– Так, с тобой сегодня говорить – себя не уважать. Считай, я обиделся, Макаренкова.

Вот он это специально. У него фишка такая, коверкать мою фамилию в стиле преподов. На криминалистике уже полтора месяца меня Макаренко величают и наотрез отказываются запоминать. Надо матери рассказать, пусть им сапоги на размер меньше выдаст!

– Артем!

Но мой парень уже смылся в аудиторию. Мы были одной такой странной межкурсовой парой. Тем более после всем известного спора. Волобуева после моего слезного нытья такое рассказала, что вся курилка охреневала. Осипов всем запретил про меня говорить и вообще сказал, что влюбился и чтобы никто даже про спор вспоминать не смел. А проигрыш демонстративно выплатил.

Приятно! Но страшно капец как. Я даже матери не сказала еще. Она наверняка спалила всю контору, но из принципа ждет, пока ее единственная дочь разродится признанием.

Пошла на лекцию. Макар оглядывал всех соколиным взором, задерживаясь на Семе. Я усмехнулась. Сохин же начал:

– Семен Семеныч. Вы нам не окажете честь сообщить, сможем ли мы сегодня раздеться до рубашек?

Послышался ржач. Народ гудел, но шутку оценил по достоинству. Потому что Сема, кажется, словил какой-то злой рок. То он с коротким рукавом рубашку под ПШ наденет, то шевроны пришьет, чтобы не забыть, но потом окажется, что они не на ту сторону.

Как тогда орал на него Сохин. Мне кажется, я теперь среди ночи встану и буду способна рассказать, что шеврон с изображением книжки лепится посередине рукава восемь сантиметров от плечевого шва на правую руку! Правую. Руку! А не правую сторону, когда ты смотришь на рубашку!

– Сможете. Раздевайтесь! Разрешаю.

И Сема осторожно снял с себя китель, ожидающе глядя на окружающих. Те же по привычке принялись сканировать его. Да нет, вроде на этот раз угроза миновала и все правильно. Бу-га-га!

Уселась рядом с Волобуевой. Та в восторге не была, но, судя по всему, я компания лучше, чем ее сестрица. Они с ней вообще почти перестали общаться, и Вика теперь все время с нами ходила. Непривычно.

– Ну что, Настюха, готова к ПХД в библиотеке?

Вытащила блочную тетрадь, потом пенал с ручками и текстовыделителями. Спокойно и тихо ответила Вике:

– Не-а, мы договорились с Макаром, что меня вместо Вероники на второй этаж переведут. Я типа добровольцем вызвалась.

Мы с ребятами, пока Ника пару дней дома лежала, договорились. Вика тогда в наряде была и в обсуждении не участвовала. Сейчас она хмурилась, а я рассказала, что Сохин нас собрал и, раз мы уже все знаем, попросил зря не трепаться и отнестись с уважением к ситуации.

Личного не обсуждали, но я предложила Веронику пока снять с уборки туалета. Раз токсикоз, то нечего ей какашки нюхать. Ребята все единодушно поддержали. Даже не бесился никто.

Рассказала это и встала. Зашел преподаватель, и началась знакомая чехарда с «встать, смирно, вольно, присаживайтесь». Церемониала никто не отменял. Вика тихонько сказала:

– Знаешь, я, вообще-то, очень сильно бесилась, когда нас с Никой разделили по разным группам. Думала, как мы будем, но так вышло, что только сейчас я понимаю, как это круто. И какое счастье, что я оказалась в первой.

– Это почему это?

Препод по тактико-специальной подготовке, она же ТСП вещал о какой-то ереси с трибуны. Там все пары были в основном семинарами да практическими, а лекции так чисто символически. Я даже не записывала особо ничего.

– Потому что во второй группе бы перегрызлись за такое. Там вон срач вечный кто взлетку моет на третьем этаже, а кто кабинеты.

Пожала плечами. Ну да, наша группа как-то выделялась, что ли. Я тоже это заметила. Посмотрела на задумчивую Вику. Решила, что стоит сказать свои мысли вслух:

– Я рада, что ты учишься с нами. Именно ты. Без тебя было бы не то.

Она улыбнулась. Так классно было наблюдать за этим. Мы продолжили писать лекцию, потом стало скучно, а от монотонного гудения препода совсем тяжко.

Вика начала расспрашивать про Осипова, и я неожиданно разоткровенничалась.

– Да просто… В общем, я же понимаю, что ему уже надо. Ну, там он же взрослый парень, и у него давно все было. А мне страшно.

– Да всем страшно, Насть. И мне. Только вот у меня Осипова нет.

Она усмехнулась. Вот мы даем. Все как на подбор. Со странными отношениями или полным их отсутствием. Тем не менее фыркнула:

– Да на тебя народ толпами заглядывается, выбирай любого!

– А я не хочу любого, Насть. Я хочу, чтобы влюбиться. Вон посмотри, как у Макара глаза горят на Фальцеву. Как он сам рассказывал, всех вызвал, ради нее прям и то, и это. Осипов твой с тебя тоже не сводит. Деньги большие отдал, только чтобы ты думала про него хорошо. Олег вон с Дианкой…

Мы переглянулись и прыснули. Нет, эту парочку лучше не трогать. Один делает вид, что ему пофиг, вторая, что ненавидит. Ходят кругами и шугаются друг от друга.

Интересно, что раньше произойдет: или шах помрет, или ишак сдохнет! После этого тема как-то сошла на нет. Препод вспомнил, что он на лекции, и велел командиру поднять всех бесславно полегших в неравном бою со мной бойцов.

Таких оказалось едва ли не две трети курса. Поляна эдакая из лежащих. Мы еще, считай, с Викой молодцы. Разговаривали, но хоть не уснули!

Я же задумалась. Ну ладно. Может, и дам Осипову шанс. Тут Вика права. Это все равно случится, а так хоть с парнем, к которому у меня, определенно, есть чувства.

– Диан, ну, подмени меня. Макс билеты в театр достал, я там не была с первого курса!

– Да подменю, подменю.

Я бурчала как старая бабка, делая домашку по процессу. И кто вообще заставляет так много писать? Пока все постановление пленума законспектировала по уголовке, чуть мозоль на пальце не набила. А теперь еще и это подъехало.

Криминалисты там какие-то рисунки от нас хотят, гражданский процесс на подходе. Его, видать, на закуску оставили. Говорят, там препод ржачный какой-то. Вот и проверим.

Копылова радостно улыбнулась и поблагодарила. Вообще, она редко меня о чем-то просила. В основном я ее. Она у меня, когда на казарме жила, была дежурной девочкой на подмену нарядов. Особенно когда Макс выпустился.

Золотые были полгода и безотказная Маша. Теперь хрен найдешь кого. А болеют у нас и вон беременеют с регулярностью.

Но конкретно сейчас дело касалось далеко не нарядов. А сортиров, будь они неладны! Ну серьезно? Прошло больше года, как нам поменяли территорию.

Откровенно говоря, я ожидала, такая, что в этом году история повторится. Но что-то пошло не так. И на мой вопрос Симону, когда уже будут территорию новую давать, он спокойно ответил:

– Белозерова, тебе уже надоело на втором этаже?

И ржал еще такой, как зараза. Тоже мне, начальник факультета! Как был курсовым, так и остался! Нехороший человек. Я б ему… Короче, территорию нам не поменяли.

И ладно бы все было тихо-мирно, но первакам дали какую-то лафу, второй курс драил взлетку первого этажа, там даже женского туалета нет! Только вонючий мужской! А я, курсантка третьего курса, должна была натирать унитазы?!

Короче, сегодня шла на белые камни как на повинность. Понятное дело, что Машка потом отработает, но все равно как-то обидно. Завернула за угол и наткнулась на удивленного Олега. Точно, блин. Он же по средам.

Мы распределили все по будним дням, а на ПХД по субботам вдвоем ходили. Сначала, правда, вообще всегда нас ставили по два, но со временем стало понятно, что в этом нет необходимости. Макаров молча дал мне пакет с мусором, я же буркнула:

– Копылова в театре с Литвиным.

Словно должна была оправдываться перед ним, почему сегодня пришла. Он вообще старался со мной не пересекаться. И все после того поцелуя, чтоб он неладен был. А еще до него вечные разборки.

Да и вообще, все началось, наверное, здесь с моих слез. Вот только этот гад прав оказался. Я привыкла к туалетам и действительно убирала их одной левой.