Энергоресурсы, возможно, наиболее важный фактор, повышающий вероятность силовых конфликтов, но далеко не единственный. По всей видимости, не менее дефицитны вода и пахотная земля. При этом ресурсы — не единственный источник противоречий, есть еще религия, миграция, границы и едва ли не имперские желания расширить свои территории, не говоря уже о напряженности, возникающей из-за свидетельств того, что соседние государства накапливают вооружения или же создают ядерный арсенал. Различные диктаторы и негосударственные акторы — дополнительный источник нестабильности, искр, способных разжечь конфликт. Реальные конфликты последнего десятилетия (особенно вторжение в Ирак и затянувшаяся война в Афганистане) одновременно усилили напряженность и снизили способность США дополнять свою гегемонную власть эффективными полицейскими мерами. Все это еще больше повышает вероятность как будущих войн, так и того, что мелкие или региональные конфликты будут перерастать в крупномасштабные геополитические столкновения. Во многих отношениях сорок пять лет холодной войны представляются теперь интерлюдией в длинной истории геополитических конфликтов и реструктуризаций.

Финансиализация вместе с неолиберализмом в относительно богатых странах Запада ослабили ряд институтов, имеющих ключевое значение для стабилизации капитализма. К ним относились не только государственные регулирующие институты, но также профсоюзы и даже корпорации. Коммерческие корпорации, казавшиеся стабильным основанием для карьер, перестали обеспечивать медицинским страхованием, пенсиями и долгосрочными надежными местами; во многих случаях они просто перестали существовать, когда их активы стали продаваться на рынках капитала, очищенные от всех обязательств по отношению к работникам, сообществам или партнерам по бизнесу. Местные сообщества были подорваны разложением экономических основ и народных движений. Формальные организации давали обычным гражданам все меньше социальной защиты и возможностей. Этот переход не был таким же резким, как кризис институтов, последовавший за развалом СССР, однако он вел в том же направлении. Религиозные организации стали не только заниматься благотворительностью, но и участвовать в ряде институциональных услуг, начиная с найма и заканчивая консультированием. В самых разных странах ОЭСР возникли местные сети, на базе которых были организованы экономики взаимопомощи, обходящиеся в некоторой степени без денежных расчетов.

Слабые формальные институты связываются с ростом неформального сектора. Сам термин берет начало в некоторых попытках (в частности, Артура Льюиса и Кейт Харт) описать условия третьего мира, где формальные институты не получили развития на общегосударственном уровне, а потому формально фиксируемая финансовая экономика отображала лишь часть совокупной экономической деятельности. Другая часть, имеющая ключевое значение для выживания значительной доли населения, включала (в разных пропорциях) опору на «традиционные» социальные отношения, перенастроенные на помощь в новых обстоятельствах, развитие новых альтернатив формальным рыночным отношениям (в частности, бартера) и сети личных отношений, трансакции в которых могут осуществляться без оглядки на право или налогообложение. Некоторые виды деятельности в неформальном секторе можно отнести к преступным, но не все. Хотя само это понятие родилось в исследованиях третьего мира, ясно, что неформальный сектор всегда сопровождал капитализм и программы национальных государств по организации правовых систем, которые бы поддерживали капитализм и сглаживали его проблемы.

Неформальный сектор значительно разросся в последние сорок лет. Он стал значимым аспектом экономической жизни как в богатых, так и в бедных странах, важным элементом, позволяющим людям справляться с плохой работой общественных институтов (например, в последние годы коммунизма, когда формально существовала плановая экономика) и решать проблемы, возникающие из-за сокращения предоставляемых общественных благ (в особенности в бывших коммунистических странах после перехода к демократии, но также в капиталистических странах, навязавших режим неолиберализма и бюджетной экономии). По большей части он организован на уровне сообщества: мелкий бартер, кооперативы, денежные сделки, которые уклоняются как от налогов, так и от финансовой индустрии. Неформальный сектор — это не просто источник социальных проблем. Это также и плацдарм для креативности. Работавшие в гаражах изобретатели и предприниматели, ставшие частью мифологии Силиконовой долины, свои первые фирмы организовывали неформально (особенно в периоды, когда венчурный капитал собрать было сложно). Точно так же поступают сегодня похожие на них предприниматели в Индии и Нигерии. А еще режиссеры и артисты. Неформальный сектор иногда может быть богемным, а иногда он удивляет своей близостью к среднему классу. Его динамичные, привлекательные фирмы могут платить налоги, хотя и не всегда, у их сотрудников могут быть пенсии и медицинские страховки, но это тоже не обязательно.

Неформальный сектор — это не только местные сети и другие альтернативы формальным рынкам и институтам, построенные на близком знакомстве. Он включает также значительные участки транснациональных капиталистических структур, которые по крайней мере отчасти работают за пределами государственных институтов и права. К их числу можно отнести отмывание денег, банковские услуги и инвестиции, поддерживаемые как силой, так и контрактами. Кроме того, они включают уклонение от налогов, незаконную торговлю и ряд иных запрещенных потоков — минеральных ресурсов (например, «кровавых алмазов» или колтана), оружия (в основном стрелкового, но также танков, самолетов и ракет), наркотиков и людей. Этот обычно противозаконный капитализм нередко организован намного более формально, чем можно было бы подумать по выражению «неформальный сектор», его доходы и инвестиции составляют триллионы долларов (хотя, что неудивительно, их сложно подсчитать точно).

И так уже достаточно значительная индустрия уклонения от налогов и незаконных инвестиционных потоков была существенно расширена в результате достаточно специфической смены коммунизма в России капитализмом. В изрядной мере этот процесс сопровождался разворовыванием государственных активов бывшими чиновниками и превращением подобных активов в некий гибрид капиталистических предприятий и организованной преступности. Это способствовало развитию массовой незаконной торговли и привело к вбросу огромных сумм денег в уже процветавшую к тому времени сеть незаконных рынков. Возможно, около триллиона долларов неучтенного капитала было быстро выведено из таких стран, как Россия, в налоговые убежища вроде Кипра и Каймановых островов, а затем все эти средства инвестировались как в легальный, так и в нелегальный бизнес, и в самой России, и по всему миру.

Значение относительно локального неформального сектора и широкомасштабного незаконного капитализма приоткрывает слабости формально фиксируемого капиталистического роста. Во-первых, этот рост не способен достичь распределения, необходимого для поддержания общественной жизни и воспроизводства. Формальному капитализму в действительности нужен неформальный сектор, чтобы поддерживать базовые условия жизни во многих обществах и, соответственно, социальный мир, необходимый для процветания тех частей общества, которые основаны на законных рынках. Особенно это относится к тем частям капиталистических обществ, которые в наибольшей степени страдают от провалов формального рынка, — например, к трущобам, жители которых должны полагаться в основном друг на друга и мелкое предпринимательство, иначе они не выживут, поскольку и большой капитализм, и государство там неэффективны. Но также иногда это относится и к более крупным структурам, коррупция в которых говорит не только о жадности отдельных людей, но и о слабом развитии институтов. Во-вторых, крупные объемы капитала, закачанного в незаконную глобальную торговлю, с одной стороны, отнимают средства у формального сектора, а с другой — понижают предсказуемость рынков и рисков. Конечно, капитал с незаконного сектора может проникать и в законные рынки капитала, а также напрямую инвестироваться в законные фирмы (что может сопровождаться незаконными управленческими приемами, например взятками или угрозами применения насилия, но это тоже не обязательно и не всегда так). Развитие неформального сектора и коррупция подрывают необходимое государственное регулирование и прямо или косвенно подключают законные фирмы к незаконным, которые занимаются, к примеру, торговлей наркотиками или проституцией.