Туристов пригласили на элегантный, отделанный темным деревом катер и повезли по Делавер посмотреть порт. Саньке стало весело от знакомого свежего ветерка, напоенного портовыми запахами. Он вспомнил Ленинград, сырые, пустынные набережные, белоснежные парусники около собора Николы Морского, сиротливого Крузенштерна на гранитном постаменте.
…Причалы и пакгаузы тянулись нескончаемо. За легким ажурным мостом начались заводы.
Добродушный, улыбчивый капитан показывал:
— Это угольная гавань… Это причалы Форда. А это наш крупнейший военно-морской завод. Атомные подводные лодки. Да, да! Те самые, что несут «поларисы»… Здесь строят ракетные крейсеры. Вот видите эту громаду… Совсем недавно спустили на воду. — Он подмигнул и широко улыбнулся. — О, у нас совсем неплохой флот. И вы можете фотографировать… Все фотографировать. Мы не делаем из этого секрета.
Кто-то из туристов почти восхищенно бросил:
— Ну и шутник, дядя.
Все засмеялись. Засмеялся и капитан, так, видимо, и не поняв смысла сказанного.
Потом он пригласил туристов в кают-компанию. Пить кофе…
2
Вечером туристы вышли из отеля прогуляться. Погода стояла теплая, безветренная. Улица была запружена народом. Люди торчали из окон, толпились на тротуарах, на проезжей части дороги, сдерживаемые цепочками полицейских. Ждали Джонсона.
Пятьсот влиятельнейших деятелей Филадельфии были приглашены в отель «Бельвью-Стрэтфорд» на ужин, где с предвыборной речью должен был выступить президент.
Толпа перед отелем была особенно плотной. Она поглотила туристов, развела, разделила их, заразила каким-то нервным, напряженным ожиданием. Саньку подцепили, поволокли прямо к отелю, прижали к фонарному столбу.
Вход в отель охраняла двойная цепочка полисменов. Даже на большом навесе над парадным входом в отель возвышались полицейские.
Над улицей, между сдавившими ее небоскребами, стрекотал полицейский вертолет, выхватывая из тьмы мощным прожектором людей, торчащих из окон. Шум стоял невообразимый. Напротив Саньки, по другую сторону от входа в отель, пели что-то о Голдуотере несколько парней с плакатами: «Голдуотер — это мир. Голдуотер — это стабилизация». Из громкоговорителей стоявшей неподалеку машины неслись слова твиста о Джонсоне. Повсюду продавали и просто дарили значки, бляхи и бляшки, соломенные шляпы, ленты с двумя именами…
По толпе прошел сдержанный гул. К подъезду гостиницы подкатила черная машина. Полицейские услужливо кинулись открывать двери. Закутанная в меха, из машины легко выскочила пожилая дама. Кто-то бросился к ней с цветами. Приехала супруга президента. С треском барабанов бодро продефилировал отряд элегантных девиц, на ходу перестраиваясь и выполняя упражнения с жезлами.
Наконец, сопровождаемая вертолетом, подъехала большая черная машина президента с детективами на подножках. От гостиницы резво кинулись, толкая друг друга, встречающие и полицейские. Президент вышел, помахивая рукой. Потом вдруг быстро пересек улицу и стал пожимать руки людям, стоявшим напротив гостиницы. Свита, словно волна, покатилась за ним.
Когда президент вошел в отель, все стали медленно расходиться. Санька протиснулся к боковой улочке, пытаясь отыскать в толпе своих, но никого не было. Он шел и удивлялся, сколько полиции пригнали на встречу президента. Внезапно дорогу ему преградили двое пожилых мужчин. Санька хотел обойти их, но один из мужчин стал что-то быстро говорить. Санька уловил только фразу: «Необходимо проехать в полицию». Говоривший назвал его фамилию.
Санька протестующе поднял руку и сказал:
— Я турист из Советского Союза.
Мужчина кивнул и снова стал быстро говорить.
«Кажется, это полицейские, — подумал Санька. — Чего им от меня надо?» Он достал паспорт и показал его, не выпуская из рук. Полицейский жестом попросил передать паспорт ему. Санька в нерешительности оглянулся. Улица была темная, пустынная. Тут только он заметил, что в нескольких шагах от них стоит большая черная машина с надписью «полиция». Он отдал паспорт. Второй мужчина достал из кармана фонарик и посветил на паспорт.
— Вам придется проехать с нами, — опять сказал полицейский.
Санька испугался. Он принялся было объяснять, что никуда не поедет, не зайдя предварительно в отель и не предупредив своих друзей, но полицейский отрицательно помотал головой.
— В чем дело? — повысил голос Санька. — Я никуда не поеду!
— Простые формальности… Это займет десять минут, — настаивал полицейский. Он помахал Санькиным паспортом и стал что-то говорить. Что, Санька не разобрал.
«В конце концов почему бы и не пойти в полицию? — решил Санька. — Они, видать, не отвяжутся. В случае чего, позвоню оттуда в отель».
Он развел руками и сказал:
— Пожалуйста.
Полицейский сделал знак машине, и она бесшумно подъехала.
«В машину…» — у Саньки вдруг все похолодело внутри, он хотел запротестовать, но открылась дверца, его легонько подтолкнули на сиденье, и машина пошла.
«Что все это значит? — думал Санька. — Провокация или просто недоразумение? И чем все это кончится?»
3
Машина подкатила к высокому дому, они вышли и, пройдя мимо меланхолично жевавшего резинку полицейского, очутились в большой комнате.
Саньку попросили сесть. Он сел, положив себе на колени фотоаппарат. Приехавшие с ним полицейские в штатском вышли, и Санька остался один на один с полным краснолицым человеком. Он сидел за большим столом, листал книгу и исподлобья поглядывал на Саньку.
Прошло пять минут, десять… Никто не появлялся. Санька забеспокоился.
— Скажите, долго мне придется ждать? — спросил он у краснолицего. Тот пожал плечами.
Санька посидел минут десять и снова обратился к нему:
— Произошло какое-то недоразумение…
Он хотел сказать еще: «Позовите начальство, или я сейчас уйду», но не смог подобрать нужных слов.
Полицейский непонимающе глядел на Саньку. Санька вскочил, подошел к столу и жестом попросил разрешения позвонить. Полицейский положил руку на телефон и кивнул головой на кресло.
— Мне нужно позвонить в отель, я советский гражданин…
Полицейский замотал головой.
Прошло не меньше часа, прежде чем появился один из тех, кто привез Саньку в полицию. Он был без шляпы, и Санька увидел, что голова у него совсем седая. Полицейский пригласил Саньку идти за ним. Они поднялись этажом выше, прошли через несколько пустых комнат и очутились в маленьком кабинете, увешанном картами и диаграммами. Над большим столом висел портрет Кеннеди. Санька не сразу заметил маленький круглый столик и двух сидевших за ним пожилых мужчин. Один из них, полный, белобрысый, с оттопыренными ушами, встал навстречу Саньке и протянул руку, назвавшись инспектором Диллардом. Другой пил кофе, не обращая на Саньку никакого внимания.
Диллард жестом отпустил седого детектива и, обращаясь к Саньке, что-то сказал. Второй мужчина, меланхолично пивший кофе, стал переводить:
— Инспектор приносит свои извинения за то, что заставил господина Антонова долго ждать…
Санька, обрадовавшись, что наконец-то может как следует объясниться, с надеждой посмотрел на него.
— Скажите господину инспектору, что я возмущен всем этим. Меня задержали и даже не разрешили позвонить в отель…
Инспектор закивал головой.
— В чем, собственно, дело? — продолжал Санька. — Паспорт у меня в порядке. Визы есть.
Переводчик перевел Санькины слова Дилларду. Инспектор криво улыбнулся и развел руками.
— Небольшая формальность, господин Антонов. Полиции стало известно, что сегодня днем, во время прогулки по реке Делавер, вы фотографировали объекты особой секретности…
— Я?.. — Санька задохнулся от возмущения. — Я вообще не снимал ничего. Хотя капитан и сказал, что это разрешено.
Санька вспомнил, как капитан предлагал фотографировать военные верфи… «Провокация, явная провокация. Хорошо, что никто не стал снимать».
Инспектор подошел к письменному столу и нажал кнопку, дверь открылась, и в кабинет всунул голову какой-то человек.
