Услышав стук моих шагов, он повернул голову в мою сторону и с улыбкой произнес:

— А перепела все летят, все летят, и много их прибьет к земле, много их разобьется о маяк, ослепленных его светом, много мокрых будет этой ночью на земле, у подножия уличных фонарей… Взять бы сейчас сетку и пойти собирать их. Как думаешь?

Меньше всего я ожидал услышать от него такое предложение. Я полагал, что мой начальник шутит…

Телефон как-то резко зазвонил. Сергей шагнул к столу и взял трубку. Звонил Осипов, уже вернувшийся с танкера на контрольно-пропускной пункт. Ожидаемый нами посланец генерала Кутепова действительно находится в составе команды прибывшего танкера.

— Прекрасно! Передай начальнику КПП, чтобы разрешил капитану танкера спуск людей на берег примерно после шести часов вечера. — Он посмотрел на стенные часы и добавил: — Оставайся на берегу до выхода первой группы моряков в город. Покажешь наблюдателям этого типа. Пусть они ждут его вблизи проходной. Пусть не спугнут. Понятно? Проследи и обеспечь!.. — Отдав это распоряжение, он опять вернулся к окну, покачался с носков на каблуки, в который раз проговорив: — А перепела все летят и летят…

Дались ему эти перепела. Забыл он, что ли, обо мне? Нетерпение с новой силой охватило меня. Мне хотелось знать все подробности об агенте БРП на танкере, говорил ли с ним Осипов и что он отвечал…

Постояв еще немного у окна, Сергей Александрович наконец уселся за свой стол и взглянул на часы.

— Сейчас свободная вахта сойдет на берег. Так. Начнется самое интересное… — Сняв трубку с аппарата, позвонил в буфет, заказал чай и бутерброды. Постукивая карандашом о стол, он продолжал молча раздумывать над чем-то, и я чувствовал, что нетерпение начинает одолевать и его.

Принесли чай. Не успел я допить свой стакан, как вновь зазвонил телефон. Сергей взял трубку и, продолжая прихлебывать чай и жевать бутерброд, вначале слушал молча, затем спросил:

— Сколько сошло? Восемь? Наш объект с ними? Очень хорошо! — И, обращаясь ко мне, добавил, что сейчас придет Осипов и подробно обо всем доложит.

Костя не заставил себя ждать. Войдя в кабинет, он молча снял мокрый плащ и фуражку с зеленым верхом, аккуратно повесил их на вешалку, достал сложенный вчетверо чистый носовой платок, развернул его, тщательно вытер им мокрые от дождя лицо и руки. Смятый платок вложил в карман плаща, одернул гимнастерку, поправил пояс, пригладил волосы и уселся на диван рядом со мной.

Сергей Александрович молча наблюдал за всеми его действиями, хорошо зная привычки товарища. Ждал, когда он сам начнет свой рассказ.

— Когда мы поднялись на борт танкера, — начал Осипов, — на палубе нас ждал старпом. Старший нашего наряда оставил у трапа одного солдата с карабином, а своего помощника со вторым солдатом послал опечатать радиорубку. Так положено для всех иностранных судов, приходящих в наши порты. За старпомом мы прошли в кают-компанию, где застали капитана. Он спросил, долго ли ему стоять на рейде в ожидании свободного наливного причала. Старший наряда сказал, что контора нефтесиндиката не задержит. Капитан ушел к себе, а старпом пригласил нас к столу, где на одном его краю была приготовлена закуска и выпивка. Мы отказались от угощения, прошли к другому концу стола, где лежала стопка мореходных книжек членов команды. Я сел за стол и пододвинул к себе эти книжки. Затем в кают-компанию входили группами члены команды, называли свои имена и фамилии, а я сверял их идентичность по фотографиям в мореходных книжках. Так я узнал агента БРП, значившегося палубным матросом. Пропустил его без задержки, ничем не проявив свою заинтересованность его личностью. Процедура заняла не более получаса. Оставив двух солдат на танкере, мы спустились по трапу на свой катер и отправились на берег. Там я оставался, ожидая высадки первой партии моряков. Прошло не более четверти часа, — продолжал Костя, — как от танкера отвалил катер и направился к берегу. Высадилось восемь человек. Я показал агента наблюдателям. Как только он миновал проходную, вышел в город, они повели его. Вот и все, — закончил Осипов свой доклад, устало погладил лоб, взял со стола стакан чаю и, грея озябшие руки, держал его между ладонями.

Начальник вышел из кабинета. Он доложил председателю ГПУ о первой части операции. У председателя Сергей Александрович пробыл недолго. Вернувшись, сразу взял зазвонивший телефон: старший группы наблюдения сообщил, что агент пока идет вместе с матросами танкера. Они побывали в портовом интернациональном клубе моряков, пошатались по комнатам, посидели в буфете, выпили по стопке коньяку. Двое остались в интерклубе, взяв билеты на киносеанс, видимо, не желая бродить по улицам под дождем. Шестеро же других вышли и всей группой отправились в город.

Старший группы наблюдения периодически звонил, докладывая о передвижении этих шести моряков. Так мы узнали, что двое из моряков зашли в духан поужинать и выпить, а, возможно, сбыть какую-либо мелкую контрабанду. Четверо оставшихся медленно брели по улицам, останавливаясь у освещенных витрин магазинов и входов в кинотеатры. Шли вразброд, не группой, а цепочкой — один за другим, почти не разговаривая друг с другом. Двое из четверки прельстились красочной афишей — зашли в кинотеатр. Оставались еще двое. Агент все отставал от идущего впереди. Он часто останавливался у витрин, незаметно осматривался, задерживался на углах. Наконец, улучив момент, свернул в темный, плохо освещенный переулок, быстро зашагал, сворачивая из одной улицы в другую, пока не вышел на ту, что вела к вокзалу.

— Вот куда он направлялся, — проговорил начальник, когда получил последнее сообщение, и, не отрывая трубки от уха, сказал, чтобы на вокзале продолжали наблюдение: очень возможно, что именно там, в толпе пассажиров, и должна произойти встреча, ради которой агент прибыл в Батуми.

— Быть может, он собирается уехать куда-либо? — высказал свое предположение Костя.

— Не исключено. В восемь часов уходит единственный поезд на Тбилиси. Если уж он сядет в поезд, то чтобы сойти на первой остановке, в Кобулети. Только так, и никак иначе, — уверенно проговорил Сергей Александрович, опять взглянув на стенные часы.

Я записывал донесения, поступавшие от группы наблюдения, отмечал время. Прошло еще минут десять, телефон не звонил, а все мы в ожидании молча смотрели на него. Раздался звонок: наблюдаемый пришел на вокзал, занял столик в ресторане, заказал водку и закуску. Он подозвал носильщика и передал ему деньги. Еще через несколько минут нам стало известно, что носильщик купил по его заказу билет до Тбилиси в мягком вагоне.

— Очень, очень хорошо, — проговорил Сергей Александрович. — Будем брать его в вагоне. Это удобнее и безопаснее.

Затем Сергей соединился с начальником транспортного отделения ГПУ станции и коротко ориентировал его о предстоящем аресте в поезде опасного преступника, предложил оказать помощь нашим товарищам.

Следующее донесение начальника группы наблюдения было о том, что, получив от носильщика билет, агент продолжает сидеть в ресторане.

— Займите соседнее купе и берите агента, как только поезд отойдет от станции. Я дам указание начальнику транспортного отделения организовать остановку Поезда хотя бы на одну минуту на станции Чаква. К этому сроку агент должен быть в ваших руках. Понятно?

Начальник позвонил в гараж и приказал шоферу Николаю подать машину к подъезду. Стрелки часов подходили к восьми, и до отхода поезда оставались считанные минуты.

— Этот тип взял билет до Тбилиси, но дальше Кобулети не поедет… Ведь завтра утром он должен быть на своем судне. — И, обратившись ко мне, сказал с загадочной улыбкой: — Поезжай на станцию Чаква, прими арестованного и привези его сюда… Наступила твоя очередь.

Я сорвался с дивана, спустился в свою рабочую комнату, взял пистолет и запасные обоймы к нему и, не успев надеть плащ, услышал сигнал подъехавшей машины. Под непрекращавшимся дождем мы помчались по улицам, разбрызгивая лужи.

— Гони в Чакву, мы должны прибыть туда раньше, чем подойдет поезд, — сказал я Николаю.