ЧАСТЬ 1:

История одного человека

Глава 1: В начале было слово

Всё началось с того, что героя сей истории звали Смирновым Максимом Александровичем, и это сыграло с ним далеко не самую добрую шутку. Имя его по распространённости уступало лишь имени его отца, а их обоих связывала одна из самых встречаемых в русском мире фамилий. Вряд ли он когда-нибудь об этом задумывался, а зря, ведь если бы покопался в толковом словаре, то нашёл бы достаточно мотивов изменить свою жизнь к лучшему. Имя его тянулось сквозь века с латинского «Максимус» и обозначало человека “величайшего”. Но, словно назло, мало кто называл его по имени. Все вокруг тыкали в него «Смирнов», будто он недостаточно смирен. В школе, бывало, подберутся к нему сзади украдкой и выкрикнут: «Смир-НО!», умышленно недоговаривая последнюю букву. Максим Александрович по глупости выпрямлялся и замирал в строевой позе солдата. Много над ним подшучивали в школе, но, благо, он семнадцать лет уже как не школьник. Хотя по той же глупости, спустя четыре года учёбы в институте, он вернулся в родные стены школы в качестве учителя русского языка и литературы. Ничего ладного с того не вышло, и, разладившись с детьми, наш герой поклялся больше не иметь с ними дел. Уже много лет спустя за вознёй по дому или стоя под душем он, бывало, вспомнит о проделках этих маленьких человечков, да так разгорячится, что начнёт браниться себе под нос:

– Неугомонные, безжалостные, неумолимые, увёртливые, демонические существа! Да я бы вас… ну я бы вас… тьфу ты!

Но случалось с ним такое не часто. Ведь и в тридцать пять он оставался смирно-смиренным Смирновым. Этот возраст недолюбливал он больше всего. Вот уже ему кажется, что завтра непременно должно исполниться тридцать шесть, а оказывалось, что не прошёл и месяц с его последнего дня рождения. Что-то протухшее, заплесневевшее и окаменевшее ощущалось в этих цифрах. “Что это за возраст такой?” – спрашивал себя он. Молод ты или стар? Всё ещё глуп или ещё не мудр? Пересматривать ли сериалы прошлого или загадывать в лотерею будущего? Заделывать старые затеи или затевать новые дела? Не рано ли вдаваться в любовные интриги? А может уже неприлично поздно? Гордиться ли прожитыми годами или стеснятся столь далёких от чудесной юности цифр? Максим Александрович вечно задавался такими вопросами, словно ему всегда и было тридцать пять.

Он успокаивал себя мыслью, что русский человек всегда существовал в состоянии тридцати пяти лет. Этакая, казалось бы, золотая середина, в отношении русского человека являлась на самом деле чем-то, что в народе зовётся «ни рыбой не мясом» или «ни к селу, ни к городу». Извечная недосказанность, половинчатость, оборванность. Русский человек тяготеет западным рвением к науке и звёздам, в то же время его усмиряет восточная тяга к семейному очагу и Богу. Он мечтает в европейском антураже, однако в реалиях располагает серпом и молотом. Русский покоряет север, но грезит югом. Он скучает, глядя на восток, но глаза мозолит запад. Русский не всегда хорошо начинает, но часто лучше всех заканчивает. Хотя, Максим Александрович закончил не лучшим образом. Но об этом чуть позже.

Из какого теста был слеплен наш герой? Вряд ли Бог, создавая его тело, заморачивался больше, чем его родители при выборе имени. Боженька, скорее всего, тоже руководствовался «правилом тридцати пяти лет», когда сделал Максима Александровича ни высоким и ни коротким, ни худым и не толстым, ни туда и ни сюда в целом. Наверное, повертел Господь в руках этакую модельку нашего героя, а потом подумал, что надо бы чем-нибудь да отличить будущего человечка. Но вместо античного профиля, арабских ресниц и еврейского ума, он наделил Максима Александровича рыжими волосами и под стать им редкими веснушками на лице. Да и на свет послал его не в самую завидную дату: семнадцатого мая. Что за неприметное число семнадцать? Вот другое дело первое и тридцать первое мая – начало и конец месяца, ну или хотя бы пятое, десятое и другое, кратное пяти. Можно было и двадцать второго родить человека: две одинаковые цифры хорошо бы смотрелись. А ещё лучше бы они смотрелись в нынешнем две тысячи двадцать втором году. Но, как позже узнал Максим Александрович, изучая зодиакальный и восточный гороскопы, ни месяц, ни год его рождения ничем хорошим тоже не отличались. Телец-кролик. Уж слишком точно они описывали его натуру, и тем неприятнее ему было осознавать правду о себе. Ну что ещё за кролик, который все не отелится никак? Так и забросил он попытки привнести в свою жизнь магию созвездий и животных.

Вдобавок ко всему герою нашему суждено было родиться мужчиной. В наше-то время тяжело быть мужчиной. Раньше было легче: возьмёшь себе палку, погонишься за перепуганным мамонтом, аль свалится громадная зверина с обрыва, аль ударит в неё молния, и запасы мяса пополнены на недели вперёд. Аль нет, сядешь на пенёчке с этой палкой, начнёшь с ней сдуру копать, да и накопаешь на корнеплоды. А ещё палка была решительным средством для усмирения строптивых, решивших посягнуть на твои запасы, твою жизнь или, что ещё хуже, на твою семью. И тебе не придётся мотаться по судам, просовывая в каждое окошечко взятки, чтобы замять дело о рукоприкладстве. Вообще палка решала довольно много проблем. Не нужны были наручные часы: махнёшь палкой в небо, увидишь, где солнце или луна, вот тебе и время. Не нужна была и привередливая в уходе машина: подобьешь упрямого скакуна по бокам, и понесёт он тебя куда угодно. Не нужны были даже деньги, ибо цену определяла прочность палки и умение ею управляться.

Сегодня мужчине приходится вертеться непомерно, а предела ожиданиям от него и вовсе нет. Неповоротливому Максиму Александровичу было вдвойне тяжелей: он всегда пытался вертеться, да ничего у него не навёртывалось. Мужчина ведь он как: родись ты в семье бедняков, обязан разбогатеть, а коль с младенчества вскармливался богатством, так непременно должен стать властелином мира. Наш герой родился в семье укомплектованных госслужащих: отец – полицейский, мать – врач-психиатр, сам он – учитель, а сестра его, Маша, связалась с юриспруденцией, хотя косвенно – она являлась секретарём судебных заседаний. Впрочем, роль эта удачно подходила ей: она с детства записывала, словно протокол заседания, все проделки и высказывания старшего брата, а затем выдавала полный отчёт родителям.

Мама и папа были близки с Машей, а сына не особо жаловали. Лариса Геннадьевна всё видела в сыне те или иные поведенческие и личностные расстройства, отчего потеряла в него всякую веру и интерес. Но она по натуре своей была не из тех женщин, которые могут проявлять интерес к людям. Её больше заботили имена, статусы, произведённые эффекты и впечатления. Ни в чём из перечисленного ей так и не удалось преуспеть, вот она и забилась в своих сумасшедших пациентах и сводящих с ума книжках.

Муж её, Александр Прокопьевич, воплощал в себе образ извечного здоровенного русского чиновника с мелкими амбициями, главным служебным долгом которого было не гладить против шёрстки, взваливая всю вину на молодое поколение, погубившее их святое “в наше-то время”. Он так много курил, что сыну редко когда удавалось проглядеть за табачной дымкой красное лицо отца с пышными сталинскими усами под красным санта-клаусовским носом. Зато сквозь эту дымку Максим Александрович постоянно слышал о своей безнадёжности, беспросветности и некомпетентности в любых вопросах. Отца он всё же любил и неустанно просил его бросить курить, угрожая раком лёгкого. Александр Прокопьевич же, под хохот жены, спрашивал сына о его успехах с девчатами. Наш стеснительный герой краснел и в смущении покидал дискуссию.

Все эти покидания дискуссий в итоге переросли в покидание дома. Иногда он завидовал своему начальнику Магомеду, в культуре которого сыновьям принято жить с родителями. Но и в этом деле ему не повезло: Маше вскоре после окончания школы связалась с проходимцем и притащила его жить домой к родителям, отчего Максиму Александровичу пришлось съехать. Казалось бы, с него спадёт груз морально напирающих на него родителей. Однако на новом пристанище он приобрёл нечто похуже. Но об этом немного позже. Читатель, вероятно, уже насытился подробностями о нашем несчастном герое и тяготеет, наконец-то, узреть ход случившихся событий. Что ж, давайте перейдём к действиям. Хотя, казалось бы, что ещё могло приключиться с Максимом Александровичем? Оказалось, много чего.