Вохитика. – Я был только на сходке…
Новый удар снова сбил его с ног.
– Ты подожди, скоро мы придем в плавильню, и я выбью из тебя признания молотком, – пообещал Хобба.
– Нет… Нет… – в ужасе залепетал мальчик. – Я не знаю, правда!..
– А если не выбьются, то вырву их раскаленными клешнями, – жарко зашептал склонившийся над ним воин. – Я буду держать твою лысую башку над пудлинговочной ванной, и кожа будет с тебя медленно слезать… Рано или поздно и вся правда с тебя слезет…
– Прошу, я ни при чем, я ни в чем не участвовал, я недавно на карьере, я совсем не знал, куда шел, – захныкал Вохитика, не в силах больше сдерживать слез.
– Незнание не оправдывает тебя, сын мой, – изрек жрец. – Не знал он, ты смотри-ка… А знаешь ли ты, как теперь будешь работать без поддержки Голосов Отца, нет?! А как другие будут теперь без них справляться, ты знаешь?! Что же вы натворили, дурачье… Вам придется ответить за содеянное!.. Назови своих соучастников!..
Вохитика чуть было не выкрикнул имя весельчака, но…
– Он в муджок играл, кретин ты эдакий… Его имя ничего не даст, а только разозлит – что этих, что самого Веселящего Стену…
– Я не знаю… я видел только… только как…
Воин и жрец навострились.
– …Как двое били одного Посланника Зари по голове… Его же болванкой… Мы тогда все спешили, но…
– Кто это были?
– Одного звали Бабжахом…
– Я не разглядел, их лица были обращены вниз, к лежащему Посланнику, и целиком залиты кровью!..
– И почему же вы толпой не остановили этих душегубов?
– Посланник Зари уже был мертв… И нам было страшно… Сзади нас подталкивали другие, требовали, чтобы я не оглядывался… Что я мог сделать?..
– Ты много чего мог сделать, – подытожил жрец. – В том числе и то, о чем умалчиваешь. Ведите его в яму…
– В какую яму? – ужаснулся Вохитика и слезы снова хлынули из его глаз. – Я же ничего не сделал!.. Прошу, поверьте мне!.. Я из порядочной семьи!.. Мой отец – резчик по кости…
– Обождите-ка, тогда не в яму, – задумался жрец. – Папаша мог научить его, как работать с костью, так он ведь еще настрогает из обломков в яме себе лестницу… Такой товарищ уже был у нас… В одну из скважин его тогда, которые возле домны. Оттуда не должен будет вылезти…
– Я не буду сбегать, обещаю!.. Не поступайте так со мной, прошу, – взмолился мальчик. – Что со мной будет?..
– В лучше случае, тебя переведут к пудлинговщикам, а в худшем… – Старик в чугунном ожерелье зловеще облизнулся своим сморщенным языком. – А вот сам постоишь в скважине и пофантазируешь, что будет в худшем, особенно если учесть, что пудлингование считается наихудшим, что только может с человеком произойти…
Отконвоировав Вохитику до площадки с плавильнями, они заставили его съехать в узкий и скользкий вертикальный тоннель высотой в два его роста. На дне по самое колено бултыхалась мутная жижа, от которой тут же начало щипать кожу на ногах.
– Если выяснится, что ты нам солгал, то можешь не сомневаться, о твоих пытках сложат легенду, – пообещал Хобба, нагнувшись над скважиной. – Услышав которую, даже Пожирающие Печень решат покинуть каньон от греха подальше. Хоть какая-то польза будет после всего, что вы натворили!..
Сплюнув ему на лысую макушку, воин ушел. Вохитика сел на корточки и принялся дальше плакать.
– Ну полно тебе лить слезы… Затопишь же себя в этой дыре!..
«А ты как, доволен?! И много я выиграл, не сдав им Веселящего Стену?»
– Ты заработал себе чуточку признания среди горняков, которые уже начинали примериваться к тебе, как к новой выгребной яме…
«Вот только это признание мне уже все равно не пригодится, ведь меня переведут к…»
…Пудлинговщикам, – помог завершить мысль язвительный голос.
Вохитика уронил лицо в ладони и разрыдался с новыми силами.
* * *
Когда домну запустили, шлюзы подняли, а водяное колесо завращалось, раздувая здоровенные меха, откуда-то из земных недр поднялся истошный крик. Плавильщики переполошились, поначалу не понимая, откуда он идет, но к счастью, один из них все же догадался заглянуть в технические скважины. В крайней орал лысый подросток. Он упирался ладонями в скользкие своды и поджимал ноги чуть ли не к подбородку – под ним несся раскаленный, зашлакованный ручей, что проходил через сеть работающих плавилен.
Ему скинули веревку и благополучно вытащили – кожа его ног по самые колени была ошпарена, но вроде не сильно. Подростку уже хотели устроить взбучку за глупость, как подоспели жрец с воином Хоббой. Выяснилось, что оба в погоне за правосудием не удосужились уточнить у местных трудяг, как устроена доменная печь и какие назначения исполняют прилегающие к ней механизмы, траншеи и земные отверстия, и как следствие, их маленькая небрежность чуть не обернулась гибелью молодого горняка.
– Вот только давайте без всего этого! – рассерженно произнес жрец. – Еще даже не знаете, кого защищаете, а уже расхорохорились!.. Я – провозвестник Отцовский воли, и повысить голос на меня – все равно что оскорбить железо. А этот хнычущий мальчишка – убийца!.. Ну или может быть им… Где еще тут у вас его можно заточить? Чтобы на видном месте, – он принялся загибать свои шишковатые пальцы, – чтобы не сбежал, и чтобы не убило прежде, чем мы завершим дознание?
Вохитику решили сунуть в маленькую и давно неиспользуемую сыродутную печь. Места в камере для топки с трудом хватило, чтобы лечь на бок с поджатыми коленками. Однако затворка была из стальных прутьев, поэтому он мог, пусть и с трудом и искоса, но все же наблюдать за происходящим на площадке и в целом быть на виду у остальных.
Лежать было невыносимо тесно, но Вохитика терпел – опасался, что переместят еще куда-нибудь похуже. В полдень один из плавильщиков сжалился, наблюдая за маячащим бледным лицом подростка через затворку печи, и принес ему в пустом тигеле немного каши с общего застолья и помог напиться воды.
