Позднее, уже в ХVI-ХVII вв., норильской медью пользовались для своих изделий ремесленные люди г. Мангазеи, стоявшего на р. Таз, близ впадения в Тазовско-Обскую губу Северного Ледовитого океана,
Возникновение и развитие этого города может быть замечательным примером предприимчивости русских людей, осваивавших север Сибири и ее морское побережье еще в период становления Российского государства.
Из сохранившихся старинных документов известно, что уже в конце ХVI в. Мангазея была крупным поселением, получившим от Москвы в 1603 г. статус города. Указ 1603 г. гласил: «Государь, царь и великий князь всея Руси Борис Феодорович велел Феодору Юрьевичу Булгакову быти на его государевой службе в Мангазее… Будучи в Мангазее, береженье в остроге держать великое, чтобы по караулам были сторожи крепкие… И ныне государь, царь и великий князь указал в Мангазее поставить гостиный двор торговати с смоядью… А как они свои товары распродадут, с тех торговых людей десятинную пошлину собирати и давати им пропускные грамоты [Миллер, 1941, с. 173]» [1]
. Город был сильно укреплен, туда были посланы воевода и войска для охраны.
Из торговых и таможенных книг того времени видно, что Мангазея была большим торговым и ремесленным центром, где находилось и административное управление тазовско-енисейского Севера. Здесь имелось более 500 жилых домов, где круглый год проживали свыше тысячи человек, а во время ярмарки, в период навигации, одних торговых людей наезжало до двух тысяч. На своих судах - кочах они привозили хлеб и разнообразные товары, выменивая их на пушнину у местного населения. Внутри города располагалась крепость «Острог», обнесенная деревянной стеной с пятью башнями. Там находились воеводский двор, съезжая изба, где воевода чинил суд и расправу, таможенный и гостиный дворы, церковь и прочие официальные учреждения. Вне острога лежала слобода с жилыми домами, ремесленными и хозяйственными дворами. Торговые обороты этого первого в мире заполярного города достигали, по таможенным книгам, 100 тысяч рублей, что в переводе на современную валюту составляет громадную сумму - сотни миллионов рублей.
Конечно, такого расцвета Мангазея достигла не сразу. Сохранившиеся редкие документы относятся только к более позднему периоду. При раскопках города, проведенных М.И. Беловым, были обнаружены остатки еще более древнего поселения. Об этой ранней стадии поселения, а тем более о времени возникновения его можно только предполагать, но едва ли приходится сомневаться, что оно относится еще к эпохе существования Великого Новгорода, далеко на север раскинувшего свои торговые связи.
Ходили в Мангазею из Поморья Северным морским путем вдоль побережья на парусных судах того времени - кочах. Полуостров Ямал, далеко выдававшийся на север и потому часто блокированный льдами, не огибали, а пересекали поперек у основания по системе речек и волоку между ними. Как это делалось, видно из «отписки», т. е. донесения, в Москву тобольского воеводы Куракина 1616 г.: «От Архангельскова города в Мангазею во всея годы ходят кочами многие торговые и промышленные люди со всякими немецкими (т. е. иностранными. - Н.У.) товары и хлебом. А поспевают морем в Карскую губу из города за две недели. А из Карской губы в Мутную реку вверх до волоку ходят пять ден, а волоком итти и ночи таскать версты полторы. А переволокши с волоку спуститца кочами в Зеленую реку и итти вниз четыре дни. А от Мутные реки до Мангазеи ходу две недели» [Миллер, 1941 г., с. 232] [2].
От Мангазеи русские землепроходцы выходили к Енисею. Туда они добирались вверх по Тазу до его верховьев, затем волоком - в верховья Турухана и по нему выходили на Енисей. Здесь при устье Енисей в 1607 г. был поставлен Туруханский острог, позднее по указу Москвы ставший городом Туруханском. Вскоре на Енисее, в его низовьях, вырос целый ряд промысловых становищ и поселков, среди которых важнейшим стал Дудинский, в 1667 г. превращенный в укрепленный пункт - Дудинский острог.
Важность этого места определялась тем, что отсюда начинался водный путь по рекам: с Енисея на богатую пушным зверем Хатангу. Проникнуть туда вдоль побережья в те времена было невозможно. На пути стоял полуостров, ныне названный п-вом Челюскин, который своим мысом Челюскин - самой северной оконечностью Евразии - далеко вдается во льды Полярного бассейна. Этот участок представляет немалые трудности и для современного ледокольного флота, а тогда для парусных судов он был совершенно недоступен. Поэтому наши предки изыскали более легкий путь - по рекам и системе волоков - метод, излюбленный еще древними славянами.
Водный путь на Хатангу шел вверх по р. Дудинке и ее притоку Боганидке до Боганидского озера и далее вверх по впадающей в озеро речке Вологачан (ныне Болгохтох) до ее верховья. Там волоком перебирались в другую речку Вологачан, текущую уже в оз. Пясино, и по нему сплывали в р. Пясину до левого притока - р. Дудыпты. По Дудыпте добирались до ее притоков Аваму и Тагенару, откуда переваливали в речку Волочанку, приток Хеты (бассейн Хатанги). Здесь в устье Волочанки возник поселок и теперь носящий свое старинное название Волочанка. В настоящее время это значительный районный центр Хатангского края. Торговый водный путь на Хатангу во времена Мангазеи был весьма оживлен. Я во время своей Пясинской экспедиции 1922 г. встретил в устье Дудыпты целый лес крестов и развалины изб, свидетельствовавших, что тут некогда был крупный поселок, где во время навигации, да, вероятно, и зимой, «кипела» бойкая жизнь.
Зимний путь на Хатангу шел тоже из Дудинки через Норильск или село Введенское, стоящее у истока Пясины из озера, вдоль северного склона Средне-Сибирского плоскогорья, где было достаточно леса для постройки зимовьев и для топлива. Этот древний санный путь сохранился и до сих пор. Многие становища, где теперь стоят фактории и торговые базы, по-прежнему носят свои старинные названия: Медвежий Яр, Летовье, Бирхатово, Авам, Рассоха, Самоедская Речка и пр.
Раскопки Мангазеи, проведенные в 1972-1975 гг. профессором Арктического и Антарктического института М.И. Беловым, показали, что это был не только торговый, но и ремесленный центр. Здесь имелись скорняжные мастерские для выделки мехов, портняжные - для пошивки одежды, сапожные - для разнообразной обуви. Интересно, что высокие каблуки и толстые подошвы ботинок мангазейских модниц ничуть не уступали современным. Были мастерские для изготовления металлических украшений одежды из меди и бронзы, пользующихся и до сих пор широким спросом у местного населения.
Самое важное открытие, сделанное М.И. Беловым, - это находка обширного литейного двора, где в тиглях велась плавка металла [Белов, 1956] [3].
Тиглей найдено много, что свидетельствует о большом масштабе производства.
Руда для плавки, конечно, привозилась из Норильска. Там у подножия горы, потом названной нами Рудной, выходила на поверхность пачка глинистых сланцев, пропитанных углекислыми солями меди - минералами, малахитом и азуритом. Эти сланцы в 1866 г. видел еще Ф.Б. Шмидт во время посещения Норильска. Их ярко-зеленые и синие цвета сразу бросались в глаза, привлекая внимание всякого, даже не сведущего в горном деле человека.
Такие углекислые руды легко плавятся в печах самого примитивного устройства, потому их и могли добывать люди того времени. Конечно, этими-то меднокарбонатными рудами и пользовались ремесленные люди Мангазеи. Присутствие платиноидов в выплавках меди и остатках медных изделий, найденных при раскопках Мангазейского литейного двора, подтверждает такой вывод. Эти металлы характерны для всех руд Норильска, как первичных сернистых, так и окисных меднокарбонатных вторичных.
К середине ХVII в. Таймыр был хорошо освоен промысловыми русскими людьми. Везде по Енисею, Енисейскому заливу, Пясине, Хатанге и морскому побережью стояли промысловые избы и жилые становища, остатки которых я встречал всюду во время моих таймырских путешествий.
Но скоро этому расцвету «златокипящей», как ее называли в старинных грамотах, Мангазеи пришел конец. Указом Москвы морской путь был закрыт. На Ямальском волоке поставлен стрелецкий кордон, который возвращал назад все суда, предлагая идти по рекам через Урал.
