– Но как же я его вспомню? – Света подняла на Михаила умоляющие глаза.

– Пойдите сначала по легкому пути. Поговорите с близкими, попробуйте спросить откровенно. Если ничего не добьетесь, будем вспоминать вместе, я помогу вам.

– Тогда я съезжу к родителям. Я всю жизнь жила с ними, кроме них мне не к кому обратиться.

– Вам виднее. Пишите мне в любое время.

Тепло пожав Михаилу руку, Света покинула его испуганная и озадаченная.

К душе не приложишь уже подорожник,

Листвой не расплатишься нынче сполна.

Легко не проедешь по бездорожью,

От горестей руки уж не заслонят.

Из детства ушли мы, как будто из Рая,

В мир низший, греховный и сложный для нас.

Пытаемся выжить, потом умираем,

А смысла не видим, бывает, подчас.

Уже стариками мы можем вернуться

В тот мир, полный легкости, неги, тепла.

И в детство как в плед, неспеша, завернуться,

Так и прожить в нем, прожить до конца.

Этой же ночью Михаил заботливо осведомился о Светином самочувствии. Она честно написала, что боится заснуть. Михаил позвонил ей, когда стрелки часов показали полночь.

– Иногда я кажусь себе сумасшедшей, – сказала Света, включив телефон на громкую связь.

– А кто не сумасшедший, скажите мне на милость? Поверьте моему профессиональному опыту, концентрация сумасшествия в воздухе настолько зашкаливает, что случайно замешавшийся среди них здравомыслящий человек уже представляет собой совершенно ненормальное явление.

– Это ужасно, – Света почему-то улыбнулась и почувствовала себя почти счастливой.

– Это прекрасно, – в голосе Михаила Света также почувствовала улыбку. – Каждый человек должен быть на своем месте. Нимфоманки должны идти в проституцию, бешеные – наемниками на войну, невротики – скрупулёзно собирать архивы.

– Проституция и война – это ужасно, – со Светиных губ все еще не сходила счастливая улыбка, наличие которой было ей самой непонятно. – Архивы тоже такое себе.

– Проституция, война и архивы – это часть жизни общества. В истории не было ни одного десятилетия, когда бы люди без этого обошлись. Пора уже приравнять их к нормальным явлениям.

– Надеюсь, что этого никогда не будет.

– Блажен, кто верует. Вседозволенность и отсутствие потребности в Боге стирает человечество с лица земли, человек больше не мыслитель, не философ, не вечно юный натуралист, желающий познавать и совершать открытия. Он всего лишь потребитель, который мнит себя Богом.

Света не захотела развивать эту тему, не хотелось перегружать голову чем-то важным и серьезным. Только-только высунув голову из моря грусти и безысходности, она провалилась туда опять.

– Как вы познакомились с Янжиной? – Улыбка стерлась с лица, Света напряглась. Отчего так, она снова не поняла.

– Я помог ей пережить тяжелый период. Бедняжка Янжина перестала есть и спать, она угасала на глазах. Надеюсь помочь и вам.

– Вы с ней до сих пор близки? – Слово «близки» Света произнесла приглушенным интимным шепотом. Перед глазами возник тот сон, та скамья в Александровском саду, та непристойная сцена между Янжиной и Михаилом.

– Да, мы близки, – Михаил отвечал уверенно и просто.

– Она прелестна. Такая красавица, глаз не отвести. Не то что я.

– Да, Янжина невозможно хороша.

Света поджала губы в бессильной злобе. Она была разочарована в своих лучших чувствах. Напрасно надеялась, что Михаил опровергнет слова о Светиной обыкновенности и сделает ей комплимент.

– Она очень добрая, – продолжала Света. – Порекомендовала мне вас.

– Я не самый приятный человек.

– Но вы видите людей насквозь.

– Это просто. Большую часть своей жизни я был одинок. Я очень хотел простого человеческого тепла, но кому я был нужен? Тогда я научился считывать незнакомых людей. Вошло в привычку.

– Почему вы были никому не нужны?

– Первая мать отказалась от меня в роддоме. Вторая мать отказалась от меня, когда мне было четыре года. Третья мать отказалась от меня в семь лет. Я не знаю, какова была моя биологическая мать, отчего-то она представляется мне хрупкой ясноглазой блондинкой. Я всю жизнь хотел ненавидеть ее, но не сумел. Просто тяжело ненавидеть то, чего никогда не видел, то, чего не знаешь. Моя биологическая мать – это фантом, некая прекрасная (потому что молодость всегда прекрасна) злая фея.

– Вы не искали ее?

– Нет. Хотите совет? Никогда не оживляйте свои фантазии, если они хороши и приносят вам положительные эмоции. Также не притворяйте свои заветные мечты в жизнь. Вдыхать жизнь нужно только в свои страхи. В мире все обыденно, серо и просто до тошноты. Один лишь человек способен наделить что-либо прелестью и ужасом. Мечты прекрасны, пока несбыточны, кошмары ужасны, пока не поняты.

– Хотела бы я понять свой кошмар.

– Поймете, непременно поймете. И будете скучать по нему.

– Нет, никогда, – Света усиленно замотала головой, будто Михаил мог ее видеть.

– Поспорим? Что вы от меня хотите, если не заскучаете по страшной женщине из старого кладбища?

– Не знаю, – Света нервно усмехнулась. – Купите мне коробку конфет. А что пожелаете вы?

– Поцелуете меня.

Света залилась краской стыда. Неужели он серьезно? Она не смогла ничего ответить.

– Ну вот, – Михаил нарушил затянувшеюся паузу смехом. – Говорил же, что я не самый приятный человек. Вы еще не раз помянете бранным словом Янжину, что свела вас со мной.

– Вы…приятный человек, – Света смущенно улыбнулась.

– Тогда по рукам?

– Да, пожалуй.

– Раз так, может еще один спор?

– Какой?

– Спорим, что женщина с кладбища сегодня вас не посетит?

– Это невозможно. Готова спорить на что угодно.

– И все же?

– Купите мне шоколадку.

– Хорошо, а вы придете на нашу следующую встречу в красном платье.

– Придется раскошелиться, обычно, я такое не ношу.

– И зря.

– Завтра напишу по результату.

– Надеюсь на вашу честность, любительница шоколада.

– Я всегда честна.

– Роскошное качество для женщины. Пусть вам приснится что-нибудь красное.

– И вам спокойной ночи.

Света включила ночник и легла с головой под одеяло. С голосом Михаила исчезло спокойствие, страх вновь подползал к ней.

Этой ночью мучительница с кладбища к ней не пришла. Свете снилась ярко-красная кровь, стекающая вдоль ее тела. Она захлебнулась в этой крови и потонула.

Сердце колышется в хрупкой груди живых,

Кровь бежит быстро, не замедляя шаг.

Но жизни вокруг не видят они, увы.

Проносится она перед носом у бедолаг.

Жизнь изучили мертвые камни скал,

Мертвые воды знают всё от и до.

И каких ответов разум бы не искал,

Все они где-то рядом, не нужно идти на дно.

Света никогда не отмечала свои дни рождения. Не с кем, да и настроение все время было не то. Никогда этот день не был связан с предвкушением волшебства. Отец в детстве возил ее пару раз в Москву кататься на каруселях, но денег было так мало, что вскоре такие развлечения посчитали вредными для семьи. Домой детей она не приглашала, Света не отличалась открытостью, что так привлекает подруг. Так и привыкла видеть свой день рождения самым обычным серым днем и уже даже не страдала от этого.