— А что делать мне?

— Надо подумать. Ты хорошо знаешь английский. Это великое дело. Можешь выступать на митингах. Когда начнем выпускать газету, поставим тебя туда…

— Ну, а работать где?

— В Брисбене. Я приеду туда через несколько дней. А пока скажи Эдгару, чтобы он поговорил с Поллаком и устроил тебя в порт докером. Справишься? Конечно, справишься. Вон ты какой гигант! Вместе нам будет веселее и сподручнее. Ах, какой все же умница Бруно, что прислал тебя. Сейчас, как никогда, нужен каждый толковый человек.

— А ты уверен, что я толковый? — улыбнулся Алек. — Первое впечатление бывает ошибочным.

— Меня никогда не обманывает чутье. Близкое общение с охранкой выучило меня многому, и в частности — быстроте правильных оценок людей. Я не должен ошибаться…

Артем вдруг неожиданно замолчал, глаза его устремились в угол палатки, он задумался. Алек ждал, когда он снова заговорит. Но прошла минута, другая, а Артем молчал, как будто в комнате никого не было. Алеку надоело ждать, и он спросил:

— Ну, о чем задумался?

Артем даже не оглянулся. Тогда Алек хлопнул его по плечу. Артем вздрогнул, непонимающе поглядел на Алека и рассмеялся. Он положил ему руку на плечо:

— Ты прости, друг. Такая скверная привычка. Когда меня занимает какая-нибудь мысль, я полностью отключаюсь от окружающего. Надо толкнуть или громко крикнуть что-нибудь прямо в ухо… Могу и работать в таком состоянии. Ты знаешь, о чем я подумал? Последнее время эта мысль не дает мне покоя.

— О чем?

— Понимаешь, организованные в профсоюзы австралийские рабочие считают нас, русских, скэбами. Ну, штрейкбрехерами. Боятся нас как огня. Думают, что мы предадим их, если они объявят забастовку.

— Разве были такие случаи?

— Нет. Ты же знаешь, что это не в нашей натуре! Но поскольку мы еще разрозненны, не входим в профсоюзы, им кажется, что именно из русских можно вербовать скэбов и вообще ожидать чего угодно. И вот я уже несколько дней думаю о том, как разубедить австралийцев, доказать им обратное. Это первое, что надо сделать, чтобы сплотить рабочих вокруг нас… Ладно, ложись спать. Мне завтра на работу, а ты должен на первой же «кукушке» уехать в Уорик.

Артем бросил на пол ватное одеяло, подушку и сказал:

— Ложись. Сегодня холодно не будет. Нет ветра. Но когда дует с гор, в палатке зуб на зуб не попадает. И вообще тут сильные перепады температур. Ночью мороз, а днем такая жара, что кожа лопается. Гляди.

Он вытянул кисти рук, и Алек увидел свежие рубцы.

— Кожа трескается от солнца, кровоточит, плохо заживает. Ну, я теперь приспособился. Смазываю их машинным маслом.

— Зачем же ты тут работаешь?

— Надо было в районе организовать ячейку «Союза». Платят подрывнику хорошо. Сила еще, слава богу, есть. Да ты ложись.

Алек лег, но они еще долго говорили. Уже совсем засыпая, Алек спросил:

— А что Эдгар Янович — большевик?

— Нет. Но он наш по духу и мировоззрению. Ему можно доверять во всем. Кстати, он поможет тебе и с квартирой. Рекомендует кому надо. Спи.

Алек закрыл глаза. В памяти опять возникла Айна, с ее заливчатым смехом, и тотчас же исчезла, уступив место Артему. Интересный человек. Весь загорается, когда говорит о рабочих. Какие широкие планы…

Утром Артем разбудил Алека. Они наскоро позавтракали консервами из бобов и свинины, выпили сгущенного молока. Артем сказал на прощание:

— Передай Эдгару, что я буду через несколько дней. Окончательно. А ты пока осмотрись. Приеду, тут уж начнется работа… — Он крепко пожал руку Алеку, улыбнулся и, вскинув на плечо кирку с длинной ручкой, быстро пошел к насыпи.

5

Вечером Алек уже звонил в домик на Элизабет-роуд, семнадцать. И снова его встретила Айна. Она заулыбалась, увидев его, глаза искрились радостью.

— Здравствуйте, Алек. Ну, вот видите, вы снова попали в «настоящее общество». Я рада вам. Проходите. Папа в саду, а мама на кухне. Она уже приехала из Мерисборо. Пойдемте, я вас познакомлю.

В кухне у плиты стояла еще не старая, но уже начинающая полнеть, миловидная женщина, очень похожая на Айну. Те же волосы цвета каштана, те же лукавые, искрящиеся карие глаза.

— Мамочка, познакомься. Это Алек. Русский моряк, о котором тебе говорил папа.

— Здравствуйте, — мелодичным голосом сказала женщина. — Нина Сергеевна.

— Ну, а я Алексей, а не Алек, — засмеялся Алек, пожимая ее мягкую руку. — Айна не знала моего русского имени. Алексей Чибисов.

Подошел Струмпе. Он хитро подмигнул ему и спросил:

— Нашли Артема?

— Нашел. Напрасно вы мне сразу не сказали, что Том Сергеев это и есть Артем.

Струмпе рассмеялся:

— Надеюсь, что эта маленькая игра не затруднила его розыск? Как теперь сложится ваша судьба?

— Остаюсь работать в Брисбене, — с удовольствием сказал Алек и взглянул на Айну.

Он передал Струмпе все, о чем просил его Артем.

— Ну что ж. Я думаю, что мы все уладим. Сейчас попьем чаю с медом и начнем действовать.

Они уселись за маленький деревянный стол в саду, куда Айна принесла чай. И опять Алек почувствовал, как его охватывает атмосфера уюта, семейности, добрых людских отношений.

— Мы пойдем к Борису Корнееву, или, как его зовут в Брисбене, Биллу Корну, — сказал Струмпе после того, как закончилось чаепитие. — Устроим Алека на квартиру. Я думаю, что они охотно возьмут жильца.

— Можно я с вами, папочка? — попросила Айна.

— Конечно, дочка. Если не надо помогать маме.

— Пусть идет, — улыбнулась Нина Сергеевна. — Тут нечего помогать.

Они вышли на Элизабет-роуд.

— Это совсем рядом, — сказал Струмпе. — Мне кажется, что у Корнеевых будет удобно. Тем более что Билл — ваш единомышленник и приятель Артема.

Через четыре дома Струмпе остановился у коттеджа и дернул за звонок.

— Хорошо у вас живут рабочие, — иронически сказал Алек. — Собственные коттеджи… Благодать!

— К сожалению, далеко не все так живут. Нас с Биллом в расчет принимать не следует. Мы ремесленники высокой квалификации. Я столяр-краснодеревщик, Билл — механик. Так сказать, рабочая аристократия. Мы зарабатываем по шестьдесят шиллингов в неделю. А большинство работает тяжело, а зарабатывает не свыше сорока шиллингов. Не всем улыбается Австралия. А дома наши взяты в рассрочку. Не заплатишь в срок, сам понимаешь…

Он не успел закончить. К калитке подошел низенький худощавый человек, с почти лысой головой, с отвислым большим носом и веселыми, добрыми глазами, Он откинул щеколду, обнял Струмпе.

— Редко ты заглядываешь ко мне, Эдди. Наверное, появилась какая-нибудь нужда в старом Билле, иначе ты не пришел бы. Так? А что за молодой человек с тобой? Здравствуй, девочка. Давно тебя не видел. Стала совсем большая и красивая.

Айна рассмеялась:

— Что вы, дядя Билл. Большая я стала лет восемь тому назад, а красота — дело вкуса.

— Ты именно в моем вкусе.

Они прошли в гостиную, как две капли воды похожую на гостиную Струмпе. Эдгар Янович объяснил цель их прихода, рассказал про Алека, не забыв упомянуть, что тот приехал к Артему. Билл не колебался.

— Даша, иди сюда! — позвал он.

Вошла его жена. Спокойно выслушала мужа и доброжелательно сказала Алеку:

— Я буду рада иметь вас жильцом, если вам понравится комната. Мы живем с Биллом вдвоем, и вы нас не стесните. Я хотела бы только сдать комнату с пансионом — завтрак и ужин. Как вы на это смотрите?

— Это меня вполне устраивает.

Спустя десять минут все было закончено и Алек мог перенести свой чемодан из гостиницы. Обстановка была самой простой, но лучше ему и не требовалось. В комнате имелось все, что нужно. Шкаф, стол, два стула, умывальник с тазом и большим кувшином. Цену Корнеевы взяли с него очень умеренную, и Алек заплатил вперед за месяц, поблагодарил хозяев и стал прощаться.

— Я еще останусь поболтать с Биллом, — сказал Струмпе. — А ты, Айна?

— Пойду домой.

— Довольны тем, как вы устроились? — спросила она, когда они с Алеком вышли на улицу. — По-моему, хорошо. И теперь мы соседи.