Мы попрощались с ребятами и отправились домой.

Только мы с Викой переступили порог, как зазвонил мой сотовый.

«Кто бы это мог быть?» – возник в моей голове вопрос, так как Олег предположил, что может позвонить Рут. Он не ошибся. Звонил Арон Семенович.

– Добрый день, Андрей, как поживаете? – почти ласковым тоном поприветствовал он меня.

– А вы кто? – на его манер ответил я.

– Арон Семенович Рут, заместитель президента Академии наук Израиля.

Я решил не уподобляться этому типу, хотя сначала хотел поиздеваться над ним по телефону.

– Слушаю вас, – произнес я довольно мягким тоном.

– Андрей, вы хотели поприсутствовать на встрече с представителями СМИ по вопросу обнародования вашей находки в одной из пещер Мертвого моря. Когда вам будет удобно посетить нашу Академию?

Уже после нескольких фраз звонившего я включил громкую связь, поэтому Вика все слышала, и ее глаза сильно расширились. Она взяла из моих рук телефон и поставила его на «удержание».

– Андрей, пока не получим посылку из Израиля, надо делать вид, что мы ничего не знаем о восьмом приборе.

– И я ж про то, – ответил я ей и забрал телефон.

– Арон Семенович, я что-то не понял, два часа назад я вам звонил по этому же вопросу. Вы меня, мягко говоря, послали. Я, правда, не понял куда.

Вика легонько толкнула меня в плечо и показала пальцем на свой лоб, мол, что ты несешь…

Я поднес указательный палец к своим губам, давая ей понять: помолчи.

– Я не знаю, о чем вы говорите. Я только несколько минут назад пришел в Академию и ни с кем еще не общался по телефону.

– Значит, я ошибся номером, – подыграл я ему, вспоминая, что на свою фамилию он прореагировал утвердительно. – Спасибо за звонок, мне надо подумать, когда мы сможем приехать. Посмотрим с Викой наше расписание работ, посмотрим расписание «Аэрофлота» и вам позвоним. А лучше всего, если вы нам пришлете официальное приглашение, а дату проведения назначите не раньше, чем через две недели. К этому времени мы обязательно освободимся и будем в полном вашем распоряжении. Вы согласны?

В трубке надолго воцарилось молчание. Наконец прозвучало: «Добро, ждите приглашения». Не попрощавшись, Рут дал отбой. Первой заговорила Вика:

– Андрей, зачем ты ему сказал о своем звонке?

– Да затем, чтобы все было естественно. Если бы я ему не сказал о звонке, у него могли бы возникнуть подозрения, что мы знаем о наличии еще одного прибора, и, не дай бог, он бы подключил к поиску МОССАД. Эти ребята в два счета обнаружили бы нашу посылку и вернули ее для исследования. А теперь у нас есть две недели. Ждем получение прибора и готовимся к поездке в Китай.

Как в случае с Израилем, с Китаем я решил начать знакомиться, используя Интернет. Там я однажды прочитал, что для решения или выполнения задачи, которую поставил перед собой, нужно накапливать психическую энергию, которая тебя объединяет с тонким миром. Накапливать ее нужно сознательно и планомерно. Мне пока не совсем ясна наша с Викой задача посещения Китая, и думается, что это станет понятно только тогда, когда мы покажем своим поведением сотрудничество с тонким миром, когда наша поездка на Восток не станет для нас радостной, увлеченной работой. Я снова поймал себя на мысли, что подумал о фразе «не станет для нас радостной». Частица «не» – это отрицание действия, то есть наша поездка для нас станет нерадостной, а значит, грустной. Как часто мы произносим фразы, не задумываясь об их истинных смыслах. Надо предложить кандидату экономических наук написать статью на эту тему.

Итак, мне надо начать искать статьи на букву «К». В голове все время всплывают слова ребят о катастрофе, которая может случиться с нашей матушкой Землей. Теперь уже понимая, что случайностей не бывает, я набрал слово «катастрофа», и, к моему удивлению, из какого-то сервера вывалилась встреча Никиты Михалкова, известного кинорежиссера и актера, со школьниками.

«При чем здесь катастрофа?» – подумал я, но решил дослушать информацию до конца.

Свою речь он адресовал не только школьникам и их родителям, но и всем, кто причастен к воспитанию подрастающего поколения…

«…Воспитание детей должно идти не через то, что трехлетний ребенок свободно может найти в айпаде любую мультяшку или игру и сидит в развлекаловке часами, а родители думают: “Ну, не кричит – и замечательно”. Все нормально, ты занимаешься своими делами, а о том, что у ребенка вымывается любознательность, интерес к запахам, к шуму моря, к цвету, не думают. Он получает то, что ему дают. Он живет в виртуальном мире, он вырастает человеком, который хочет быть только потребителем. Все те, кто придумал айфоны, твиттеры, запретили своим детям пользоваться этими приборами в крайнем случае не более часа в день. Почему? Потому что они понимают: этот джинн, выпущенный из бутылки, – это ящик Пандоры, потому что шелест страниц заменил клик, не нужно запоминать, кто написал “Войну и мир”. Я кликнул и нашел, ответ получаю мгновенно, информацию получаю готовую, как космонавт из тюбика. Я не удосуживаюсь иметь интерес, мне не дают иметь собственное мнение в поиске ответа на вопрос. Я получаю ответ, хорошо, если ответ от хорошего человека, а если нехороший человек засядет в каком-нибудь “Яндексе”? У него еще нет опыта отделять хорошее от плохого. Человечество превращается в обслуживающий персонал. Золотой миллиард – это не сказки, их дети будут писать карандашом, читать книжки, смотреть только то, что им необходимо. Они будут существовать в тех параметрах человека, которые их сделают такими, что они смогут управлять теми, кто сидит в айфоне, в айпаде. Это колоссальнейшая проблема. Интернет – гениальнейшее изобретение, но это и величайшая опасность человечества. Любые войны, убийства, революции в любую секунду через сети могут происходить, так как миллионы людей через эти сети можно поднять и кинуть их туда, куда нужно. Они даже не станут задумываться об этом. Я не конспиролог, вы скажете: а как быть? Выкинуть всю технику – это глупо. Но не думать об этом нельзя. Я недавно был у товарища в гостях, пробыл у него два дня, и все эти дни с утра до вечера его сын вообще не отрывался от айфона. Если он садится есть суп и нет рядом айфона, он бежит за ним. Это наркотик, и смысл не в том, чтобы запретить, а вот воспитанием с самого малого возраста заниматься надо. И если есть возможность, забрать айпад и дать в руки книгу. Что осталось бы в истории русской литературы, если бы Интернет возник триста лет назад? Ничего, ни писем Пушкина, ни переписки Ивана Грозного с Курбским, ни дневников Толстого. Не осталось бы ничего. Еще одна проблема – селфи. Я и Эйфелева башня. Я и Кремль. Я и Путин. Девочка, которая в сеть отправила свою фотографию и получила три лайка, рыдала навзрыд, и мама была в ужасе, попросила сестру прислать лайки, чтобы дочь не думала, что она брошена. Получив сто двадцать лайков, дочь сказала, что теперь она не одна в мире. Блин, это же катастрофа. Ничего не остается личного, сокровенного, тайного, любимого. Человек распахнут, как выпотрошенная курица. Телевидение подстегивает, кто-то женился, кто-то развелся, а что, ребята, остается у вас внутри? Грибоедов сказал: есть жизнь внутренняя, и она намного интереснее жизни внешней. А где нет внутренней жизни, там нет ни культуры, ни литературы, ни искусства, ни истории, ничего, и, самое главное, нет национального самосознания».

Прослушав это выступление, я задумался. Можно с Михалковым поспорить по отдельным вопросам, но в целом он очень даже прав. И я снова уверился, что случайностей не бывает. В глубине моего подсознания возникла мысль, что эта информация как-то повлияет на наши с Викой дальнейшие действия с посещением Китая и информацией из артефакта, который еще пока не получили из Израиля. Мысли скоротечны, и я никак не могу поймать за хвост нужную мысль. Возможно, еще рано. Будем дальше читать информацию. Теперь точно на «Ки». То есть «Китай».