Сейчас я могу присылать маме мантры, и что-то ей даже нравится, и она любит это слушать. Но когда мама рядом, я всегда спрошу, могу ли я включить мантру при ней.

А мама не будет в одной комнате вслух читать православную молитву.

В то же время, мама может дать мне послушать то, что она сочинила для православной службы, её музыку.

Нам понадобилось приличное время, чтобы принять интересы и взгляды друг друга, при этом не переубеждая, что только эта точка зрения единственно верная.

Мне очень хочется быть собой и при этом показать маме, какая она замечательная, добрая, отзывчивая и заботливая. И какой она может быть – красивой, уверенной в себе, радостной, наполненной.

Сейчас мне 30, а маме 70. Она ещё старше, чем была, когда я стеснялась её возраста.

Но выглядит она лучше. Потому, что это важно для меня и потому, что у неё сейчас есть больше времени и финансов на себя.

Я подбираю ей красивые платья, папа дарит украшения, которые я выбираю и присылаю. Это не сказка про идеального мужчину, который будет угадывать всё с первых нот, но это явно лучше, чем было до.

Я определенно не самая лучшая дочь, но мне хочется дать маме то, чего у неё не было раньше. И если я могу это сделать, если у меня есть на это время, ресурсы и желание, то почему бы и нет?

Именно мама – моя самая большая поддержка и опора, сейчас и всегда. Все мои идеи, курсы, обучения, посвящения и прочее поддерживаются ею.

Даже если сначала она будет против, со временем она изменит свою точку зрения, видя, что для меня это действительно важно и я в этом счастлива.

Когда у меня заканчиваются вера в себя и силы, я знаю, что всегда могу написать, приехать и почувствовать, что даже в периоды моих падений меня любят.

А падаю я часто. И всё это время мне помогает встать моя мама.

Я осознанно не хотела писать только плохое или только хорошее, потому что жизнь – она про разное.

Про то, как достигать взаимопонимания, когда внутри много боли и обид. Про то, что мы все живые люди и всеми нами что-то движет, когда мы принимаем решения и кричим что-то в сердцах.

У каждого свой чемоданчик боли и разочарований. Но мне ближе позиция Юнга:

«Я не то, что со мной случилось, я – то, чем я решил стать».

Ольга Груцина

Удивительно, я все время стремилась вырасти, стать независимой. Рано начала себя позиционировать самостоятельной. Но сейчас, когда я сама мама двух детей, когда уже подбирается солидный возраст, как никогда, ощущаю себя ребенком.

Хочется прийти к маме за советом, а порой просто выговориться, быть услышанной. По-другому ощущается ценность проведенных вместе минут. Разговоры стали спокойнее, глубже. О мамином детстве, о юности и замужестве. Наверное, в попытке ее понять.

Мама родилась четвертым ребенком в многодетной семье. Всего их было десять детей.

Мама вспоминает строгость отца в отношении поставленных задач и оценок. Если не уложены дрова, не важно, сколько времени и какая погода, дед требовал исполнения. Если в тетради помарки, значит, все садились кружочком за большой стол за чистописание. Наверное, поэтому у всей семьи красивый почерк и обязательность превалируют в характере.

Только вот материнской ласки дети не знали. Не до того было бабушке. Работа в леспромхозе с утра до ночи, дома забот полный рот. Бабушка Валя никогда ни на кого не кричала. Она вообще не повышала голос, разговаривала тихо. Только единожды бабушка прикрикнула на маленькую маму и шлепнула половой тряпкой, потому как та очень уж мешалась. Мама запомнила этот случай на всю жизнь.

Но характер и ее судьбу, а впоследствии по большому счету и нашу с сестрой, определило то, что мама воспитывалась… у тетки. Ее, единственную из всех десяти детей, выбрала бездетная сестра маминого отца.

Тетушка с божественным именем Ангелина, оказалась властной, не терпящей возражений, критики, несоответствий женщиной. Она не была мягкой и тихой, как бабушка Валя. Она была учителем до мозга костей. Учила всех и вся в школе, дома, в обществе. Этакая тирания идеальности.

В детстве моей повинностью было по выходным ходить к бабушке Дине (сокращенное от «Ангелина») помогать по дому. Зачастую мне хотелось сбежать через пять минут.

– Ты не так метешь! Надо слева направо. Веником не размахивай! Не так встала, не так веник держишь! Что за неумеха! – к слову сказать, дома вся уборка держалась на мне, мама работала с зари и допоздна.

Пересчитываю яйца, принесенные из магазина. Считаю десятками.

– Писят, шийсят.

– Не «писят, шийсят», а ПЯТЬДЕСЯТ, ШЕСТЬДЕСЯТ!

Пересчет продолжался до тех пор, пока бабушка не услышит от меня правильного варианта, который ее устроит.

Мама в реальности попала в сказку «Золушка». Как мама выжила в этой тирании, я не представляю. Гулять с подружками – через час должна быть дома! Как ребенок узнает, сколько прошло времени, если не было часов?

– Лина, не слышишь, будильник прозвенел! Иди козу доить! – кричала тетушка, потягиваясь на постели.

Маму мою тоже назвали ангельским именем. И вот эти два ангела воевали, словно демоны.

К справедливости сказать, буфером в этом противостоянии был муж тетушки. Как и бабушка Валя, он никогда не повышал голос. Тетушка и дядюшка, которых я звала бабушка и дедушка, были образованными, интеллигентными людьми. И, конечное, многое дали маме в плане образования, жизненного опыта. Только вот не того, что требовалось маленькой девочке.

Не любви.

Мама впитала как губка обостренное чувство справедливости, бескомпромиссности, приобрела навыки ведения войны в домашних условиях.

С мужем, моим отцом, война велась всю жизнь. Беспощадная, безоговорочная. Победителей в этой войне нет. Есть только пострадавшие. Мы с сестрой. Невозможно расти ангельским цветочком в условиях вечной войны. Может, проще было найти компромисс или уйти и построить новую жизнь.

Но … «выбор – это выбор. Он не может быть верным или неверным, он только выбор и именно выбор. Такой, какой есть» (с).

Мама всегда мне говорила, что дочь повторяет судьбу своей матери. А я все время твердила, что так, как она, жить не буду.

Вот с такой установкой я вылетела в 17 лет в жизнь, с четким намерением эту установку уничтожить. Отчасти у меня это получилось. Но только отчасти. Я работаю над собой. Веду беспощадную и кровопролитную войну с установками. Иногда проигрываю.

Сейчас мы с мамой часто разговариваем о ее детстве и юности. И если раньше ее сердцем завладевали боль и обида, сейчас воспоминания чаще теплые и благодарные.

Исцеляемся потихоньку.

И она, и я, когда стала лучше понимать ее.

Елена Лоскутова

Мама. Воздушное облако любви, нежности, тепла.

В детстве подружки говорили: «У тебя такая добрая мама!»

Я удивленно напрягала бровь: «Разве мамы бывают другими?»

Вот мама шьёт мне платьице к лету. К слову, платья и всё девчачье я ненавидела, одевалась исключительно в джинсы и шорты. Но мама шила. Ей хотелось нарядить девочку девочкой – в платье и с бантом.

Или зимой, когда я возвращалась домой с прогулки замороженной ледышкой, мама осторожно согревала мои, бардовые от мороза, руки.

Мама называла меня «доченька» и «солнышко моё». Я грелась в ласковых лучах любви.

Однажды, когда мне было пять лет, я решила приготовить маме на обед жареную капусту. Мама работала врачом в поликлинике неподалёку и на обед часто приходила домой.

Овощ жарили вместе с папой, но почему-то забыли налить в сковороду масло – тонкие ломтики капусты нещадно сгорели.

Мама же ела незатейливую еду, не скрывая удовольствия. Хвалила, что вкусно. Не знаю, как ей это удавалось.

Мама часто уезжала в командировки на врачебные учебы. Мы с братом оставались у бабушки.

Я ужасно тосковала. Зарывалась в мамин халат, пахнущий родным теплом, и плакала, прячась от всех.