У каждого из соперников были свои сторонники. Они подбадривали их криками:

— Давай, Том! Быстрее! Нажми! — кричали черноволосому. — Мы поставили на тебя пятнадцать шиллингов! Ты уже обгоняешь! Давай, Том!

— Десять шиллингов против пяти, что победит Том! Кто принимает пари? — в азарте орал маленький рабочий, размахивая киркой. — Давайте, трусы!

Но противная сторона действовала не менее активно.

— Я принимаю твое пари, Малыш! Придется расстаться тебе с десяткой, — протискивался к нему высокий землекоп. — Разве ты не видишь, что выигрывает Дик? Погляди на его вагонетку. Она уже полная!

— Дик! Дик! Большой Дик! — завопили сторонники рыжего. — Дик — самый сильный человек в поселке. Он уже доказал это. Мы ставим на Дика!

Чем ближе к концу подходило состязание, тем шумнее, возбужденнее становились люди. Крики усилились, кое-где вспыхнули ссоры. В конце концов, в реве толпы только и можно было различить два слова, которые скандировали зрители:

— Том! Дик! Том! Дик!

Симпатии Алека были на стороне черноволосого рабочего. Возбуждение охватило и его. Он уже не замечал, что вместе с другими кричит:

— Давай, давай, Том! Я ставлю на Тома десять шиллингов!

Его схватил за руку один из товарищей Дика:

— Давай десять на десять за Дика! Тебя надо проучить, спорщик, чтобы в будущем ты ставил на верную лошадь. Давай!

Они ударили по рукам. А состязание уже достигло своей высшей точки. Вагонетки почти наполнились землей. «Судейская комиссия», состоящая из трех пожилых рабочих, подошла ближе. Еще несколько десятков молниеносно брошенных лопат, и толпа заревела:

— Тот! Том! Победил Том!

Не требовалось заключения «комиссии». Все было и так ясно. Вагонетка Тома стояла наполненная доверху землей, а Дик не выдержал. Последние лопаты он бросал с трудом и теперь, оставив лопату, отирал сеткой струившийся по телу пот. Он тяжело дышал открытым ртом. Его сторонники глядели холодно, даже враждебно. Парень, поставивший на него пятнадцать шиллингов, с укором произнес:

— Эх, ты! Не мог дотянуть. Из-за тебя я потерял свои деньги. Такой здоровый буйвол, а сдался.

— Покидал бы сам, вонючка, — огрызнулся Дик, протягивая ему лопату. — Попробуй. На.

Рабочий, проигравший пари Алеку, незаметно исчез. Не захотел платить деньги чужому. Но Алек и не искал его. Он во все глаза смотрел на улыбающегося Тома, которого только что перестали подбрасывать в воздух. Вот он подошел к Дику, протянул руку:

— Ладно, Дик. Наплюй. После работы я угощаю. Наверное, ты был не в форме сегодня. Счастье — капризная дама. Может быть, в следующий раз тебе повезет.

Рыжеволосый не принял руки. Он молча повернулся к победителю спиной и пошел в сторону. Толпа осуждающе загудела, а кто-то крикнул:

— Не по-товарищески! Он честно победил тебя, Большой Дик. Нечего обижаться!

— Ну, хватит глазеть, — строго проговорил один из судей в рубашке с закатанными рукавами и сигарой в зубах. — Принимайтесь за дело, мальчики, а ты, Сергеев, подойди ко мне.

Когда Алек услышал фамилию Тома, он понял, что это как раз тот человек, который ему нужен. Удача!

— Ты останешься на своем месте, Том. Большой Дик не сумел доказать, что он имеет преимущества перед тобой, — сказал человек с сигарой. — Он хотел стать подрывником вместо тебя. А мне было интересно испытать вас, а потом выбрать лучшего, наиболее ловкого. Все останется по-старому.

— Отлично, сэр, — весело отозвался Том. — Я понимаю его. Он надеялся больше зарабатывать.

— Ну, ладно. С этим покончено. Вы здорово повеселили нас. Работай.

Как только человек в рубашке удалился, Алек подошел к Тому:

— Том Сергеев?

— Да. — Том с удивлением взглянул на Алека. — Откуда ты меня знаешь?

— Слышал, как тебя называют. Но ты мне как раз и нужен. Меня послал к тебе Струмпе.

— Ах, Эдгар. Ну, так что?

— Будем говорить по-русски.

— Так ты русский? Вот здорово! Нашего полку прибыло. Здесь много русских. Останешься работать на железной дороге?

— Не знаю. Я ищу одного человека. От этого будет зависеть, что я предприму. Эдгар Янович сказал, что ты поможешь его найти.

— Кого?

— Мне нужен Артем.

— Зачем?

— Не будь очень любопытным. Если можешь, то помоги отыскать его.

— Помогу. Но зачем он тебе?

— Я привез ему привет…

— От кого?

— Какой ты дотошный. Неважно от кого. Сначала надо его найти.

Том на минуту задумался, потом улыбнулся:

— Что ж, хорошо, будь по-твоему. Приходи после работы ко мне в палатку. Правда, тут у нас черт ногу сломит, пока отыщешь, но меня все знают. Спросишь.

Проболтавшись в поселке до вечера, поев в брезентовой палатке — салуне, Алек принялся отыскивать Тома. Это оказалось значительно проще, чем он думал. Первый из рабочих, которого он спросил, сейчас же взялся его проводить.

Том лежал на койке и при свете керосиновой лампы читал толстую книгу.

— А, пришел. Ну, садись. Как тебя зовут?

— Лонг Алек…

— А по-русски?

— Чибисов… Алексей Иванович.

— А меня Федор Андреевич Сергеев. Здесь все называют Томом. Проще, короче. Так тебе, значит, нужен Артем? Это я.

Алек недоверчиво взглянул на Тома:

— Привет тебе от Кирзнера.

Как проверить, что это именно тот человек, которого он ищет? Как Том отнесется к фамилии Кирзнер? Если обрадуется, начнет спрашивать подробности, значит — Артем.

— От Кирзнера? — Том вскочил с койки. — От Бруно? Жив, здоров? Как он? Где? А Маруся? Вот сюрприз! Ты знаешь, мы с ним в одной тюрьме в Харькове сидели, можно сказать, хлеб и воду делили. Все рассказывай, все подробно, и про себя тоже.

— Зачем же такая конспирация? — обиженно проговорил Алек. — Разве не мог Эдгар Янович мне прямо сказать, что Сергеев — это Артем?

— Да нет никакой конспирации, Алексей. Просто решили не очень часто вспоминать, кто я такой. Разные тут есть люди, а царская охранка меня помнит как Артема. Правда, в поселке меня знают и под этим именем. Давай рассказывай.

Алексей принялся вспоминать Ригу и все, что связывало его с Кирзнером. Кончил он их лондонской встречей, предложением Бруно Федоровича отыскать Артема. Сергеев обнял его:

— Прислал тебя на помощь! Молодец! Угадал, чего нам так не хватает.

— Значит, нужен? — радостно спросил Алек. — Есть дело?

— Еще как! Большевик, молодой, энергичный парень очень нужен! Есть здесь группа боевых ребят, но их недостаточно. Да ты садись, садись. Теперь я буду вводить тебя в курс наших дел. В Австралии не все так просто, как кажется на первый взгляд…

Алексей сел на табуретку.

— Я постараюсь тебе коротко обрисовать положение. Русских в стране много. И рабочих, и интеллигентов. Есть здесь «Союз русских эмигрантов». Сначала вся его деятельность заключалась в том, что он помогал людям материально, устраивал на работу, но ни программы, ни устава не имел. Русских рабочих не защищал. Предприниматели что хотели, то и делали. Одно время «Союз» хотели даже распустить, преобразовать в кружки. Но мы, большевики, и близкие к нам, воспротивились. Теперь «Союз» стал более деятельным. Есть устав, собираемся выпускать свою газету, на это собрали средства. Меня избрали председателем «Союза». Но всего этого мало. Мы должны встать на защиту всех рабочих Австралии. Они борются, бастуют, но настоящей организации у них нет. Тред-юнионы, в которых состоят почти все, на поводу у капиталистов. Лейбористы — рабочая партия, самая сильная в стране, предает интересы рабочих…

— А что же можешь ты со своим «Союзом русских эмигрантов»? — перебил Артема Алек. — Чем поможешь?

— Многое могу. У нас есть крепкое ядро. Настоящие, испытанные в боях люди. Нас уже знают многие в штате Квинсленд и тянутся к нам. Надо помочь им в борьбе, чего бы это ни стоило.

— Не пойму — как. Ты живешь в поселке и редко бываешь в Брисбене, где, как я понял, основные силы революционно настроенных рабочих.

— Они разбросаны по всему штату. Но ты прав. Большинство их в Брисбене. Я кончаю работать на железной дороге и переезжаю туда. Буду докером в порту. Там толковые ребята, крепко спаянные, дружные. Не то что здесь, много всякой шпаны.