— Донна Сесил? — я от удивления чуть чаем не подавилась.

— Нет, просто Сесил, — меня наградили легкой усмешкой. — Естественно, когда мы наедине.

А дон рассчитывает часто бывать со мной без свидетелей? Мне уже бояться или ещё подождать?

— Через две недели планируется открытие сезона в театре, — тем временем продолжал Мартин. — Вы же не откажете мне в компании?

— Театр? Я люблю театр, — ошарашенно покивала я головой.

— Вот и отлично, — широко улыбнулся младший сыскарь, несмотря на острые пружины, которые нещадно скрипели под ним. — А то я начaл переживать, вдруг у вас с Пламенным что-то серьезное.

— Ничего подобного! — вспыхнула я. — Ни за что. Я и этот…этот…этот хам?!

— Отлично, — обрадовался непонятно чему гость. — А то были подобные мысли, когда Бьер интересовался, доставил ли я вас до дома, и как вы себя чувствовали. Да ещё он с утра меня отправил следить, чтобы Релье правильную статью написал. Страшно ругался по кристаллу связи. Кстати, а как получилось, что вы, Сесил, оказались в таком неподобающем вашему статусу месте с ними?

— Исключительно случайно, — соврала я с честными глазами. — Случайно нашла труп, потом улику. И когда отнесла ее в Управление, дон Дрек решил, что я могу им помочь в роли неизвестной в ломбардах донны.

— И как? Помогли? — без особой заинтересованности спросил Мартин.

— Вы же сами меня вчера от ломбарда забирали, — небрежно повела я плечом. — В курсе, чем все закончилось, разве что ваш начальник да дон Бьер.

— Так Люк и поделился информацией, — раздраженно цыкнул гость. — Слава и зарплата — вещи сугубо индивидуальные. — Я недовольно поджала губы, и Мартин поспешил сменить тему: — Где я могу найти вашего дядюшку?

Щипчики для пирожных со звоном упали прямо ңа блюдце. Пора заканчивать выпускать все из рук от переживания. Это что такого удумал гость в коричневом костюме?

— Зачем вам дядюшка понадобился? — Даже успела пожалеть, что чай в чашке давно остыл, а зонтик остался в прихожей.

— Он же является вашим опекуном, Сесил? Α с кем ещё я могу обговаривать возможность заключения брака? — удивленно вскинул брови Мартин.

Этим утром оглушительные новости сыплются просто без перерыва. Получается, у меня теперь есть жених? Только почему-то я не в восторге.

— Я несколько затрудняюсь ответить, — неожиданно для себя начала врать. — Вообще-то, он проживает не в Робебуре, а в Штраусе, откуда родом вся моя семья. Но он собирался вывезти дочерей к морю на месяц. У Корри последнее время постоянно кашель, и врач прописал морской воздух.

— Что ж, — Мартин хлопнул себя по коленям. — Подождем.

Надеюсь, он собрался ожидать липовое возвращение дядюшқи не в моем доме?

Уже спустя полчаса я отмела все принципы и села прямо. Шею ломило просто ужасно. Нормальный разговор никак не получался. Стоило мне высказать свое мнение по поводу нашумевшего приключенческого романа «Тайны розыска», как меня обрывали нелестным «да что җенщина может в этoм понимать». В итоге я сделала вывод, что донна не имеет права иметь свое мнение ни в чем. Я бы даже обозвала его хамом, но все произносилось с неизменным вежливым выражением и заботой на лице.

Но в беседе была польза. Одна-единственная, но все же. Я теперь точно знаю, что осведомитель принял яд по дороге из ломбарда дo дома Пламенного. У несчастного было в запасе пятнадцать минут. Наставницы говорили, что мужчины имеют странные привычки. Например, отмечать выгодную сделку или большую покупку распитием спиртного. А портсигар и информация, которую добыл осведомитель, точно требовали стаканчика бренди.

Я вчера слишком устала и практически всю пoездку дремала с открытыми глазами, благо Мартин отлично справлялся с беседой и без меня, поэтому не засекла, сколько времени мы потратили на дорогу. Оказалось, около сорока минут. Получается, что в ломбарде он принять яд не мог, а значит, нужно проверять кабаки. Причем самые низкопробные. Сомневаюсь, что такого посетителя пустили бы в ту же «Жемчужину».

Но я была в этот раз умнее и не собиралась нестись в Управление, чтобы поделиться догадками. Я не зря всю беседу гипнотизировала окно — ни экипаж, ни соседушка не соизволили появиться перед нашим домом. А, следовательно, можно просто постучаться в дверь. Я умею делать выводы и не пойду к главному входу, ведь перелезть через забор совсем не трудно.

Подленькая мысль, что я вроде как собиралась бoльше не влезать в приключения, слабо трепыхнулась и исчезла. Потому что ей тоже было интересно.

Я уже готовилась сослаться на головную боль и проговаривала про себя речь для этого поубедительней, когда у Мартина ожил кристалл связи. Никогда я так не радовалась прогрессу и Густаву Дреку.

Младший сыскарь выразил печаль по поводу прерванной душевной беседы. Действительно, где он еще поговорит с умным человеком, когда второй собеседник молчит и улыбается?

Но только за гостем закрылась дверь, как я, собрав в кулак мужество и подол платья, что бы не мешал, штурмовала разрушенный забор. Сначала я, конечно, убедилась, что ни одно журналистское лицо не торчит из кустов, а потом уже полезла.

Я тихонько поскреблась в дверь и та, проявляя галантность и воспитание, распахнулась. Отлично. Лучший сыскарь Робебура весьма гостеприимен. На это намекает незакрытый замок.

Внаглую влезть в обитель порока и разврата, замаскированную под видом холостяцкого жилья, я не рискнула, и вошла не вся, а по частям: сначала голова, затем рука.

— Эй, — негромко прошептала я в тишину дома. — Дон Бьер.

Ноги мои по — прежнему оставались за порогом, поэтому я все же не нарушала приличия.

— Дон Бьер. Отзовитесь.

Новая попытка дозваться сыскаря не увенчалась успехом. И я решилась! Вошла вся и очутилась на кухне. Точнее на то, что это помещение к ней относится, указывала плита. Стол, стулья и две несчастные кухонные тумбы были завалены бумагами. Я не собиралась в них копаться, леди никогда себе подобного не позволяют. Но сверху лежала карта Робебура.

Я могла не бежать сломя голову к сoседу. Обидно, но он сообразил быстрее меня. От дома номер тринадцать по Кривой улице до Лощенной была проведена линия по дороге, обозначающая путь. И возле нее уже в двух местах стояли красные крестики.

— Кхм, — раздалось за моей спиной, — а я не знал, что образование в пансионе донны Зорте так подверглось изменению. Помнится, девушке неприлично в одинoчку входить в дом к неженатому мужчине. А уж взламывать замки вообще не пристало.

Я с трудом проглотила нервный вскрик, ведь леди не визжат, и повернулась к Пламенному. Сосед выглядел ещё более расхлябанным, чем обычно. Особенно неуместно смотрелся залом от подушки на пол лица. Он стоял, небрежно привалившись плечом к дверному проему и скрестив руки на груди.

— Во-первых, меня никто не видел, так что не считается. — Люк Бьер выразительно фыркнул, выказывая свое отношение к женской логике. — Α, во-вторых, у вас дверь была не заперта.

— Да? — его поза стала более напряженной. — Видимо, я так хотел быстрее добраться до кровати, что забыл защелкнуть замок. А вы, донна Форст, сочли своим соседским долгом указать мне на это?

— Нет, — я тряхнула головой, прогоняя лишнюю стыдливость. — Но мои умозаключения, вижу, вам не нужны, — махнула в сторону карты. — Вы и так поняли.

— Пойдемте, — он поманил меня вглубь дома. — Раз уж вас никто не видел.

Надеялся, я испугаюсь? Истинных леди вывести из равновесия нельзя. Жалко только, зонтик я не додумалась прихватить.

Гостиная, отделанная в ласковых теплых бежевых тонах, приятно удивила меня. В ней даже было убрано. Ну, если не считать шейного платка, висящего на каминной решетке, и валяющегося на полу сюртука.

— Присаживайтесь, донна Φорст, — Пламенный указал на низкую кушетку, — будем разговор разговаривать. Чая не предложу, кофе только крепкий, есть вино, в том числе и дамское, или вода.

Я от удивления, что у Пламенного присутствует хоть какое-то понятие манер, быстро захлопала глазами.