Не произнеся ни одного слова, Чащин внимательнее всего выслушал эпизод, переданный бомжом по имени Витёк, о моменте убийства троих бездомных в подвале пустующего дома. Попросил Тимофея повторить этот момент ещё раз. В конце рассказа только покачал головой из стороны в сторону.

Выпив в течении всей беседы не менее пяти чашек чая каждый, и не единожды посетив туалет в кафе, оба, наконец замолчали. Палинский приготовился к встречным вопросам, и Чащин, кивнув головой, внимательно посмотрел Тимофею в глаза:

– Тимоха, я не услышал самого главного – а ты чего так беспокоишься из-за этого дела?

Палинский замолчал. После длительной паузы, во время которой он задумчиво брякал ложкой в остывшем уже чае, медленно произнёс:

– Александр Семёнович, нет никакого желания соврать, или ввести вас в заблуждение, поверьте, но я сам не могу толком этого объяснить – ну, может быть, необъяснимость загадки будоражит. Да ещё с ходу стали известны такие жуткие факты, что уже интересно стало – что за этим стоит. Ну и ещё один момент – я когда в институте учился, мимо этого домика частенько проходил, он в те времена был белой известью забелёный, и по какой-то причине уже тогда привлекал внимание. В том районе старинных домов много, они все белёные были, но вот только этот взгляд притягивал. Помню, всегда мысль появлялась, когда мимо него путь шёл: «Что там раньше находилось, какая жизнь там шла?». Ну вот и всё, пожалуй.

Чащин пожевал губами, и пробормотал вполголоса, обращаясь, очевидно, сам к себе:

– Какой там адрес?

Тимофей на мгновение задумался, и определил:

– По-моему двенадцатый дом. Да, точно двенадцатый! Ментовка под номером пятнадцать, а домик на противоположной стороне, значит – чётная. А перед ним, по ходу – горсад, там домов нет.

Собеседник перебил:

– Да, точно, там перед парком последний дом, в нём раньше «шестёрка» базировалась, а он точно десятый. Значит верно – этот под номером двенадцать. Значит – город Тайгарск, улица Народная, дом 12. Хорошо, Тимофей, я всё понял. После обеда мне как раз в отдел нужно зайти – поискать в архиве своё личное дело. Рапорты о наградах нужно посмотреть – даты, ещё кое-что. Льготы оформить. В архив я сам пойду, меня запустят – как никак я там столько лет ответственным был за хранение дел. Сотрудники – все мои ученики, не откажут. Вот я по адресной зацепке и попытаюсь дела эти поискать. А год какой был? Ну, когда убийство произошло? Не знаешь?

Палинский развёл руками:

– Александр Семёнович, да я только примерно могу предположить. Точно-то знать не могу. Ну, лет пятьдесят назад. Грубо где-то так.

– Ну ладно, хоть это есть. Хорошо. Я тебе тогда в вечернее время позвоню, а ты телефон рядышком держи, звонок не отключай. Если что-то попадётся, то скажу, чтоб ты завтра сюда же подошёл. Сможешь?

Тимофей закивал головой:

– Да, конечно. Я даже отпуск на ближайшее время взял. Когда скажете, тогда и буду.

Чащин положил ладонь на столешницу:

– Ну вот и отличненько. Если мне ещё время понадобится, то я тогда уточню в какой день точнее. Может, послезавтра. И ещё один момент – ты мне ответишь только: «Понял, подойду», и никаких деталей больше. Запомнил?

– Да само собой, я понимаю.

Собеседник огляделся:

– Слушай, Тимоха, а Палыч так и не появился. Видать, занят совсем. А может, и поехал куда. Ну что, тогда расходимся?

– Ну да. Только Зуле надо сказать. Пойду, найду её.

Распрощавшись с поварами, Чащин с Тимофеем вышли из кафе. Чащин протянул руку:

– Ну что, до свиданья. Я ещё на рынок загляну, надо кое-что посмотреть. Ты домой?

– Да нет, ещё в одно место надо добраться, потом уже до дому.

– Тогда пока, вечерком звякну.

Выйдя из двора, Тимофей остановился: «Ну что – двинуть домой? Придётся ждать до вечера. Так, пока время есть, надо к Маргарите наведаться, а то обижается постоянно. Потом не понятно, как дела пойдут», – и набрал номер. Рита ответила почти сразу:

– Алё, привет Тимоха.

– Здравствуй, Маргарита. Дома?

– Я дома, но у меня человек сейчас. Работаю. После ещё один появится. Если зайти хотел, то прямо сейчас не получится. Часа через полтора освобожусь.

– Понял. Ладно, в следующий раз загляну.

– Хорошо, Тим. Позвоню.

– Понял. Пока.

Пока разговаривал с Маргаритой, успел почти дойти до остановки. Из-за поворота как раз выглянул трамвай. Устроившись возле окна, глядя на пробегающие мимо улицы, Тимофей погрузился в мысли – они безостановочно крутились вокруг недавнего разговора: «Получится у Семёныча найти хоть что-то? Не так всё просто. Хорошо, что он работу эту знает. Тут, конечно, просто повезло. К любому другому обратись – он и войти в этот архив не сможет. А уж официально вообще ловить нечего – оснований никаких. Только ждать. Хуже нету».

Добравшись до дома, включил чайник, и прошёл на балкон. Взобравшись на свой «наблюдательный пост», удивился – дневная панорама города разительно отличалась от вечерней, магический шарм ночной таинственности отсутствовал напрочь. Улицы выглядели слишком просто, были грязноваты, автомобили суетно сворачивали с центральной магистрали на прилегающие дороги, разбегаясь по жилым кварталам. Неожиданно громко сработал вызов мобильника – Тимофей сразу ответил:

– Алё-алё, – глянув на дисплей, добавил, – Пал Палыч, здравствуйте!

– Привет, Тимоха! Ты где сейчас?

– Дома я, звонка жду.

– От кого ждёшь звонок?

– От Александра Семёновича.

– Виделся с ним?

– Ага. А вы в отъезде?

– Да, с утра отъезжал. Сейчас на трассе. Домой двигаюсь. Слушай, ты перед тем, как спать пойдёшь, меня набери, скажи – поговорил, или нет, а завтра подбегай в кафе. Я с утра буду.

– Хорошо, договорились.

– Давай, Олегыч, пока.

Закончив говорить, Тимофей отправился на кухню: «Поесть нужно – в отпуске я, или нет?» Схватился за кастрюлю, заглянул в холодильник, но задержавшись на замороженной курице, решил не заморачиваться – залил кипятком фастфудный супчик с сухариками, нарезал томатов, и уже заканчивая с обедом, увидел на телефоне, который предусмотрительно положил на стол, входящий звонок – Маргарита. Дожёвывая салат, поставил на громкую связь:

– Освободилась?

– Ага. Ты как, Тимоха?

– Я обедаю.

– Не помешала?

– Нет, закончил уже. Я дома, заслуженно отдыхаю.

– Как ваше самочувствие, Тимофей Олегович?

– Рита, а что так официально? Прямо, как участковый терапевт спрашиваешь. У меня нормально всё. А в чём дело то?

– Да я знаю, что ты сразу врать начнёшь. Тим, мы уже давно знакомы, и ты никак не хочешь признать, что со мной эти номера не проходят. Я поглядела на картах твоё состояние, и мнится мне, что не так давно у тебя с сердцем были проблемы. Так?

Тимофей напрягся – он никому ещё не рассказывал о случившемся в парке перед встречей с Поповым, во-первых, не хотел беспокоить, а во-вторых, и сам не мог понять, что с этим делать дальше. Связей в этой сфере жизни, где обитают люди в салатных одеждах, у него не набралось, а к кому подойти в первую очередь, он даже не представлял. Но Богачёвой что-то нужно было отвечать, и пришлось выпалить первое, что пришло в голову:

– Да ничего страшного не случилось, просто голова закружилась, но всё быстро прошло.

– Тимоха, быстро только кролики трахаются, а если со здоровьем шутить и откладывать, можно весьма долгие проблемы отыскать. И на ровном месте, причём. Рассказывай, что случилось?

Поняв, что открутиться не выйдет, Палинский изложил в нескольких предложениях недавний случай, и клятвенно пообещал сходить в больницу на днях, а затем постарался перевести разговор на другую тему:

– А ты сама-то как? Завтра я опять в вашем районе должен быть, могу зайти, если не занятая будешь. Как у тебя на завтра? Что молчишь?