Сглотнув тяжелый ком, Гейл на ватных ногах стал подходить ближе.

– Отец…

Мужчина услышал его не сразу. Дрожащая рука упиралась в столешницу, на которой лежал его младший сын.

– Отец.

Со второго раза он все же поднял голову. Тяжелые воспаленные глаза, мокрые дорожки на щеках. Казалось, он не сразу узнал старшего сына.

– Гейл. Мэтью… – Слезы вновь полились по опухшему лицу. Гейл не опускал головы. Не хотел смотреть. Не хотел верить.

Дилан остался в стороне, но не позволил себе опустить головы. Все это правда. Перед ним лежали три тела, которые еще недавно жили, общались с ним, смеялись и мечтали о будущем. И теперь этих личностей больше нет. Остались лишь хладные трупы.

«Мэтью… Мой брат…»

Дилан четко слышал всю боль этих мыслей. Гейл молчал, но сердце его разрывалось от боли. Он подошел ближе к телу брата, которое теперь стало совсем бледным. И таким спокойным. С момента смерти матери Мэтью не находил себе места, практически перестал улыбаться. А сейчас на его лице было столько безмятежности…

Гейл смотрел в лицо брата и не узнавал его. Будто перед ним лежала кукла, отдаленно напоминающая Мэтью.

И рядом такой же муляж Энн. Это блеклое мертвое лицо не могло принадлежать его девушке. Лицо, которое совсем недавно встречало его по утрам…

Дилан все же подошел ближе, услышав каждую мысль друга. И его отца, который думал лишь о том, что потерял сначала жену, а теперь и сына. Что его горю нет предела.

– Держись. Вместе мы справимся, – прошептал Дилан и положил руку на плечо друга, чуть сжав его пальцами. Пытался поддержать как мог.

От гнева Гейла не осталось ни следа. Он смотрел пустым взглядом на тела трех людей, которые были ему ближе родного отца. Скот был с ним со школы. С Диланом они подружились уже в колледже, так что тот прошел с Гейлом не такой долгий путь. И теперь жизнь забрала у Гейла всех. За что?

– Почему они… Почему именно они все? – тихо шепнул Гейл, наспех подумав, что лучше бы это он лежал на ледяном столе вместо брата. Тому еще столько всего предстояло узнать в жизни!

За их спинами зашуршали. Врач вернулся с охраной.

– Нам пора. Мы еще успеем проститься, – тихо сказал Дилан, стараясь избежать любого конфликта.

Как ни странно, Гейл даже не стал возражать. Он увидел то, что нужно. То, чего желал бы не видеть никогда. Вспомнит ли он теперь их живые лица, или в памяти навсегда застрянут эти мертвые маски?

Гейл позволил увести себя обратно на общий этаж. Однако задерживаться в больнице он не собирался. Отец к нему так и не поднялся. Не спросил о состоянии сына, ни разу не навестил. Он потерял любимого сына, а наличие второго его ничуть не утешало. Теперь у него оказалось на один повод больше вернуться к бутылке. Гейл остался со своей болью один на один. И даже внимание Дилана никак ему не помогало. Домой. Нужно просто вернуться домой.

Дилан и тут увязался за ним. Заметно нервничал, что другу станет плохо, что он один не выдержит такого горя. И Гейл осознал, что друг прав, стоило ему переступить порог квартиры. Везде висели вещи Энн, валялась ее косметика, и даже от куртки тянулся легкий шлейф ее духов. Все это затянуло тугой ком в животе Гейла. Тошнота подкатила к горлу.

– Я правда видел ее… И его… – Гейл впервые со времен больницы заговорил с другом. Да и Дилану слова теперь были не нужны. Невольно он буквально жил в голове друга, разделял его горе и сам едва ли не давился слезами. Чувство несправедливости заполняло его так, что противостоять этому трауру не получалось.

– Я знаю. Я верю тебе.

Дилан повел друга в сторону комнаты, чтобы усадить его на кровать. Такое нужно переварить.

– Я заварю чай, ладно? И мы все обсудим. Я расскажу все, что узнал. Ромашка есть?

– Поищи там. – Гейл равнодушно кивнул в сторону кухни. Когда друг скрылся с поля зрения, он упал поперек кровати, глядя в потолок. Почему? Почему именно они?..

Дилан вернулся в комнату с двумя кружками ароматного чая. Поставив их на тумбочку около кровати, он подсел к другу на край кровати.

– Гейл, садись. Выпей чаю и поговори со мной.

– Это все равно ничего не изменит.

– А вдруг изменит? Станет чуточку легче.

Гейл медленно сел и посмотрел на друга.

– Что?

– Что? – Дилан понял, что, кажется, друг об этом лишь подумал. Внимательный взгляд Гейла подтвердил его догадку. Дилан тяжело сглотнул и опустил голову, словно в чем-то провинился.

– Не делай из меня дурака. Как ты понял, о чем я думал?

Дилан провел пальцами в своих отросших черных волосах, чуть их взъерошив. Чуть нервный жест, который его самого малость успокаивал.

– Просто выслушай меня, ладно? Не перебивай. Эта авария изменила нас. Я… черт, Гейл, я слышу мысли вообще всех, кто находится рядом. В больнице я чуть не свихнулся – так много там голосов! Себя даже не слышал, а они перебивали друг друга. Я проверил это с Алексой. Она, кстати, тоже не в порядке.

Гейл молча слушал друга, но хмурился. Не в порядке? «Тоже»? И хотя Гейл понимал, что друг говорит чистую правду, пока что сложно было уложить это в голове. Гейл медленно дотянулся до чая и сделал глоток. Кто его знает, вдруг правда поможет.

– Хорошо, что ты не считаешь меня сумасшедшим. – Дилан устало вздохнул. – Так вот что я думаю по поводу всего: себя я понял. Я слышу, о чем думают люди. Алекса, похоже, двигает предметы взглядом. А ты… Гейл, прости, но ты, похоже, видишь мертвых.

Мрачное осознание стало оседать в голове Гейла. Видит мертвых. Вот почему и Мэтью, и Энн выглядели так неестественно. И почему Мэтью просил его не звать… Кажется, он готов покинуть их. Возможно, он наконец-то увидится с мамой и, по сути, ждал этого дня.

– Раз Мэтью не хотел задерживаться, значит, там его душе будет лучше, – тихо ответил Дилан на мысли друга.

– Хватит.

– Что?

– Хватит рыться в моей голове. Я бы заговорил, если бы захотел.

Дилан сконфуженно опустил плечи.

– Прости. Я не могу это контролировать… Не получается закрыть уши и ничего не слышать.

Гейл молча уткнулся в кружку с чаем, вкуса которого совсем не чувствовал. Зря он так наехал на Дилана. Они оба сейчас не понимают, что с ними происходит.

– И… я думаю, нам не стоит никому говорить об этом.

– Боишься, что упекут в дурку?

– Либо так, либо пустят на опыты. Мне, если честно, никакой из вариантов не нравится, – признался Дилан, наконец-то взяв с тумбочки кружку с чаем и для себя. – Да и в целом нам бы самим понять, что происходит. Хочу съездить к Алексе. Мне кажется, ей вообще плохо. Она даже глаза не открывает.

– Почему?

– Боится. Двигает случайно предметы и думает, что свихнулась. Но сейчас она с родителями… Может, успокоится.

Гейл невольно вспомнил про отца, плачущего над трупом Мэтью. Оплакивал бы он так его, Гейла? Почему вообще люди плачут о мертвых, когда перед этим совершенно забывали о живых?

Он снова отхлебнул из кружки. Затем медленно опустил взгляд на нее. Та самая, про которую Энн совсем недавно говорила, что стоило бы ее заменить. С трещиной.

Сердце вновь кольнуло, а на плечо легла теплая рука Дилана.

– Все нормально, тебе нужно пережить это горе. Я могу остаться, если хочешь.

– Нет. Дай мне немного времени. – Голос Гейла звучал тихо отстраненно. Друг понимающе кивнул и поднялся на ноги, поставив кружку на тумбочку.

– Не выключай телефон, очень тебя прошу. Нам бы втроем сесть и подумать, как нам быть дальше.

– Разумеется.

Дилан покинул квартиру Гейла, и тот пошел выливать чай. Затем в мусорку улетела кружка, которую он так и не успел поменять для Энн. Затем утюжок, косметичка… Гейл выкидывал все, что могло хоть как-то напомнить ему о девушке. О возлюбленной, голос которой так и звучал у самого уха.

«Я рядом. Я всегда буду с тобой».

Гейл игнорировал и голос, и слишком четкие черты Энн. Она словно стояла рядом, ходила за ним по квартире, но теперь Гейл осознавал, что никакой Энн рядом нет. Это лишь призрак, который непременно сведет его с ума.