Канарейка Канарейка пела в клетке, Подражая голосом, А щегол сидел на ветке И пел сам. Петь же с голоса чужого Никому не запретишь. И поют так бестолково, — Все – и Лондон, и Париж. Билась в песенном экстазе, — Всех стараясь перепеть, Канарейка одним разом, Угодив надолго в клеть. Остановите эту жизнь…
Остановите эту жизнь: Убийства, заговоры, склоки; Вон голуби уселись на карниз, Ругаются на воробья сороки. Когда мы свой найдем причал, И сердце для любви откроем, А вместо этого печаль, И рушатся устои. Что мне чудится… Что мне чудится Там, в заоблачье, То ли свет, Иль загробная жизнь, И во сне кричу, что есть мочи: Хочу вверх, мне не надо вниз. А в ночи луна равнодушная Льет на землю Свой матовый свет, И душа, словно воздушная, Летит к Богу Десятки лет. Ах, все по боку Серебро и золото Буду строить Духовный Храм Все блага разбивает молотом Жизнь, все деля пополам. Но до Храма они не дотянутся, Руки жадные коротки. Кто сказал, что все Стерпится, слюбится, Если в клочья рвут злые клыки. А что там происходит В заоблачье, Никогда, никому не узнать; И прошу, и кричу, Что есть мочи: Не оставь, Богородица Мать!.. Нарисованная жизнь I Время спрессовано. День, – и столетие, Не оборвать эту нить. Кем и когда Жизнь нарисована, — Сны, — Затуманили выдумки разные О человеке-венце, — Сглазили, — В самом конце. Что же за игры Какие-то странные: «Умные» бомбы, иль «гениальные» Цель их одна: Жизнь теперь Ваша Не стоит гроша. Сколько осталось, — Час иль столетие, Только в запасе Одни междометия!.. II Кто ластик взял, Стереть пытаясь, Что нарисовано не им, И вот теперь игра без правил, — Бомбим!.. И, нарисованное счастье, Осталось только на листе, Мир разлетается на части, Распятый на кресте. И вот летит «умная» бомба и думает: «Если долечу, погибнут женщины и дети. Жаль, что нельзя вернуться и уничтожить тех, кто меня послал на это подлое убийство. Остается только взорваться самой. Меня не будет, но останутся жить сотни безвинных людей. И я же все равно взорвусь… Нет, надо решать. Что за дурак послал меня совершить эту мерзость? Решай, осталось мало времени, иначе смерть, горе, ужас, страдания…» – Бах!.. И не стало «умной» бомбы. Эх, если бы и пуля дурой не была!.. Счастливый билет Вот и все что случилось: Ты родился на свет. Ах, спасибо за милость, За счастливый билет. Рядом Ангел-хранитель Помогал и спасал, И в родную обитель Всегда возвращал. Были разные страсти: Рвали душу и разум. В жизни нет сильней власти Спасительных пауз. И потери, потери, — Промелькнувшие тени, — Не открыть уже двери В забытые сени. Жаль, что жизнь нас учила: Не совет мудреца, Когда кровь в жилах стыла, Была помощь Творца. И у каждой пылинки Есть свой маленький срок, — Две с тобой половинки Заучим урок. Мы стоим у последней черты… Мы стоим у последней черты: Варяги, бойцы и Боги, И призрачный свет с высоты Подсветит наши дороги. И выбор опять у нас есть, — Разрушим свой мир иль построим, И наши знамена, и честь Не будут гибелью Трои. Пастушьи песни В ночи луна смотрела с равнодушьем На желтые, притихшие поля, И песни разнеслись пастушьи, — Внимала им, уснувшая земля. И сумрак ночи был бессилен, — Текла Вселенская река: Из звезд, созвездий и созвучий, — Летели над землей века. – Ты прах земной, – мне песня говорила, — Тоскою сжав, слабеющую грудь, И хватку отпустить забыла, И двери, позабыв открыть. И нежной грустью припечатав, В каком-то дивном кураже, Заставила смеяться и заплакать, И улететь на вираже. Вспомнил сегодня… Вспомнил сегодня Сны и молитвы: Детство счастливое, Ромашковый луг, И разнотравье Весенней палитры, — Первую радость И первый испуг. Что мне открылось В этом безбрежье: Дальних просторах Безгласных дорог?!. И никогда жизнь Не станет уж прежней, Сгустился над нею Прописанный рок. От Богослова И до дней наших сирых Все тоже незнанье Креста и конца. И только из детства Есть пара счастливых: Дней золотых С осознаньем венца. |
