Поэтому, Коля, мы и установили Лоциус – это наш корабль, где ты сейчас находишься – на орбиту, поэтому и подключили Куб – приемо-передатчик ваших инт.

– Ну то что «приемо», это понятно, – сказал Беляш, оглядевшись, – а «передатчик»-то куда?

– Ты так до сих пор и не понял? – Бу рассмеялся. – Обратно, Коля, на Ливу… на Землю то есть. Куб – совершенная машина, суперкомпьютер. Он вообще может в автономном режиме принять инту, очистить ее, и передать новому владельцу, аккуратнейшим образом инсталлировав. Ну, в общем, долго рассказывать, да и ни к чему тебе такие знания. Меня другое сейчас занимает… Куб обычно действует автономно, а в твоем случае, Коля, что-то пошло не так. Куб выпустил тебя. Значит, он рассчитал, что так будет полезнее для человечества, если ты здесь на Лоциусе получишь какую-то информацию или навык… Куб никогда не делает ничего просто так, его ядро способно просчитать триллионы различных комбинаций событий на несколько сотен лет вперед. Куб запрограммирован на добро и справедливость, поэтому он всеми силами старается направить ход событий в это русло.

«Добро и справедливость, – подумал Беляш. – Проходили, помню… Это как раз именно то, чего в России нету. Ну ладно», – вздохнул он, хоть не одни они с Тузиком об этом думают. Вон даже на самом верху этой проблемой озабочены…

– Так, джентльмены, стоп, погодите, – Беляш замахал руками, – у меня сейчас мозг взорвется, надо перерыв сделать!

– Прости, Николай, – Бу заволновался, – для твоей только что перешедшей инт такие знания действительно эмоционально тяжелы. Я должен был сам догадаться, что тебе необходим отдых! Прошу, пойдем со мной, я отведу тебя в отсек сна, там ты сможешь послушать музыку дальнего космоса и как следует выспаться.

– Да я вроде как спать-то не хочу, – ответил Беляш, – а эмоциональное напряжение у нас по-другому снимают…

– По-другому это как, – поинтересовался молчавший до этого Хэ.

– Ну как вам объяснить-то…

Беляш начал поиски в отсеке Куба… Ничего напоминающего бар или холодильник в отсеке не было. Беляш начал приглядываться к механизмам в отсеке – эх, понять бы, есть ли в каком-то из механизмов в качестве рабочей жидкости тормозуха! Но поиски Беляша остановились быстро и внезапно. Как это обычно бывает в жизни, то, что ты ищешь, оказывается прямо у тебя перед носом, а ты уже успел перерыть все, что только можно и навести бардак… Прямо на столе, призывно маня красным сиянием, на Беляша смотрела едва початая бутылка с лемом.

– О! – Беляш оживился, – таки нашел, бинго!

Открутив крышку (жизнь все-таки была хорошим учителем), Беляш понюхал содержимое. Сивухами, метилами и прочими гадостями не пахло. Запах был странным. Беляш помнил его еще по прошлой жизни, когда работал в Холдинге. Так пахли духи Шанель Коко молодой девчонки Насти, работавшей у них администратором. «Ну что ж, – подумал Беляш, – не самый плохой аромат…»

Он вопросительно посмотрел на Бу – как, можно?

Бу одобрительно заурчал: в снятии напряжения парой-тройкой маков замечательного лема он не видел ничего плохого. Беляш огляделся, стаканов нигде не было видно.

– Д-а-а-а, Коля, в этом смысле ваша цивилизация тоже еще не доросла до понимания процессов, – послал импульс Бу, – смотри как надо!

Бу аккуратно взял сосуд с лемом из рук Беляша, погрузил в горлышко средний палец – тот полностью окунулся в лем – медленно вытащил и с большим наслаждением облизал. Дальше он передал сосуд Хэ, и тот с видимым удовольствием проделал то же самое.

– Эх, – произнес Беляш, – а еще высокоразвитые… А пальцами по бутылкам лазают. Есть же правило – яйцами и пальцами в солонку не лезь! Ну что за люди такие? Хотя какие ж они люди… Ладно, Беляш уже наметил план действий.

Рядом с окном на прозрачной, словно из стекла, полке стояли несколько таких же прозрачных горшочков, напоминавших известные в свое время в России медицинские банки, применявшиеся гражданами к месту и не к месту для якобы лечения заболеваний органов грудной клетки при простуде. Хотя никакой научной базы под использованием столь экзотичного вида лечения не было, да и эффективность его была сомнительна, народ упорно продолжал их использовать хотя бы в порыве отчаяния – медицинская помощь в России уже тогда оставляла желать лучшего, а принцип «помоги себе сам» позже лег в основу государственной программы «Доступная медицина». На Лоциусе банки представляли собой элемент декора, применять их в практическом смысле высокоразвитая цивилизация не додумалась.

Беляш выбрал из нескольких банок три, наиболее подходящих по его мнению, и вернулся к друзьям.

– Вот, – озвучил Беляш, – сейчас я вас тоже кое-чему научу. Хватайте посуду!

Раздав Бу и Хэ каждому по банке и взяв себе третью, Беляш с нетерпением разлил лем по сосудам.

– Ну, – Беляш поднял свою банку, – за Добро и Справедливость во всей Вселенной!

Беляш залпом выпил лем.

По вкусу он напоминал хороший портвейн, но чуть крепче обычного, примерно двадцать три – двадцать четыре процента. Закуски, судя по всему, у них тут нет… Беляш нашел выход из ситуации: подойдя к Кубу, он через открытую дверь занюхал остатками успокаивающего газа. Кайф! Настроение у Беляша резко повысилось.

– Давайте, давайте, ребята, не тяните резину – обратился он к друзьям.

Бу и Хэ переглянулись. Обижать Колю и говорить, что лем так не употребляют, им не хотелось. Да и его слова про добро и справедливость были хороши, в духе инты, понявшей Вселенную.

Первым решился Хэ: по примеру Беляша он разом влил в себя напиток и поднял глаза вверх, ожидая эффекта.

Бу тоже выпил свою порцию, но не быстро, а потихоньку, с опаской, одним глазом поглядывая на Хэ, а вторым пытаясь заглянуть на дно банки.

– Хорошо, хорошо же ведь! – Сказал Беляш и начал осматриваться по сторонам: должен же у них быть какой-нибудь музыкальный центр или что-то вроде того…

Музыкального центра в привычном Беляшу понимании на Лоциусе не было. Но было нечто, напоминающее западные продвинутые системы типа «Умный дом», о которых Беляш слышал во времена работы в Холдинге, но, очевидно, гораздо совершеннее. Система начала считывать импульсы Беляша. Определив, что он хочет повеселиться, система отреагировала. Весь отсек Куба заполнился какими-то омерзительными звуками, вроде тех, которые издает кусок пенопласта, которым очумелые дети так любят елозить по стеклу. Беляш поморщился. Если это и есть «музыка дальнего космоса», то пошла-ка она куда подальше, какая б ни была «возвышенная» и «высокодуховная». Система поняла, что Беляш недоволен, и музыка прекратилась. Вместо этого в отсек тихо влетел робот – часть системы управления – и начал сканировать Беляша. Закончив, робот одобрительно зажужжал, подгружая данные в систему, после чего так же бесшумно вылетел из отсека. Система же, проанализировав полученную от Беляша информацию, архивировав огромное количество видео- и аудиоинформации, выбрала трек на основании предпочтений Беляша.

– Ну что, друзья, продолжим? – Беляш повернулся к Бу и Хэ. В это время зазвучала композиция группы «Сектор Газа» под названием «30 лет».

Перемена в «друзьях» была очевидна. Бу и Хэ совершенно фиолетового цвета, расплывались в идиотских улыбках. Музыка им нравилась, новый способ употребления лема, очевидно, тоже.

– Давай еще, Коля, – сказал Бу, – мне так хорошо последний раз было… никогда, – добавил он радостно.

После этих слов Бу аккуратно, двумя пальцами – левым и средним, взял стакан с лемом, посмотрел сквозь него на свет и также аккуратно начал переливать его в себя, при этом правый палец – крайний, который у людей называется мизинцем, сам рефлекторно поднялся вверх… Один глаз Бу при этом смотрел вправо и вверх по направлению к Беляшу, а второй влево и вниз. Хэ же одним глазом разглядывал пол Лоциуса, а вторым потолок, но также был согласен с Бу относительно продолжения банкета. И банкет продолжился! Только наливать Беляш стал несколько по-другому – друзьям все-таки поменьше, себе соответственно побольше.