Снятие эмоционального напряжения было в самом разгаре, когда Хэ не выдержал. Опрокинув в себя очередной стакан лема, он охнул, икнул и завалился на правый бок.
– Э-э-э, не спать в отсеке Куба, – цыкнул на него Бу. – Ползи в отсек для сна и включи себе музыку. Только Сектор не врубай, а то на тебя посмотреть весь Лоциус сбежится.
Хэ принял напутствие и медленно, оставляя за собой тягучий прозрачный след, поплелся в отсек сна.
– Молодой еще, – глядя ему вслед, сказал Бу, – учить и учить… А ты знаешь, Коля, я вот тут все над твоими словами думаю.
– Над какими именно? – уточнил Беляш.
– Ну что в России, там, где ты жил, нет ни добра, ни справедливости. Расскажи мне, пожалуйста, а как же там тогда люди-то живут?
В голове Бу не укладывалось, как живое и разумное существо может выжить и без того, и без другого. Нет, конечно, он знал историю человечества и понимал, что существует власть, иерархия. Существуют низы общества и существуют так называемые верхи – что вообще-то тоже для высокоразвитого сознания Бу было дико. Ведь тяга к справедливости и добру – это базовая потребность любой инты, абсолютно любой. Так как же появились сущности, сумевшие искоренить в своей инте эти основы? На самом деле Бу давно знал, что у инт, прибывающих оттуда же, откуда прибыл Коля, существует какой-то перекос в системе базовых ценностей. Не у всех, конечно, но у многих. Но обсудить этот парадокс раньше было просто не с кем.
– Так как, Коля, расскажи, – попросил Бу, – как вы с этим живете?
– Ну-у-у, – Беляш на мгновение задумался… – А нас как-то особенно и не спрашивают. Жизнь в России уже давно разделилась на тех, кто сверху, и тех, кто снизу. Верхи не знают и знать не хотят, как живут внизу. Для них главным приоритетом в жизни стало сохранение и преумножение собственного богатства. Но и это еще не самое страшное. Ужас в том, что руководит этим существо, которое не то что мнение окружающих в порошок стереть может, но и жизни лишить, при этом даже не поперхнувшись. Для этого существа вообще приоритет один – его собственная жизнь, и ради этого он готов уничтожить хоть вообще все жизни в мире. Ты представляешь, до чего додумался – с помощью ученых вживил себе имплант, который может мгновенно соединять артерии, спинной мозг, кости, и теперь просто вкручивает свою голову (не сам, конечно, с помощью нейрохирурга) в новое тело и хорошо себя при этом чувствует. Теперь ни болезни, ни смерть ему не грозят. Так вот Бу, – продолжил Беляш,– откуда в такой стране, которой Франкенштейн управляет, откуда там добро и справедливость-то возьмутся?
– Ну, я тебя немного не об этом спрашивал, – сказал Бу. – В обществе, в котором есть такое колоссальное социальное неравенство, во главе, как правило, стоит маньяк. Это можно посмотреть на примере многих цивилизаций – исчезнувших уже или еще живых… Я спросил, как люди-то с этим живут. Неужели никто не сопротивляется?
– Есть и такие, – ответил Беляш, – но их мало, и участь их, как правило, незавидна.
«Интересно, – подумал Беляш, – как рассказать высокоразвитому существу про нашу систему внутренних дел: про автозаки, каталажки, камеры предварительного и окончательного заключения, суды в ста процентах случаев выносящие один приговор – виновен, про систему исполнения наказаний, про тюрьмы и лагеря, про пытки и издевательства… нет, – решил Беляш, – углубляться не буду. Высокоразвитое сознание Бу этому просто не поверит».
– А в остальном, как обычно, народ костерит верхи на чем свет стоит и травит про них анекдоты. Кстати, из последнего: ты знаешь, когда наш Главный по заботе все-таки сдохнет, ему поставят памятник тоже с откручивающейся башкой… А знаешь для чего? Для того, чтобы когда новый Главный придет, поправит нами и потом тоже подохнет, второй памятник не отливать – открутил старую башку, прикрутил новую и дело в шляпе! Юмор, Бу, – сказал Беляш, – единственное, что позволяет выживать… Ну и это, конечно, тоже – Беляш поднял банку с лемом. – Давай, Бу, твое здоровье!
С последней банки Бу основательно развезло. Отростки с глазами у него начали жить своей жизнью. То они принимались смотреть друг на друга, то вдруг вообще начинали смотреть в разные стороны, то один глаз пристально оглядывал Беляша, а второй емкость с лемом.
– А ты знаешь, Вася, – сказал он, обращаясь к Беляшу, – вы ведь не одиноки в своих страданиях. Я же тебе говорил про другие цивилизации… Так вот, когда я был помоложе, лет на пятьсот, я служил на корабле Торн, который так же как Лоциус нес в себе Куб. А принимал этот куб инты с планеты Мия. Она очень похожа на Землю, только может быть немного постарше. И инты Мии были поразительно похожи на ваши. И однажды, так же как и с тобой, Куб выпустил инту. И мне удалось с ней поговорить…
– Вообще-то я Николай, – уточнил на всякий случай Беляш…
– Да, – мысль Бу прервалась – А мое имя Бу. Очень, очень рад знакомству!.. Хр-р-р-р-р… пш-ш-ш-ш…
– Бу, какое знакомство? – закричал Беляш, – это же я, Коля! Ты мне только что про Мию рассказывал! Не засыпай!
– А… – очнулся Бу, – не сплю, не сплю!.. Так вот, от того, что та инта мне рассказала, у меня буквально глаза становились дыбом. Тотальный контроль, такой же маньяк во главе, как и у вас. Но!.. Самое поразительное – это то, что все довольны своей жизнью, всем все нравится!
– Не может быть! – вырвалось у Беляша. – Как может нравиться рабство?
– Не знаю, Вася, не знаю… хр-р-р… пш-ш-ш… Я тебе разговор… пш-ш-ш… передал как есть… Куб потом эту инту позвал и… пш-ш-ш… отправил обратно… Хр-р-р… Больше я ее не встречал… пш-ш-ш…
– Бу, что это? – Беляш отчаянно тряс Бу за руки, но глаза Бу были закрыты. Куб слал импульсы предупреждения один за другим. Свет внутри куба из светло-золотого вдруг стал ярко-красным. – Бу, очнись! – Беляш в отчаянии отпустил руки Бу, схватил его за отростки глаз и начал их трясти. – Просыпайся, Бу, просыпайся, с Кубом что-то не то!
Бу медленно открыл глаза. Импульсы Куба были настолько сильными, что Бу начал быстро приходить в чувство.
Но физиология подводила, глаза у него опять разъехались в разные стороны.
– На меня, смотри, на меня, – Беляш собрал оба отростка Бу в кучу, таким образом, чтобы глаза Бу смотрели прямо на него. – Что с Кубом, Бу?
– Ничего особенного, Вася. Куб просчитал ситуацию и понял, что ты здесь получил все, что тебе было нужно, и ждет тебя для отправки домой.
– А-а-а-а, домой… Реинкарнация, – сказал Беляш. – Значит, опять туда же, да? Значит, опять все заново? И никакой надежды? Опять пенсионные наборы, «Доступная медицина», опять теплотрасса? Почему так, Бу? Почему нельзя все изменить? Ладно вы, высокоразвитые, пачкаться не хотите, но есть я! Я могу все изменить! Я не хочу, как на Мие! Я-я-я не хочу-у-у, как на Мие-е-е!
– Нет, Коля, пора. Мы проводники, стражи инт и менять их судьбу и предназначение мы не имеем права. – Бу удалось наконец сфокусировать оба глаза на Беляше. – Прости, Вася, и прощай.
Импульс, поданный Бу в сторону Беляша, был нов и агрессивен. Беляша подняло вверх на полметра и появилось ощущение скованности. Такое чувство, как будто все тело замотали стрейч-пленкой, ни руками, ни ногами пошевелить возможности не было. В этом состоянии тело Беляша, как связанное, медленно поплыло по отсеку и закончило свой полет в Кубе, пролетев сквозь проем открытой двери и мягко приземлившись на пол.
Дверь Куба медленно закрылась. Свет из ярко-красного вновь стал светло-золотым и заметно прибавил яркости. Внутреннее пространство Куба начало заполняться успокаивающим газом. Беляш вновь почувствовал ощущение полета и того, что его ждут.
Тем временем Бу пытался сфокусироваться на панели управления Кубом.
– Ща-а-а, все сделаем! – Выпитый с Беляшом лем вселял в Бу оптимизм. Уверенным жестом Бу отключил автоматику Куба. – Сам справлюсь! Та-а-ак, Вася прибыл с Ливы, из сентября 2042 года… Или он не Вася… – Бу мучительно задумался. – Он Коля, – вдруг вспомнил Бу… – Но откуда? – Память опять подводила. – Ко-о-оля с-с-с-с… Ко-о-о-оля-ля с-с-с-с-с… Мия! Он же сам только что сказал Мия.
