Характеризуя Сотникова, Шмидт пишет «В Дудинке обширное влияние на всю территорию имеет Киприян Михайлович Сотников. Он и его брат Петр господствуют над всем краем. Русские и азиаты (т. е. все национальное население.- Н.У.) - их должники. Сотниковы принадлежат к купцам, прибывшим в Енисейскую сторону, имея большие запасы товаров, которые они затем уступали (т. е. продавали в кредит.- Н.У.) отдельным жителям, а потом те постепенно расплачивались нужным товаром (т. е. пушниной.- Н.У.) и работой». После отъезда Ф.Б. Шмидта в Петербург, Сотников ездил в Барнаул, чтобы познакомиться с обработкой медной руды и приобрести необходимое оборудование. Кто именно из Сотниковых - Киприян или Петр - ездил в Барнаул и занялся горным делом, неясно, так как в отчете Шмидта имеется сноска: «К сожалению, Киприян Сотников - старший и более энергичный из братьев - теперь умер, как я только что слышал в Красноярске».
Вероятно, в Барнауле Сотников пригласил горного штейгора, который и начал работу по плавке, видимо, в 1868 г. Всего, по сведениям Енисейского горного управления, было выплавлено до 200 пудов (3,25 т) черновой меди, проданной в казну [Обручев, 1937] [9].
Дальнейшие сведения о Норильске относятся уже к 1882 г., когда там побывал механик А. Чистяков. Он был послан по просьбе академика Б.В. Вильда на поиски скелета мамонта в долине речки, берущей начало в Норильских горах, в 150 верстах к востоку от Дудинки, о чем поступили сведения в Академию наук. А.Чистяков в Норильск приехал в конце зимы и действительно обнаружил разрозненный скелет мамонта в 5 верстах от устья речки, впадающей в оз. Давыдово. В мае Чистяков снова приехал, чтобы выкопать скелет, для чего был заложен шурф глубиной более сажени. До коренных скальных пород он не дошел, вскрыв только глинисто-песчанистые наносные отложения. На глубине трех аршин промывкой были обнаружены знаки золота, которого собрано 15 долей (0,67 г) [10].
Это необычное сообщение, изложенное в докладной записке А. Чистякова, требует критической оценки. Озеро Давыдово на старых картах лежит за оз. Быстровским, связанным с оз. Пясинским. Следовательно, оз. Давыдово соответствует оз. Лама современных карт, а долина и речка, где найден скелет,- современной Микчанде. Эта долина ледниковая. Ширина ее достигает 5- 6 км и длина превышает 50 км, рассекая с юга на север плато Караелах. От Дудинки речка Микчанда отстоит на 160 км, т. е. действительно около 150 верст. Заполнена долина целиком рыхлыми ледниковыми и послеледниковыми отложениями, в которых обычно встречаются остатки мамонтов и других ископаемых животных ледникового периода. Россыпного золота в Норильске после Чистякова никто не находил. Но едва ли он мог ошибиться. Опробование шурфа и промывка свидетельствуют о знакомстве с методикой разведки золотоносных россыпей, а время соответствовало периоду открытия золота в Енисейской тайге, когда все от мала до велика искали россыпное золото. Знаком был с этим делом, конечно, и А. Чистяков.
По геологическим условиям присутствие россыпей благородных металлов в Норильском районе вполне возможно, так как они в небольших количествах содержатся в сульфидных медно-никелевых рудах Норильска. Но малое их содержание не позволяет рассчитывать на существование богатых, с крупными запасами россыпей.
В конце ХIХ в. была еще одна попытка использовать горные богатства Норильска. Дудинский купец А.К. Сотников зимою 1893-1894 гг. добыл в Норильске и вывез на оленях в Дудинку несколько тысяч пудов каменного угля. В нем тогда была большая нужда для судов, приходивших Северным морским путем в устье Енисея с товарами для Сибири. Этот путь до строительства Сибирской железной дороги был единственной торговой связью Сибири с портами Европейской России и Западной Европы.
В навигацию 1894 г. в низовьях Енисея работала гидрографическая экспедиция полковника А. Вилькицкого, проводившая морскую опись Енисейского залива, входа в него и низовьев реки. Эта экспедиция купила большую часть угля, добытого Сотниковым. А. Вилькицкий отозвался о норильском угле с большой похвалой: «Дудинский уголь совершенно такой же, как английский. Содержит влаги не более 2%, дает мало золы и не спекается» [Вилькицкий, 1895] [11]. Что касается количества добытого угля, то наиболее достоверные сведения на этот счет имеются в журнале «Вестник золотопромышленности» за 1894 г., N 17, где сообщается, что «на Александро-Невской копи [12] до отобрания ее от Кытманова самовольно добыто в 1894 г. казаком Сотниковым 2000 пудов каменного угля, из которого 1500 пудов приобретено от Сотникова гидрографической экспедицией для надобности последней по 25 коп. за пуд». Оставшийся уголь, видимо, в следующую навигацию забрал английский капитан И. Виггинс, приходивший на Енисей из Англии с грузом промышленных товаров.
Летом 1915 г. сын упомянутого Сотникова, А.А. Сотников, тогда студент первого курса горного отделения Томского технологического института, во время своей побывки на родине в с. Потаповское, близ Дудинки, съездил в Норильск, где собрал образцы горных пород и угля, которые вместе с записями передал мне с просьбой обработать. Я тогда был студентом уже третьего курса горного отделения института и владел методикой петрографо-минералогического исследования горных пород.
Мой отчет в качестве отдельной главы «Геологический и петрографический очерки» Сотников потом включил в свою брошюру «К вопросу об эксплуатации Норильского (Дудинского) месторождения угля, графита и медной руды в связи с практическим осуществлением Северного морского пути», изданную лично Сотниковым в Томске в 1919 г.
На месторождениях А.А. Сотников поставил заявочный столб, но, передавая мне материалы для обработки, ничего об этом не говорил. Потом, в 1920 г., при начале разведочных работ в Норильске, я нашел этот столб по соседству со старым заявочным столбом Кытманова-Сотникова. На затеси нового столба было вырезано: «С. 1915 сент.9».
Не сбылись чаяния Сотниковых. Великая Октябрьская социалистическая революция открыла широкую дорогу социалистическому переустройству страны. Началось изучение горных богатств Норильска, а потом и их промышленное освоение.
В ПОИСКАХ УГЛЯ
ДЛЯ СЕВЕРНОГО МОРСКОГО ПУТИ
Морской путь в Сибирь вдоль северного побережья русские люди начали осваивать за несколько столетий до того, как они проникли за Урал с юга Камско-Иртышским речным путем. В первой новгородской летописи сообщается, что в 1052 г. новгородская дружина под начальством посадника Улеба ходила от устья Северной Двины на восток к Железным Воротам. По мнению одних историков (В.Ю. Визе), это был какой-то проход через Полярный Урал, других же (М.И. Белов) - пролив Карские Ворота Новой Земли. В другой новгородской грамоте - 1137 г. сообщается, что «ходиша люди старии воевати на Югру и Самоядь» [Визе, 1948, с. 14] [13], т. е. в Приобье. Имеются летописные сведения о ряде других походов новгородских дружин на Югру, Большеземельскую тундру и в Зауралье в течение всего ХII в.
Походы эти преследовали не только военные дели - присоединение новых земель и сбор дани, но имели также торговые задачи - обмен товаров на пушнину. Меха всегда являлись одним из важнейших предметов торговли Новгорода с Ганзейским Союзом Западной Европы. Особенно привлекало новгородцев в этом отношении Зауралье и Приобье, тогда весьма богатые меховым зверьем: соболем, куницей, песцом. Туда с давних пор предпринимались подчас крупные походы. Например, в IV новгородской летописи сообщается, что в 1363-1364 гг. «той зимы с Югры Новгороду приихаща дети бояршин и молодшии люди и воеводы… воеваша по реке Оби до моря, а другая половина рати на верх Оби воеваша» [Белов, 1956, с. 35] [14].
Не приходится сомневаться, что вместе с военными дружинами, а иногда даже и вперед их шли промысловые ватаги вольных людей новгородских. Эти предприимчивые смелые люди уже давно, еще в ХI-ХII вв., проникли далеко в глубь Большеземельских и Кольских тундр, вплоть до побережья. Там при устьях таких рек, как Онега, Северная Двина, Мезень, Печора, первопроходцы нередко оседали, создавая промысловые зимовья и становища. Суровый климат и каменистая почва не благоприятствовали земледелию, и основным занятием поселенцев стало рыболовство и промысел морского зверя. Это способствовало быстрому развитию у жителей мастерства судостроения и искусства плавания среди льдов «Студеного» моря. Мореходство стало одним из основных занятий русского поморского населения. Особенно быстро пошло заселение севера после основания в 1417 г. вблизи устья Северной Двины Николо-Карельского монастыря, а в 1435 г. на о-вах Белого моря - Соловецкого. В те отдаленные времена монастыри являлись не столько религиозными общинами, сколько крупными промысловыми хозяйствами и военными форпостами на окраинах государства. Опираясь на них, по всему побережью - на запад до границ с Норвегией и на восток до Зауралья - выросли многочисленные поселки с крепким промысловым населением, которое на своих ладьях ходило не только вдоль всего побережья, но и смело пускалось в открытое море навстречу полярным льдам. В этих походах были открыты и освоены Новая Земля, Грумант (Шпицберген) и другие полярные острова, ставшие известными русским задолго до того, как о них узнали западноевропейские мореплаватели. Последние в поисках морского пути в Индию появились на беломорском севере только во второй половине ХVI в. В 1553 г. англичанин Ричард Чанслер достиг устья Северной Двины, а в 1596 г. голландец Вилем Баренц дошел до Новой Земли. Здесь, огибая льды, он уклонился к северу и встретил ему неизвестную землю, которую назвал Шпицбергеном. А это был Грумант русских людей, куда они ходили, промышляли и даже зимовали до Баренца.
