Annotation
От автора
Лет сорок назад мне посчастливилось плавать с замечательным человеком — Александром Михайловичем Зузенко. Он был капитаном, я — матросом, а позже одним из его помощников.
Профессиональный революционер, посвятивший свою жизнь борьбе за дело рабочего класса, человек, прекрасно знающий языки, начитанный и образованный, он много знал, пережил, видел.
Когда у Александра Михайловича бывало настроение, он вспоминал свою жизнь и рассказывал. Что это были за рассказы! Захватывающие, удивительные…
Вот они и послужили толчком для написания романа. Не следует принимать его за документальный, но многое из того, что выпало на долю героя романа Алексея Ивановича Чибисова, пережил и Александр Михайлович Зузенко.
Юрий Клименченко
Юрий Клименченко
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
18
14
15
16
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
28
24
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
Юрий Клименченко
Жизнь и приключения Лонг Алека
РОМАН
От автора
Лет сорок назад мне посчастливилось плавать с замечательным человеком — Александром Михайловичем Зузенко. Он был капитаном, я — матросом, а позже одним из его помощников.
Профессиональный революционер, посвятивший свою жизнь борьбе за дело рабочего класса, человек, прекрасно знающий языки, начитанный и образованный, он много знал, пережил, видел.
Когда у Александра Михайловича бывало настроение, он вспоминал свою жизнь и рассказывал. Что это были за рассказы! Захватывающие, удивительные…
Вот они и послужили толчком для написания романа. Не следует принимать его за документальный, но многое из того, что выпало на долю героя романа Алексея Ивановича Чибисова, пережил и Александр Михайлович Зузенко.
Юрий Клименченко
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Рига
1
Неожиданно город занесло снегом. Он выпал за одну ночь и лежал толстым белым слоем на рижских улицах, островерхих крышах, ветвях деревьев. Но мороза не было. С моря дул южный ветер. Влажный, пронизывающий, он забирался под пальто, неприятно холодил тело. Рижане поднимали воротники, ворчали. Они не любили такой погоды. Радовались одни мальчишки. Хорошо лепились снежные бабы, а снежки получались крепкими, как камни.
В углу сада разгорелся настоящий бой. Не дай бог, если снежки попадали в лицо. Тогда бывало очень больно. Но воюющие стороны не обращали на это внимания. Будь половчее, сумей увернуться.
Реалисты постарше чинно прохаживались по аллеям, по двое или по трое, держа друг друга под руки. Женская гимназия находилась рядом, и девочки, проходя мимо реального, непременно замедляли шаг, громко смеялись и незаметно заглядывали за редкие прутья ограды.
Старшеклассники хотели выглядеть серьезными мужчинами. У каждого из них была своя «обже»[1], это считалось хорошим тоном, и хотя редко кто был знаком со своей избранницей, зато в мыслях, в разговорах с товарищами — ого!.. Поэтому они так важно бродили по саду, изредка посмеивались, обменивались шутливыми ударами, надвигали на носы фуражки пробегающим мимо приготовишкам. Словом, делали все, чтобы привлечь внимание, не потеряв собственного достоинства.
У Лешки Чибисова, ученика седьмого класса, тоже был свой «предмет». Не мог же он отстать от товарищей. Лешка долго колебался, не зная, на ком остановить свой выбор, и наконец решился. Выбрал самую красивую девочку в гимназии. Он узнал, что ее зовут Тиной Подгоецкой. Девочка училась на пятерки, говорили, что она окончит гимназию с золотой медалью. Но главное было, конечно, не в этом. Она казалась Лешке красавицей. Да не только ему. Две толстые косы за плечами с большими черными, как бабочки, бантами, лазурные глаза, вздернутый носик… Все признавали, что Тина самая красивая девчонка.
И сразу же у него появился враг — Марк Буткевич. Он учился в параллельном седьмом классе. Коренастый, с правильными чертами лица, волнистыми темными волосами, он нравился девочкам. Об этом говорили многочисленные записки, которые он получал. Марк умел стоять на руках, ловко кувыркался, пытался крутить «солнце» на турнике. Он посещал спортивные занятия в обществе «Сокол» и был признанным вожаком класса. Марка всегда окружали одноклассники, которых он щедро угощал леденцами «Ландрин», купленными на деньги, сэкономленные на завтраках.
Лешка Чибисов не имел денег на леденцы, но тоже считался вожаком в своем классе. Он был мужественным человеком. Все знали историю, когда Чибисов взял на себя вину за разбитый бюст Гоголя, стоявший в зале, и тем самым спас от больших неприятностей нескольких приготовишек, помнили и то, как Лешка отучил ябедничать мальчишку, родственника директора, и за это сам подвергся наказанию — на целую неделю был оставлен без обеда.
Высокий, широкоплечий, с крепкими руками, небольшой головой, чуть раздвоенным на кончике носом, жестковатыми светлыми глазами и коротко остриженными волосами, Лешка походил на боксера, пружинисто передвигающегося по рингу. Чибисов хорошо учился и никогда не лгал. Если что-нибудь случалось в классе, к директору всегда вызывали Чибисова. Лешка или вообще ничего не говорил, или говорил правду. Учителя ему верили. А мальчишки побаивались. У него была железная хватка и крепкий кулак. Он несколько раз доказывал это на деле.
В большую перемену Буткевич подошел к Лешке:
— Отойдем-ка, Чибис, в сторонку. Разговор есть.
Мальчики отошли в угол зала, чтобы им не мешал гомон первоклассников.
— Вот что я хочу тебе сказать, Чибис. Да будет тебе известно, что Тина Подгоецкая — моя «обже»…
— Ну и что?
— А то. Если я увижу, что ты к ней пристаешь, — получишь.
Лешка скривил улыбку:
— Ай, ай, как я испугался! Лучше берегись сам.
Позвонил колокольчик, призывающий в классы, и соперники разошлись. Но этим разговором дело не кончилось.
Ссора с Буткевичем произошла после того, как Лешка дважды на глазах у всего реального демонстративно шел за Тиной до самого ее дома. Буткевич этого не видел, но ему сейчас же доложили. Его «оруженосец», Стефан Хельм, прибежал в класс, подсел к Марку, зубрящему алгебру, и зашептал в ухо:
— Чибис Тинку домой провожает! Как тебе это нравится? Сам видел.
— Да пусть его провожает, — отмахнулся Марк. — «А» квадрат минус… Или, кажется, не так?
Но Хельм не уходил.
— Все училище смеется! — обиженно заговорил он. — Говорят: трепался, трепался твой Буткевич, а тут на виду Чибис его девчонку уводит, а Марк молчит. Красиво!
