Флор!

– Ты ошибся, Артур Хант, – раздался над головой шершавый голос, будто где-то осыпалась ржавчина. – Привёл сюда не того и ошибся так сильно, мальчишка… Мне жаль.

Флор!

Артур покачал головой и заставил себя повернуться к окну – пока тёмному, лишь с узкой полоской света на самом краю, где сходился в нить горизонт. Нет! Он не хотел! Он не верил! Они должны были успеть! И Генератор наверняка уже давно дымился в руинах!

– Сигнал не был подан. Они не знали.

Мир рухнул. Он обрушился в отвратительную тишину, в которой потонуло и единственное оставшееся в жизни Артура слово.

Флор…

Он всё же заставил себя отпустить мёртвое тело и медленно поднялся на непослушные ноги, почти вынуждая себя сделать шаг к потрескавшемуся стеклу. А после ещё один, чтобы упереться ладонями в холодную раму и с ужасом уставиться на грязное небо. Пыльное. Полное летевшей в сторону Города убийственной мощи. Пальцы до боли вцепились в железную раму, словно боялись её отпустить, и Артур со всей силы зажмурился.

Буря. Это была БУРЯ!

Флор…

Он отвернулся. Стивен Джонс лежал на спине, неловко раскинув в стороны руки. Из его черепа торчала чёрная рукоять с эмблемой Суприма, и кровь стекала по его лицу и вискам, смешиваясь с бесцветным на первый взгляд содержимым. То склизкой массой лениво пузырилось в глазнице остатками попавшего туда воздуха. Артур отвёл взгляд и медленно, словно сомнамбула побрёл в сторону брошенной маски.

Наверное, его шатало, потому что под ноги неожиданно бросилась красная ткань, о которую он тут же споткнулся. Артур уставился на неё пустым взглядом, прежде чем наклонился, подцепил непослушными пальцами, а потом неловко набросил на плечи. Ему нужно… нужно что-то, чтобы спрятать Флор… Как в тот раз. И это… это пойдёт. Да. Артур попробовал улыбнуться, но мышцы не слушались.

Флор…

– Мальчик, – долетел до него голос Суприма, – останься. Это не то, что ты должен.

– Но я должен! – неожиданно проорал Артур и повернулся, уставившись на замершую в белом балахоне фигуру. – Я должен… Это единственное, что я могу. Всегда мог…

– Мальчик…

Но Артур лишь покачал головой, не желая ни слушать, ни слышать, а потом резко надел шлем.

– Я успею.

И это было не мечтой или надеждой, не попыткой убедить самого себя или кого-то ещё, нет. Артур Хант был обязан. Другого попросту не дано, ведь он всегда успевал! Всегда… И потому, выйдя из Башни, он продирался сквозь постепенно крепнувший ветер, который будто пытался ему помешать, но Артур всё равно шёл. Он не понимал, как стоит на ногах, но это было совершенно неважно, потому что где-то там его ждала Флор. Самая сумасбродная женщина, что когда-либо создавала природа. Невозможное и почти нереальное живорождённое счастье, которое Артур просто не в силах вот так потерять. Он ведь не сможет… Без неё он не справится. Просто не выживет, потому что жить вообще будет незачем.

И Артур шёл. Продирался сквозь бушующий Город, цеплялся за стены, хватался за камни, падал на скользких от дождя и пыли камнях, а потом снова вставал, пока истошно стучало где-то в груди неутомимое сердце. Оно упрямо надеялось и билось-билось-билось, толкая Артура сквозь мерцавшие алыми вихрями всполохи. Глупое, дурацкое сердце, которое восторженно замерло, когда в один миг бушевавшее вокруг безумие Бури вдруг оборвалось.

Это случилось так неожиданно, что Артур споткнулся и резко остановился, чувствуя, как рвутся от тяжёлого дыхания лёгкие. Диким, неверящим взглядом он смотрел, как опадала на влажные камни серая пыль, как стихали порывы ещё секунду назад дикого ветра, и почему-то боялся. Буря закончилась, однако внутри нарастал необъяснимый и совершенно обезумевший страх, что вот теперь он действительно опоздал. Этот ужас от собственного бессился рвался наружу до дикого крика, до вопля, вопреки заколотившемуся в отчаянии сердцу. То ещё верило. То ещё на что-то надеялось и чего-то ждало, когда над Городом вдруг протяжно взвыла сирена. Одинокая. Тонкая. Жалкая. Такая тоскливая, будто она тоже что-то почувствовала и теперь горько оплакивала. Её надсадный стон прокатился по ошеломлённо затихшему Городу, и дыхание снова перехватило. А в следующее мгновение Артур бросился к уже видневшемуся за домами Щиту.

Наплевав на выжигавшую разум боль, он бежал туда, где ждали будто вечность назад брошенные у лаза глиссеры, а перед глазами были не улицы Города, не засыпанные песком мостовые, а бесконечная вереница воспоминаний. Словно опять наяву Артур видел картины из прошлого, слышал голос и смех, ощущал осторожное прикосновение и совершенно неумелые поцелуи. Он чувствовал сладкий вкус кожи, а не запах выхлопных газов, смотрел не в тусклое небо, а в яркую летнюю синеву глаз, и вокруг всё звенели радостные колокольчики, вместо взвывшего ветра, когда глиссер отчаянно рванул с места. Всё это окружало Артура той самой надеждой, которая была ядовитой на вкус. Точно отравленная, она ещё билась в мозгу, не понимая, что уже умерла. И когда вдалеке, окружённая ореолом пожара, появилась тёмная точка, Артур окончательно понял, что вместе с ней прямо сейчас умер и он.

Чёрный глиссер, виляя и кренясь на бок, приближался чудовищно медленно, и у Артура ушли последние силы, чтобы остановиться и ступить на усыпанную песком мёртвую землю. Взметнулась позёмкой тусклая пыль, а потом он просто рухнул в неё на колени.

«Ты – это мой Город!»

– Флор…

Исцарапанный, чуть оплавленный от огня глисс замер напротив Ханта, а потом устало ткнулся в протянутую ладонь. Пустой.

***

Флор оглянулась на мерцавший вдали зеленоватым светом Город и едва не свалилась, когда под колёса метнулась незаметная во тьме кочка.Чёрт…Она на мгновение зажмурилась, пытаясь прийти в себя, но слабость, которая преследовала её ещё в Убежище, стала сильнее. Руки немели, пальцы соскальзывали с рукоятей, но Флор старалась держаться. Господи… как же было дерьмово!

– Мэй! Не отставай! – немедленно донёсся до неё сквозь гудение ветра крик Герберта, и пришлось окончательно распластаться на широкой чёрной спине глиссера.

Тот ехал удивительно ровно, и Флор была почти уверена, что та недавняя кочка попалась нарочно. Машина не умела говорить, но прекрасно изъяснялась вот такими намёками, давая понять, что не потерпит подобной невнимательности. Видимо, выданные ей указания та поняла слишком буквально, а потому отнеслась с к ним очень серьёзно. Прямо как Артур. Ну да… он же говорил, что их разумы связаны. Флор улыбнулась, но тут же нахмурилась, когда руль перед ней вновь недвусмысленно едва заметно вильнул. Хорошо. Она поняла! Хотелось фыркнуть, но вместо этого Флор скрипнула зубами, когда в груди стало чудовищно больно. И глиссер вдруг будто насторожился, почувствовав, как скользят по рулю её руки.

Наверное, надо было признаться Артуру, что дело дрянь, но… Она не смогла! Хотела казаться для него сильной, а на самом деле позорно струсила.

«Ты умираешь!» –вдруг всплыл в голове его голос, и Флор зажмурилась. Да, похоже, это действительно так, но рядом с ним было так просто не думать об этом, а просто жить и… Господи! Она не хотела умирать!

Но когда позади остался выход из тоннеля, карабкаться по которому в этот раз было ещё тяжелее, чем в прошлый, единственное рабочее лёгкое окончательно взбунтовалась. Флор не могла его за это винить. Дышать в маске было удивительно трудно: в очередной раз барахлил фильтр, от натуги по спине катил ледяной пот и холодил разгорячённую кожу, в груди что-то отвратительно и болезненно булькало, а во рту скопилась свежая кровь. Её отчаянно хотелось сплюнуть, но пришлось проглотить, пока она помогала тяжёлому глиссу забраться наверх по песочному склону. А едва выбравшись на поверхность, они снова мчались сквозь ночь.

И всё же машина под ней не была лишена своеобразного благородства. Видимо, получив определённый наказ, она старалась облегчить Флор жизнь и дать отдохнуть. Вытянувшись в одну стремительную линию, глиссер позволил на себя опереться и теперь сам следил, чтобы вверенная ему пассажирка не свалилась прямо в пыль под его большими колёсами. Флор прикрыла было от усталости глаза, но тут её снова тряхнуло, а впереди показалась высокая стена Генератора.