Изабелла и Эрнст словно вернулись в те времена, когда учились в школе, а всё вокруг казалось им будто окутанным туманом, через который нужно было продираться. Когда они были в абсолютной власти родителей, но хотели свободы.
– Вас не покидало чувство, что реальность на вас давила и подступала со всех сторон, – говорила Арабелла, – что даже те, кто любил вас, имели тайный, враждебный для вас умысел. Но были в жизни те, кому вы доверяли безусловно. Эрнст и Изабелла, Антуан и Элеонор Перес, вы были очень близки чуть ли не с рождения. Вы очень охотно играли вместе и ценили это. Когда вам было плохо и грустно, вы искали утешения друг у друга. Первых Брата и Сестру я разделила в раннем возрасте и жалела об этом, но тогда это, увы, было необходимо. А в вашем случае не было опасности со стороны демонов, и я смогла дать вам то, что хотела. Прочную, чистую, светлую связь между душами, которая стала вашим идеалом.
Сидя на диване, Брат и Сестра внимательно слушали Арабеллу. Возможно, Эрнст как-то возразить, или Изабелла желала поспорить с волшебницей, но речи Левски задевали некие потаённые струны внутри близнецов. Словно она препарировала их заживо, и то, что видела, без сомнений было правдой.
– Кто не мечтает о безусловной любви, а любовь стоит дорого, – молвила Арабелла, – принятые в Последней Надежде семейные отношения в ваших глазах себя дискредитировали. Для вас это была неприятная обязанность, сдобренная множеством лицемерных слов о любви, в то время как речь шла о выживании либо о следовании общественным нормам. Цинизм, прикрытый фиговым листком морали. Вы всегда хотели родства по духу, а не по крови, которой не придавали значения – слишком много в ней было иррационального, непонятного для ваших аналитических умов. Конечно, был один исключительный случай, но ваше душевное родство вам гораздо важнее. А дальше зачем искать жену и мужа? Неужели ты, Эрнст, хотел тратить кучу сил и средств на свидания, пока какая-нибудь женщина не выразит свою благосклонность? А ты, Изабелла, наверное, всегда мечтала быть наряженной куклой для какого-нибудь мужчины, который всегда будет считать себя лучше тебя? И для чего? Чтобы потом вы оба погрязли в пошлом болоте мещанской жизни, и ваши личности померкли перед ожиданиями жадного и всепожирающего общества? Чтобы смыслом вашей жизни стало угождать бабушкам в подъездах? Вы же всегда были индивидуалистами и не руководствовались принципами «так надо» и «так принято». Ещё давно вы поняли, какая ерунда эти стереотипы, связанные с полом. Когда вы были так похожи друг на друга, но родители почему-то воспитывали вас по-разному. Говорили, что мальчики не должны плакать, а девочки должны всем нравиться. А вы относились друг к другу не как к мальчику или девочке, а в первую очереди как к личностям. Вы уважали и принимали друг друга без вопросов. Этого было сложно найти и в семье, и в школе, и даже потом, и так возникла сильная привязанность. В ней вы нашли убежище от грубого, враждебного мира вокруг вас, и благодаря ей вы не озлобились на него окончательно. Мне самой так не хватало этого. Даже Марго, верная мне во всём, не могла понять моих амбиций, ту пустоту, которая зияла во мне. Со временем я стала более самодостаточной и забросила поиски родственных душ. Только в Аиде я что-то почуяла, но он меня разочаровал, да и уже поздно было – я прекрасно чувствовала себя в компании одних безмолвных гвардейцев и Серых ангелов. Однако мечты всё же остались, и я смогла воплотить их в Поле. Больше всего я любила саму себя, да и вообще человеку проще всего принять самого себя, и поэтому вы так похожи друг на друга, словно разнополые клоны.
Глаза Левски налились слезами. Изабелла и Эрнст чувствовали в её словах вековую горечь и печаль, но не могли сопереживать ей.
– Ты сумасшедшая, – сказал Брат, – создать нас, чтобы воплотить свою мечту…
– Я сумасшедшая? – переспросила Арабелла, – глупый ярлык, значение которого вы не понимаете. Нормальность – лишь массовое и узаконенное сумасшествие, которое способствует выживанию человеческого рода. Отбери у неё массовость и легитимность – и под маской окажется неприглядный общественный психоз. Но вернёмся к вам. Вы хотели смысла, вы хотели судьбы, вы хотели чего-то особенного. И я вам это предоставила. Я начала вас готовить, ещё когда подарила на День Рождения книгу про первых Брата и Сестру. Я рассказывала вам истории про них, а вы отождествляли их с собой. Вы играли, представляя себя ими, а я лишь сделала эти игры былью. Я стала вашей феей-крёстной, вашим путеводным маяком, который показывал дорогу из беспросветной пучины «реальной жизни». На ваш шестнадцатый День Рождения я подарила вам сказку. Я позволила вам почувствовать себя избранными, героями. В своих фиолетовых костюмах вы получили те славу и признание, о которых всегда мечтали. И от вас для этого не требовалось особых усилий, потому что я давала вам ощущение лёгких побед. Неужели вы думали, что мэр, который вырос в жестоком мире подворотни и служил в тайной полиции, вдруг по своей воле стал вести себя как полный идиот? Война с д’Обстером и Вельзевулом была лишь спектаклем, постановкой супергеройского комикса про неудачников, которых вдруг укусил комар-мутант. Всё шло легко, как по рельсам, хотя я и сдобрила это зрелище эффектной и драматичной «смертью» Люциуса – всё же нужно было как-то подготовить вас к реальным трудностям и потерям. Затем, через два года я привела вас в Гранд-Альянс, и там вы смогли раскрыться по полной – в крепости не нужно было притворяться Элеонор и Антуаном Перес.
Каждое слово волшебницы въедалось в Эрнста и Изабеллу. Они понимали, что Левски не лгала, что она действительно играла с их чувствами, с их стремлениями, с их жизнью… А они повелись на её уловки, желая быстрой славы и уникальной судьбы.
– Ты манипулировала нашими желаниями! – выпалила Сестра, – ты знала, что нам хочется, и подсунула фальшивку!
– Я подарила вам ту жизнь, которую вы всегда хотели… и которую я сама хотела, – с грустью ответила Арабелла, – я не была никем избрана. Я довольно рано поняла, что для великих свершений нужен великий труд, и что жизнь будет постоянно мне ставить палки в колёса. Единственный раз, когда мне повезло – это когда я познакомилась с Марго и её дядей. Всё дальнейшее зависело исключительно от меня, и я почти победила мироздание, став равной Богам. Мне осталось эту победу… закрепить.
– С помощью нас? – спросила Изабелла.
– Да, – кивнула Левски.
– И что ты предлагаешь нам? – осведомился Эрнст.
– Хм… – задумалась волшебница, – вы хотели признания, но в то же время в вас было сильно и стремление к истине. Поэтому вы так и не нашли себя в обществе Невидимых. Оно занималось борьбой за права магов, а любая общественная борьба так или иначе сводится к упрощениям, к идеологии. «Мы особенные снежинки, мы умеем предсказывать будущее один раз из пяти и двигать монетку взглядом на миллиметр, дайте нам больше прав!» – произнесла она писклявым голосом, левой рукой изображая говорящий рот, – а противники Невидимых тоже умом не блистали. «Мы здоровые нормальные люди, мы за традиционные ценности, не отнимайте наши права!» – теперь она пробасила и сделала говорящую голову правой рукой, – горстка наивных «не таких как все», мечтающих о беззубой утопии, против государственных фанатиков, для которых стабильность выше развития. Они друг друга стоят, зато ими всеми было так забавно манипулировать! Я еле сдерживала смех. А в Гранд-Альянсе идеология была очень простой и не противоречащей объективной реальности. Для них важно лишь выжить в бою с демонами и мертвецами, которым не было никакого прощения. И там вы нашли друзей под стать себе. Личностей, которые не только оригинальные и странные, но и обладающие внутренней силой. И, что немаловажно, которые тоже стремятся к истине. К осмыслению, к пониманию вместо тупого следования идеологическим, общественным или каким-либо иным программам. Вне всяких сомнений, в крепости Гранд-Альянса вы нашли свой второй дом.
– И что, ты теперь подаришь нам истину? – ухмыльнулся Эрнст.
