Мне срочно требовался сообщник и помощник из числа живых людей, и зеленоватая девушка на роль такого помощника годилась почти идеально. Паттерн поведения сформировался сразу же: я точно знал, что и как нужно сделать.

Усики сенсоров спрятались внутрь корпуса, провернулись колесики, и я выкатился на неаккуратно вымощенную дорожку: точно между готовой испугаться девушкой и калиткой, отрезая путь к отступлению и демонстрируя готовность к диалогу.

- Я колобок, колобок... - звучало по-идиотски, но я точно знал, что начать надо именно так: совсем молоденькая девушка должна была помнить детские сказки, и сразу воспринять образ не механического монстра, но чего-то, с раннего детства понятного и знакомого. - По амбарам метён, по сусекам скребён, в...

Девушка внезапно передумала пугаться и совсем по-детски смешливо прыснула. - Да я уж вижу, что колобок! От товарищей ученых ушел, от народной милиции ушел, а куда дальше идти — сам не знаешь! - девушка сделала шаг навстречу. -Песенку, опять же, поёшь. Складно.

- В беде я, девонька. - Петь дальше было глупо: цель была достигнута, первый контакт налажен. Требовалось срочно закрепить успех. - В страшной беде. Ловят меня, сама знаешь, а я ничегошеньки не понимаю: кто, зачем, куда бежать, да и это... С раннего утра по округе катаюсь, до трех раз чуть не словили, устал и кушать хочется.

- Орков ты, надеюсь, не ешь? - уточнила девушка, с очевидным трудом сохраняя серьезное выражение на снова готовом расплыться в улыбке округлом лице.

- Орков не ем. - Я изобразил, в меру невеликих своих возможностей, понурый вид. - Электричество ем. Найдется?

Электричество нашлось в дальнем углу веранды, не в пример саду, чисто вытертой от пыли и избавленной от паутины и мусора. «Я тут прибраться немного успела» - уточнила орочья девушка. «Два дня всего тут живу. Ой, вру! Всего день!».

Точнее, нашлась розетка, в которой искомого электрического тока, покамест, не наблюдалось: прежде, чем лезть в нашлепку на стене контактной группой, я проверил ее, нашлепку, тестером.

Правда, эта проблема решилась моментально: то ли хозяйка, то ли квартирантка домика взмахнула текстолитовой палочкой, произнесла что-то то ли на древнегреческом, то ли на еще более древнем арамейском, наверное, «Да будет свет!», и свет немедленно был. Вместе со светом (то, что лампочка под потолком светит ровно на сорок ватт, я понял как-то сам собой) явился ток внутри розетки, из которой я нарочно не сразу достал тестер. Стало быть, можно было подключиться.

Будь мы в других широтах и не заканчивайся сейчас осень, я бы сказал, что смеркается. Но нет: сквозь легкомысленные тюлевые занавески продолжал изливаться почти дневной свет, хотя время уже приближалось к десяти часам вечера.

Я успел рассказать девушке — кстати, звали ее непривычно слуху, но весьма приятно: Куяным, и была она комсомолкой, почти всю свою короткую историю. Упомянул и о том, что знаю о разном, но не понимаю сути почти половины знаемого, что где-то у меня была, но потерялась, память, и что на самом деле я почти полностью живой, не считая дурацкого металлического корпуса.

- И вот тут я понял, что после выставки меня поставят на стенд, и, возможно, обратно разберут. Стоит рогатому лаборанту признаться, что тестирование мотиватора он выполнил весьма формально, считай, не выполнил вовсе, и всё, кранты.

Странным образом у меня получалось говорить так, что девушка слушала меня, неотрывно вглядываясь куда-то внутрь моих похожих на глаза индикаторов, и совсем не перебивала, только всхлипнула разок в тот момент, когда я дошел до понимания роли пульта дистанционного управления в моей короткой и несуразной псевдожизни.

- Подумал сразу: что теряю? Получалось, что ничего. Попросту выломать приемник, да и передатчик тоже, было нельзя, эта ваша магия надежно увязывала оба устройства с управляющими контурами, поэтому пошел на страшный риск: организовал сам внутри себя короткое замыкание. Выгорела цепь связи, но как-то избирательно, телепередачи я принимать все еще могу, а вот связаться с кем-то — с огромным трудом, да и со мной никто даже не пытался.

Замкнул передатчик, убедился в том, что он сгорел, и сиганул в окно. Чуть не расшибся, благо, всего второй этаж. Выпал, а там машина стоит, милицейская, наверное, и в ней двое, такие же почти, как ты, только мужчины. Смотрят на меня внимательно, а второй эдак заинтересованно тянется куда-то внутрь машины, и я понял: ходу! Теперь вот не знаю, что дальше и как.

Девушка смотрела на меня по-прежнему пристально и молча. Минуту смотрела, две, на исходе третьей — заявила медленно и внятно: «Тут тебе, колобок, не спрятаться. И в лесу не скрыться, и в поле, а в море ты сам не полезешь. Тебе надо в горы, но горы — они далеко.»

- По горам надо еще уметь лазать, а у меня, понимаешь, ограниченная функциональность. Руки вот есть, - я выдвинул манипуляторы, - вот только делать я ими почти ничего не могу. Внутри меня есть документация, там про все это написано, что мочь, как раз, должен. А я не могу.

- Руки мы тебе починим обязательно, - решительно заявила Куяным. - Не дело это, живого разумного в беде бросать.

- Да какой я человек... Это вы вон тут все люди. Рогатые люди. Ушастые люди. Даже одного с головой слона видел, но тоже, видимо, человек. А я — так, то ли робот, то ли сказочный персонаж. - Я сделал вид, что пригорюнился, но внезапно понял, что и вправду испытываю эмоции, пусть и бледную тень проецируемых.

- И ничего ты не робот! Я робота видела, на выставке. Ни эмоций, ни переживаний, одна холодная видимость. А ты человек! Подумаешь, что круглый и железный! Все равно человек. И знаешь что... - было видно, что девушку только что посетила мысль, и что мысль эта моментально захватила все ее существо. - Надо в газету написать! В Комсомольскую Правду, сразу в секцию науки и техники! Все рассказать, как есть, и что ты внутри живой, и что потерял память, и что переживаешь и мучаешься. Там товарищи надежные и опытные, они помогут и подскажут!

«Фиаско, друг,» - подумалось мне. Успев немного изучить девушкин характер, мотивации и идеи, и внеся соответствующие коррективы в паттерн, я понял: эта — не отступится. И пойдет, и в газету напишет, и приедут за мной специально обученные товарищи в штатском, а итог будет тот же: стенд, отвертка, разряд, подлые объятия пустой вечности... В вечность не хотелось отчаянно.

- Вот завтра и напишешь. Тебе же, наверное, с утра надо на работу, тебя там будут ждать и рассчитывать на твою помощь? А я буду ждать и рассчитывать уже тут, пока ты не отработаешь день. Потом вместе напишем письмо и отправим его через информаторий: так быстрее и намного надежнее, подключение я как-нибудь починю.

Куяным просияла. Мне немедленно стало совестно, но поделать ничего было нельзя: следовать плану этой замечательной, но страшно неопытной и наивной, девушки, было равноценно тому, как если бы я самолично прикатился в местный районный отдел милиции и сдался товарищам в форме.

- Съешь чего-нибудь, и ложись спать. Раз уж я колобок, и мы почти в сказке, будем говорить сказочно: утра вечера мудренее! - заявил я голосом седьмого развлекательного шаблона, отмеченного у меня внутри как «добрая Баба-Яга». Девушка кивнула, зевнула и кивнула еще раз.

Вскоре все орки, имевшиеся в доме, крепко спали, едва не забыв поужинать.

Смеркалось.

***

Ленинград, 18 ноября 2022 года. Здесь и сейчас.

Гюнтер Корсак, пенсионер, и, видимо, шпион.

Каждый был, как и положено, занят своим делом.

Эльфийского сотрудника линейного отдела КГБ такое положение дел успокаивало. Вернее, успокаивало бы, если бы не случилась история со шпионом по фамилии Грин: проблема сидела занозой в самом сердце самомнения оперативного работника, вызывала пересуды коллег и обязана была, в перспективе, крайне негативно сказаться на послужном списке.

«Дело, конечно, не в карьере,» - размышлял Лапиньш. «По мирному городу бродит шпион, среди мирных людей скрывается опаснейший хищник. И виноват в этом некий конкретный я!»