Каким образом кому-то удается бесконечно накапливать капитал при капиталистической системе? Основной, хотя и не единственный метод — накопление посредством производства, в котором предприниматель-производитель забирает разницу между стоимостью производства товара и ценой, по которой он может его продать. Чем ниже стоимость и выше цена продажи, тем больше прибылей получают и могут реинвестировать предприниматели.

Но каким образом может быть максимизирована разница между затратами и отпускными ценами? Здесь есть два необходимых элемента. Чтобы максимизировать отпускные цены, должна быть квазимонополия, которую мы уже обсуждали. Теперь нам необходимо обсудить, как можно в дополнение к этому минимизировать затраты. Мы начнем с того факта, что в любом производственном процессе всегда есть три общих вида затрат. Это стоимость персонала, стоимость средств производства и налоги.

Есть три разных уровня персонала, за который производитель/собственник должен платить: неквалифицированная и полуквалифицированная рабочая сила, квалифицированные рабочие и административные кадры, топ-менеджеры. Стоимость наименее квалифицированной рабочей силы имеет тенденцию расти во время А-фазы, поскольку через те или иные профсоюзные действия она выдвигает коллективные требования к работодателю. На А-фазе работодатели могут идти на уступки наименее квалифицированному персоналу, потому что остановки и замедление производства может обойтись дороже, чем повышение заработной платы. В конечном счете эти затраты становятся слишком высокими для работодателей, особенно в ведущих отраслях.

Исторически для работодателей решением был «побег производства», то есть его перенос в зону с «исторически» более низкой оплатой труда во время Б-фазы. Там, где рабочие нанимаются из мест (обычно сельских), в которых их реальный доход даже ниже, чем предлагаемый новыми (обычно городскими) производственными мощностями, это кажется беспроигрышной ситуацией и для рабочего, и для работодателя. Через некоторое время, однако, перемещенные рабочие начинают лучше разбираться в своем положении и осознают, что в мировом масштабе у них низкий уровень оплаты труда. Они начинают включаться в профсоюзное движение. И рано или поздно работодатель узнает, что в результате затраты снова слишком выросли. Решение — новый переезд.

Переезды дорогостоящи, но эффективны. Во всем мире, впрочем, есть инерционный эффект. Сокращения никогда полностью не устраняют приращения. На протяжении более 500 лет этот повторяющийся процесс практически исчерпал места, в которые можно переехать. Показателе этого — степень исчезновения сельских поселений в мировой системе, поразительным образом выросшая за последние пятьдесят лет и, кажется, не сбавляющая темпов.

Увеличение затрат на административные кадры — результат действия двух разных соображений. Одно — постоянно растущий масштаб производственных единиц, требующий увеличения числа промежуточного персонала для координирования. Второе соображение — то, что политические риски, связанные с объединением в профсоюзы относительно низкоквалифицированного персонала, компенсируются созданием крупного промежуточного слоя, который может быть одновременно и союзником для правящего слоя, и моделью возможного карьерного роста для неквалифицированного большинства, которая сглаживает политическую мобилизацию. Заработная плата этой группы существенно увеличивает общие расходы на персонал.

Увеличение расходов на топ-менеджеров является прямым результатом увеличения сложности предпринимательских структур — знаменитого разделения собственности и контроля. Это позволяет топ-менеджерам присваивать все большую долю доходов фирмы в виде ренты, тем самым сокращается доля, которая идет «собственникам» (акционерам) в качестве прибыли или в фирму для реинвестирования. Доходы топ-менеджеров невероятно выросли за последнее несколько десятилетий.

Затраты на средства производства росли по аналогичным причинам. Капиталисты стремились вывести вовне как можно больше затрат. Это изящный способ сказать, что они не полностью оплачивали используемые ресурсы. Три главных вида экстернализируемых затрат — вывоз токсичных отходов, возобновление источников сырья и создание необходимой инфраструктуры для транспорта и коммуникации. На протяжении большей части истории современной мировой системы считалось нормальным экстернализовать подобные затраты. Это редко вызывало озабоченность политической власти.

Во-первых, за последние несколько десятилетий политическая атмосфера радикально изменилась. Изменение климата — широко обсуждаемый вопрос, способствовавший возникновению большого спроса на «зеленые» и «органические» продукты. Экстернализация отныне не воспринимается как нечто «нормальное». У новых политических дебатов по поводу токсичных отходов есть довольно простое объяснение. В мире по большей части закончились места, находящиеся в общественном пользовании, в которые можно сбрасывать эти отходы. По своим последствиям это равносильно окончательной урбанизации всех работников из сельской местности, исчерпанию новых групп низкооплачиваемых работников. Воздействие токсичных отходов на здоровье общества стало сильным и очевидным. Это вызвало рост социальных движений, требующих очищения окружающей среды и контроля за ней.

Во-вторых, общественная озабоченность возобновлением ресурсов, еще одна новая политическая реалия, в значительной мере является следствием резкого роста мирового населения. Мир внезапно открыл для себя нехватку множества видов активов, которая уже существует или которая даст о себе знать в будущем: источников энергии, воды, лесов, рыбы и мяса. Идут дебаты о том, что кому принадлежит, кто что использует, для каких целей используются ресурсы и кто за это платит.

В-третьих, капитализм как система требует значительной инфраструктуры. Продукты, произведенные на продажу на мировом рынке, нужно перевозить. Коммуникация — ключевой элемент в торговле. Транспорт и коммуникация сегодня гораздо эффективнее и гораздо, гораздо быстрее. Но это также означает, что затраты значительно увеличились. Кто платит за все это? В прошлом производители, больше всех пользовавшиеся инфраструктурой, платили лишь за малую ее часть. За все остальное платило общество.

Сегодня есть сильный политический спрос на то, чтобы государство взяло на себя новую, прямую роль в обеспечении уничтожения токсичных отходов, возобновления ресурсов и дальнейшего расширения инфраструктуры. Вдобавок нет смысла этого делать, если останутся в неприкосновенности причины негативных реалий. Это означает, что правительствам придется настаивать на большей интернализации затрат предпринимателями. Возросшие налоги, а еще в большей степени требования интернализации этих затрат сильно скажутся на доле прибыли предприятий — этот тезис постоянно выдвигают производители.

Наконец, налогообложение во всех его формах росло на протяжении всего исторического существования современной мировой системы. Многочисленные политические уровни управления требуют налоговых поступлений как для того, чтобы платить персоналу, так и для оплаты расширенного круга услуг, которые, как ожидается, должно предоставлять государство. Кроме того, наблюдается экспансия того, что можно было бы назвать «частным налогообложением» — коррупции государственных чиновников и хищнических требований организованной преступности. Частное налогообложение обходится предпринимателю так же дорого, как и государственное. Поскольку размеры государственных структур значительно выросли, в особенности за последние пятьдесят лет, количество людей, которым надо давать взятки, увеличилось. А по мере роста мировой экономической деятельности расширились возможности и для деятельности мафии.

Тем не менее крупнейшим источником роста налогов стала политическая борьба антисистемных мировых движений. Их требования за последние два столетия привели к демократизации мировой политики. В программу народных движений входило главным образом получение трех базовых гарантий для граждан — образования, медицинского обеспечения и пожизненного получения доходов. Требования по каждому пункту неуклонно росли на протяжении предыдущих 200 лет двумя путями: через требование уровня услуг и соответствующие расходы; в географических местах, где эти требования выдвигались. Эти расходы — то, что мы называем «государством всеобщего благосостояния», — форма, которая теперь является частью политической жизни практически каждого правительства в мире, даже если уровень того, что предлагается, варьирует главным образом в зависимости от уровня богатства страны.