– Спасибо вам за помощь.

– И все же вы нашли мои методы несовершенными…

– Просто я убеждена, что агрессия – это не выход.

– Страх – это выход?

– У агрессии и страха нет ничего общего. Вы зря ставите их рядом.

– Вы давали выход своей агрессии?

– Нет.

– Тогда о чем спор? – Михаил самодовольно усмехнулся. – Как вы можете ставить под сомнения мои методы, если не использовали их? Против ваших надуманных (отметьте это!) слов у меня есть сотня реальных (снова отметьте в голове восклицательным знаком!) примеров.

– Хорошо, я подпорчу вам статистику своим реальным примером. Благодаря вашему совету выпустить агрессию я избила человека.

Михаил изумленно посмотрел на Свету. Уголки его губ подрагивали от беззвучного смеха. Света была близка к истерике. Она не могла вынести его насмешливого лица.

– Неужели? – Михаил продолжал пытливо разглядывать Свету. – Как же такое случилось?

– Не понимаю, отчего вам так весело! – Света от злости ударилась мизинцем о стол.

– Тише-тише, – Михаил поцеловал Светин мизинец. – Мне не смешно, я просто удивлен.

– Старый дедушка плюнул в меня, я разозлилась и избила его. По-моему, это чудовищно.

– А плеваться в красивую девушку не чудовищно? Жаль меня не было с вами, я бы сам надавал тумаков этому деду, избавив вас от грязной работы.

– Я вижу, вам очень весело, – Света затряслась и встала из-за стола. – Всё понятно, вы считаете, что бить людей позволяется. А вот так вам нравится?

Света с размаху влепила Михаилу звонкую пощечину. След ее руки на несколько мгновений отпечатался на его бледно-синем лице.

Люди пораженно уставились на них. Света застыла, как громом пораженная. Она беспомощно глянула на Михаила.

– Все нормально, – Михаил кивнул ей, а затем и людям вокруг. Он по-хозяйски взял Светин пуховик, помог ей надеть его и под руку вывел на улицу.

– Все хорошо, – повторил Михаил уже ей одной. – Вы имеете право испытывать разные эмоции. Вас медленно убивает полоумный старый дед.

– А? – Света вскрикнула от первобытного ужаса.

– Полоумный старый дед по имени Страх, – пояснил Михаил, успокаивающе гладя Свету по плечу. – Парадоксально, но сам он труслив, его подстрекает скрытая агрессия, что притаилась за его спиной.

– Я боюсь своей агрессии, – призналась Света. Она заплакала, как маленький ребенок.

– Ничего страшного не случилось.

В этот раз не случилось. Но от этого не становилось легче, потому что в прошлый раз случилось самое страшное, что могло произойти.

– Возьмите вот это, – Михаил отвел Свету подальше от фонаря и сунул в руку какой-то пузырек. – Принимайте по две капельки, когда почувствуете, что близки к истерике и не можете это остановить.

– Что это? – Света уставилась на Михаила с первобытным ужасом. Это был пузырек без всяких надписей.

– Опий. Янжина тоже принимает эти капли, спросите у нее.

Света спрятала пузырек в сумку, желая дознаться о нем у Янжины.

Мы останемся в чьих-то хрониках

Мелкой дрожью воспоминаний.

Хорошо бы успеть кого-нибудь

Отыскать меж чужих касаний.

Хорошо бы успеть почувствовать

И любовь, и тепло, и ненависть.

Научиться другим сочувствовать

И самим принимать неизбежное.

Мы останемся в чьих-то хрониках

Болью, счастьем и оправданием,

Частью жизни незавершенною,

Стуком сердца, трудным дыханием.

Света взяла отпуск на работе, о чем в скором времени пожалела. Ее накрыло одиночество, а вместе с ним призраки прошлого и настоящего.

Михаил писал ежедневно, но она не отвечала ему. Света не видела смысла продолжать общение. Она не признается ему в убийстве, не расскажет правды. А без знания, как все было на самом деле, любая его помощь будет бессмысленной. К тому же слепое следование его советам привело Свету к трагедии. Она не могла не винить в случившемся Михаила.

Ей жутко хотелось рассказать ему, до чего доводят его хваленные и безупречные советы. Но Михаил – счастливчик, он ни о чем не ведает. Живет себе, посмеивается и мнит себя великим психологом.

Янжина была светлым лучом в Светиной жизни. Она внушала какое-то глобальное спокойствие. Но Янжина улетела отдыхать на море, такой подарок сделал ей любовник, который ее содержит.

Хотелось бы Свете поехать вместе с ней подальше от этой проклятой зимы. От этого снега, на котором пролитая кровь отпечатывается особенно ярко…

Ах, Янжина! Ее прекрасная добрая фея. Часы и минуты, проведенные рядом с ней, и составляли довольство Светиной жизни. Их смех, вино, налитое в изящные бокалы, водопад ее густых волос…Вот бы пережить это еще раз…

Света внезапно вспомнила сон, где волосы Янжины завязались в тугую петлю вокруг ее шеи и, тряхнув головой, отогнала от себя наваждение.

Может быть принять эти капли, что дал Михаил? Они такие крохотные. Неужели от одной-двух что-то случится?

– Смотри, – перед отъездом Янжины Света показала ей пузырек. – Ничего не напоминает?

– Все лекарства мира похожи как однояйцевые близнецы, – Янжина повертела в руках пузырек. – Напоминают капли, которые мне любезно преподнес Мишка, такой же точно пузырек. Какой же Мишка классный!

– Это он мне дал. Сказал пить, когда буду чувствовать приступы страха. Ну или приступы неконтролируемой агрессии.

– Ты и агрессия? Не смеши.

Ах, Янжина, если б ты знала, насколько это не смешно!

– Он тебе тоже советовал не прятать агрессию? – Спросила Света.

– Мне? Нет, конечно. Мишке так часто от меня достается, что ему впору советовать мне поунять агрессию.

– Ты пьешь эти капли?

– Конечно.

– Каждый день?

– Раньше пила каждый день на ночь, теперь только когда накрывает.

– Они безвредные?

– Но не вреднее панических атак уж точно.

– Но Михаил разве врач? Как он может назначать лекарства?

– Он врачует души. И у него много друзей, среди которых есть очень влиятельные специалисты. Неужели ты ему не доверяешь? – Янжина подняла на Свету свои прекрасные глаза, в которых отразилось величайшее удивление, словно Михаил был непогрешимым пророком, если не самим Господом Богом, и Света богохульствовала только лишь тем, что посмела засомневаться в его словах.

И все равно Света отказывалась их пить. Недоверие к Михаилу было слишком острым.

Еще ей постоянно звонил отец. Он был страшно озабочен Светиным состоянием после того, как она перевела свои отпускные на похороны Ивана Матвеева.

Олег созывал дочь домой, но Света под страхом смерти больше не появиться в родном городе, что стал свидетелем ее преступления.

Олег предложил самому приехать к ней в Москву и пожить там дня три. Света отказала, солгав, что занята.

Но через два одиноких дня после отъезда Янжины все же позвонила отцу и спросила в силе ли его предложение. Олег ответил утвердительно.

Сподвигли Свету обычные помидоры. Она нарезала их на белоснежной новенькой доске, сочная мякоть вытекла на доску, оставив от ломтиков лишь кожуру. Красная жидкость на белой поверхности. Или же кровь на снегу в разрытой могиле из ее сна?

Света закрыла глаза, чувствуя, что сходит с ума. Истеричным движением она выбросила резанный помидор в мусорное ведро и начисто вытерла сок. Тряпку, что окрасилась в красный, Света тоже выбросила, хоть та и была совсем новой.

– Помидоры нужно нарезать по старинке, – вспомнила она совет отца. – Если нарезать, поставив плодоножкой вверх, то всё вытечет наружу. Лучше перевернуть помидор набок и нарезать его поперек. Так ничего не вытечет, и помидор останется сочным.