Караван наш растянулся длинной цепью, пожалуй, километра на два. Люди идут вразброд, кто где и куда попало. Пришлось просить И.М. Манто время от времени останавливаться и поджидать отставших. Потеряться здесь нетрудно. Пологие увалы сокращают видимость, примет нет никаких, и стоит только перевалить гряду не в ту сторону, куда надо, как караван пропадет из глаз, и нет ничего, что дало бы возможность как-нибудь ориентироваться. Солнца нет, все время пасмурно, а ветер часто меняет направление. На остановках приходится проверять, нет ли отставших. Однажды хватились - нет М. Орлова, и нигде его не видно на подходе. Караван остановился, И.М. Манто на порожней санке сделал круг и с вершины холма увидел потерянного, бредущего совсем в другую сторону от нашего пути. Пришлось разъяснить опасность заблудиться в тундре и просить не разбредаться, а идти всем вместе, поджидая отстающих. На пятый день подошли к большому озеру. Его называют Дорожным, так как оно лежит как раз на полпути в Норильск. Озеро круглое, километров 5 в поперечнике, залегает чашей среди почти ровной, как стол, тундры. Едва ли оно глубоко и скорее всего своим происхождением обязано оседанию почвы вследствие протаивания под ним вечной мерзлоты. Лежат такие озера на плоской поверхности тундры, как блюдца с плоскими краями и неглубоким ровным дном. Размеры их обычно невелики, иногда всего несколько десятков метров в поперечнике. Геологи называют их термокарстовыми.
За Дорожным озером местность стала постепенно повышаться. Гряды и холмы начали сливаться в более крупные возвышенности, чаще всего асимметричного профиля: одним склоном на север - крутым, другим на юг - пологим. Почва каменистая, лошадям идти легче, оленям труднее. Вот и р. Амбарная, за ней, по словам Манто, начинается Норильск. До него осталось два, от силы три перехода. Отсюда уже довольно хорошо виден характерный профиль северного крутого уступа горы Медвежий Камень Норильска. К нему мы и направим свой дальнейший путь. Народ повеселел, надоело идти по монотонной тундровой равнине, месить ногами уже начавшую оттаивать глину, путаться в низких и крепких, как проволока, зарослях карликовой березки. Но нужно еще преодолеть последнюю переправу через р. Амбарную. Характер ее горный, крутой, течение быстрое, дно каменистое, усыпано крупными валунами. Вешняя вода еще не спала, и вброд перейти реку можно не везде. Выбрали более широкое место, где глубина меньше и течение более слабое. Мне, как обладателю высоких бродовых сапог, пришлось начать переход первым. Когда глубина начала доходить до бедер, течение стало сбивать с ног. Пришлось вернуться, вырубить крепкую жердь и, опираясь на нее, перебраться на другую сторону. Остальные перешли цепью, поддерживая друг друга. Лошадей тоже надо было поддерживать, а олени перемахнули сами. Конечно, все вымокли, вода ледяная. Пришлось делать стоянку и сушиться. Лесу по долине р. Амбарной достаточно, так что дрова можно было не экономить. Дальше путь продолжался без препятствий. Перевалили через невысокую гряду Шею, подошли к северному уступу горы Медвежий Камень и, обогнув его, вышли на ровную площадку подножия Норильских гор. На ней и решили разбить лагерь. На весь путь от Дудинки ушло 9 дней, больше 12 км за день проходить не удавалось.
Здесь весна уже в полном разгаре. Кругом хороший лес, кроме лиственниц, есть береза, изредка - даже ель. Лиственницы уже распустились, наполняя воздух своим тонким ароматом. Склоны гор густо поросли кустарниками ольхи, ивы, везде в изобилии трава, на которую с жадностью набросились наши отощавшие лошади. Летают гуси, очевидно гнездящиеся на соседних озерах, токуют куропатки, турухтаны, кулики. Разница в природе по сравнению с Дудинкой большая. Очевидно, сказывается защитная роль горных склонов, спасающих растительность от жестоких северных ветров.
Пока ставили лагерь, обсудили с Манто, где пасти летом оленей. Здесь, в долине, нельзя: одолеют комары и особенно оводы. Пастушить надо в горах, на поверхности Норильского плато, где прохладно, ветер отгоняет гнус И есть хорошие кормовые моховища. Олени уже разбрелись кругом по лесу, корму и им здесь достаточно. Поэтому пастухи не стали долго задерживаться, попили чаю, собрали стадо и отправились вверх по одной из долин, ведущих на юг в пределы Норильского плато. Мы же с завтрашнего дня принимаемся за работу, а сегодня следует осмотреться.
На площадке нашего лагеря, невдалеке стоит полуразвалившаяся избушка. Ее когда-то из старого леса поставил дудинский житель Потанин: заезжал сюда зимой на промысел песца. Потанин уже умер, но его жилье так и зовется «изба Потанина». В ней этой зимой сложили заказанные для нашей экспедиции сухари. Крыши на избушке нет, есть лишь накатник из жердей, засыпанных землей. Сухари кое-где подмокли, отсырели, стали плесневеть, хотя были прикрыты брезентом. Для нас сухари - один из основных видов питания, их надо особенно беречь. Поэтому А.И. Левкович вместе со своими помощниками сейчас же принялись их сушить и перебирать. Конечно, сухари и каша - не очень-то калорийная пища при предстоящей нам тяжелой работе. Необходимо наше питание как-то улучшить. Без мяса на Севере никто не живет и не работает. Среди оленей есть хромые, так как на последних переходах по каменистому предгорью они повредили себе копыта, иные так сильно, что почти не могут ходить. Манто говорит, что они с трудом будут добывать себе корм и к осени погибнут от истощения. Я велел отобрать трех наиболее безнадежных, заколоть и туши зарыть в снеговой забой поблизости. Прибавка, хотя и небольшая, мяса к нашему столу несколько его улучшит. Манто обещал посылать рыбу, которую они будут промышлять на ближайших озерах. Кроме того, невдалеке, на р. Рыбной, есть рыболовецкая артель, откуда тоже можно доставать рыбу.
С Евгением Михайловичем обсудили план предстоящих работ и метод их выполнения. Предстояло для этой доселе пустынной территории к осени составить крупномасштабную инструментальную топографическую карту с рельефом, а на ее основе - геологическую карту, карту угольного месторождения. Все эти работы надо вести одновременно и параллельно так, чтобы данные геологии и разведки сразу же наносились на топографическую карту, для этого последняя должна получаться непосредственно в поле, а не при обработке материалов потом, в кабинете. Таким методом работы является мензульная съемка, при которой сразу же на планшете рисуется карта местности с рельефом в горизонталях и точным нанесением всей ситуации. При правильной организации труда съемка мензулой весьма эффективна и дает точные детальные карты. Этим методом ранее Российский генеральный штаб вел съемки всех наших пограничных районов.
Район Норильска отличается большой расчлененностью рельефа: тут и предгорная всхолмленная низина, и горные возвышенности до 500 м высоты, и глубокие ущелья с крутыми обрывами. Нелегкая задача - заснять все это за полтора месяца, какими мы располагали. Решили, что на съемке с Ольховским будут работать три, а в трудных местах - четыре человека. С дальномерными рейками пойдут два, а при тяжелом рельефе - три человека. У мензулы два: Ольховский, который поведет съемку, другой по таблице будет давать альтитуды точек стояния реечников. При сноровке дело должно пойти быстро: съемщик наводит трубу на рейку, делает отсчет, наносит точку на планшет, одновременно говорит расстояние по дальномеру и угол наклона трубы помощнику, тот сообщает альтитуду, и съемщик сразу проводит в масштабе горизонтали между точками стояния мензулы и рейки. Вся операция занимает считанные минуты. Затем мензулист сигналит реечнику, куда стать на следующую точку, и, пока тот переходит, делает наблюдения на второго. Чтобы не карабкаться вверх и вниз по склонам, особенно крутым, каменистым, реечники буду ходить по горизонталям: один выше уровня мензулы, другой ниже ее. Иногда потребуется и третий на уровне горизонта мензулы или на другом уровне, где потребуется. Такой метод ходьбы сильно облегчит работу реечников, ускорит ее и сбережет обувь, которой у нас острый недостаток. В запасе есть только три-четыре пары сапог из тех, что получили в Красноярске. Этот метод ходьбы по горизонталям - один выше, другой ниже и третий посередине - стал основой работы нашей первой инструментальной съемки Норильска.
