Флор прикрыла глаза, и Артур не выдержал. Коснувшись губами трепещущих век, он прижался щекой к прохладному лбу и вздохнул.

– Похоже на замкнутый круг, – невесело хохотнул Хант. – Он думает, что если вы смените власть, то всё тут же наладится. Такая наивность – ошибка любого мятежника.

– Руфь считала, ты можешь это изменить. Она хотела, чтобы ты был если не с нами, то хотя бы не против нас.

– И поэтому почти что швырнула тебя мне на расправу? Сомнительное благородство. К тому же, проблемы так не решаются. Я не брошу Город. Просто не смогу. Он часть меня, и это не изменить.

– Я знаю. Знала это и она. Думаю, это вообще было той причиной, почему она верила в тебя. Понимала, что ты не допустишь открытой войны, – пожала плечами Флор, а затем легонько ткнула ему в грудь своим перепачканным в земле пальцем и почему-то вдруг улыбнулась. – В тебя хочется верить, Артур.

– Видимо, именно этим ты руководствовалась тогда, в ночь пожара, – скривился Хант и вдруг с любопытством спросил: – Ты не боялась, что твой разлюбезный Джонс перережет мне горло? Или, что я всё же прибью его.

– Боялась, – серьёзно кивнула Флор. – Но ещё больше боялась, что ты натворишь глупостей с Канцлером… Ведь это же ты. Артур Хант. С тобой невозможно бороться.

Она прервалась, когда Артур искренне рассмеялся. И хотя смех немедленно отозвался болью в каждом ушибленном ребре, в каждой ране и ссадине, ему было плевать, потому что чувство, которое вдруг проснулось внутри от такого простого признания, оказалось удивительно сладким. Оно зажглось где-то чуть ниже солнечного сплетения тем самым огоньком мужского тщеславия и вынудило объятия инстинктивно стать крепче. Ведь то, что говорила и чувствовала Флор, было бесценно. Пожалуй, и Артур мысленно хмыкнул, это было вообщевсё.

– Тебе нужно отдохнуть, – мягко проговорил он и взъерошил короткие волосы.

– Как и тебе.

– А мне нужно поговорить с Джонсом, – со вздохом ответил Артур. Он скривился, отчётливо понимая, что, сложись обстоятельства немного иначе, свернуть шею этого Стивена было бы бОльшим благом. Для всех. Но, к сожалению, этот ублюдок тоже был ему нужен. Остановить и «Тифон», и Канцлера в одиночку он просто не сможет. – Я знаю кое-что о «Тифоне»…

– Ты знаешь о нём? Откуда? – неожиданно перебила Флор, и он перевёл на неё удивлённый взгляд.

– Я глава Карательной службы. И безопасность Города – моя обязанность независимо от того, что ей угрожает. Буря, ваша шайка или ублюдок Канцлер. Но ситуация гораздо…

– Зачем ты так? Он твой отец, – снова перебила она, и Артур тихо зарычал.

– А предательница Мессерер моя мать. Что с того? – отрезал он.

– Я не верю, что ты так просто с этим смиришься. – Флор выпуталась из его объятий и как-то странно взглянула на Артура. Ну а он мысленно чертыхнулся. Господи, её неуместная дерзость и правда порой была слишком… дерзкой.

– С чем? Со своим неидеальным происхождением? С тем, что меня обманывали всю мою жизнь, а данные клятвы и принципы оказались настолько двуличны, что впору самому шагать по эшафоту? Что всё моё преданное служение на самом-то деле ненужно никому, кроме синтетического разума? С этим, по-твоему, не должен мириться? Но почему? Ведь дело не в них, Флоранс Мэй, – ровно проговорил он, глядя в неожиданно вспыхнувшие синевой глаза, и дыхание на мгновение перехватило.

Летнее небо…Настоящее летнее небо, которого Артур никогда не видел вживую, но если бы оно реально существовало, то было бы точно таким. Одного невероятного цвета с полотном той старой картины.

– Я хочу, чтобы ты понимала, – дело совершенно не в них. И мириться мне не с чем, потому что выбор сторон здесь определяется не чёрным и белым, не вашим Сопротивлением или гвардией Канцлера, а Городом и всем остальным, что может его уничтожить. Город был, есть и будет превыше всего.

Последовало молчание, а потом Флор с какой-то грустью вдруг бросила фразу, от которой Ханту захотелось разбить Башню от верхушки до основания.

– Тогда я точно не вписываюсь в твою градацию.

– Вмоюградацию? – И Артур неожиданно схватил её за руку, а потом развернул лицом к буйной зелени здешнего подобия Оранжереи. Господи! Ну как же она не понимала?! – Флоранс Мэй, этояне вписываюсь в свою же градацию. Посмотри! Ты сделала для Города гораздо больше, чем я. Здесь, в Теплицах, в Лаборатории. Ты ничего не просила, ничего не хотела. Просто делала то, что считала своим личным долгом без надежды, что это кто-то оценит.

– Но это пустяк!

– Пустяк – это всё остальное. То, что не несёт в себе ни капли хоть какого-нибудь созидания. Я всего лишь защитник, а ты творец, который своим бескорыстием и абсолютно непонятной мне человечностью стала надеждой для Города. Не Руфь, не Канцлер, не чёртов Джонс и уж точно не я.Тыбыла тем, за кого так отчаянно бился Город… Бился, прежде всего, со мной. Понимаешь? Ты понимаешь, чем именно стала для Города и меня?

Флор не ответила. Артур видел, как она стояла плотно зажмурившись, словно боялась взглянуть на этот отвратительный мир, который сначала так издевался над ней, а потом вдруг назначил спасителем. А потому вздох вырвался сам, когда Хант тихо договорил. Он не хотел произносить вслух этой правды, предпочёл бы нести всю ответственность сам, но Флор должна была знать, что прежде, чем спасти Город, ей сначала пришлось спасти его самого. А потому он снова развернул Флор к себе, словно хотел спрятать в объятиях, а потом едва слышно шепнул:

– Именно поэтому Канцлер так тебя ненавидит. Потому что теперь я умруза тебя, ведьты– это мой Город.

Она ничего не ответила. Только тонкие руки обвились вокруг его тела и сжали так сильно, словно Флор боялась упасть. Они обнимали всё крепче, хватались за тонкую ткань, кожу и мышцы, разрывая едва затянувшиеся тонкими коростами рваные раны, но Артур молчал. Чувствовал, как дрожит Флор, и медленно гладил тонкие плечи, худые руки, острые грани лопаток, что уже не могла скрыть никакая одежда. Он баюкал её в своих объятиях и мечтал хоть на какое-то время отпугнуть от Флор все проблемы, тревоги и хмурые мысли. Артур так хотел, чтобы она улыбалась, но…

Так они и стояли. Минуту, две… может быть целый час. Он не знал и было, в общем-то, всё равно. Но вдруг Флор отстранилась и, не глядя ему в глаза, произнесла:

– Никогда больше не говори этого.

– Чего же именно?

– Ты знаешь. – Её голос упал до шёпота, который Артур едва смог разобрать.

– Флор…

– Пойдём. Тебе надо переодеться.

– Флор! Посмотри на…

– Кровь. – Она споткнулась на слове, а потом болезненно улыбнулась и почти беззвучно произнесла: – У тебя кровь на спине.

С этими словами Флор отвернулась и направилась к выходу из Теплиц, а Артур нахмурился. Что-то её беспокоило, и он очень хотел понятьчто.

Они молча шли по сумрачному коридору, где уже мельтешили какие-то люди. И Хант чувствовал направленные на него взгляды. Не злобные, нет. Скорее, настороженные и пристальные. Видимо, сказывалось отсутствие маски, без которой опознать в нём бич любого сопротивленца было весьма сложно. Ведь, на самом деле, он мало чем от них отличался. Большинство явно немногочисленных обитателей Убежища были светловолосыми, одинаково пропорционально сложены и… явно часто наведывались в Город. Это Артур понял по свежим образцам фильтров, которые пронесли мимо него два довольных юнца. Он хмыкнул и уже хотел было сказать нечто очень язвительное, но в этот момент их догнал запыхавшийся Герберт.

– Джуди. Она…

Льюис замолчал, видимо, не в силах подобрать слов, но что именно произошло было понятно и так. А потому Флор растерянно оглянулась, явно не зная, как поступить, и тогда Артур слегка подтолкнул её в спину.

– Иди, – негромко приказал он.

– Но…

– Иди. Я сам разберусь.

Его тон не предполагал споров, так что, поджав бледные губы, Флор всё же молча кивнула.Вот и молодец.

– Иди, – в третий раз повторил Артур, и она наконец-то сделала шаг, затем ещё один, оглянулась и, увидев в ответ кивок, всё-таки торопливо зашагала в глубь коридора в сопровождении Герберта.