Только этим методом нам удалось за полтора месяца заснять площадь в 25 км2. На такую работу нужны сноровистые ребята, быстро, без указки соображающие, куда стать с рейкой на нужную точку. Пойдут Н. Александров и Н. Волков, третьим запасным будет Т. Даурский. Альтитуды будет давать Женя Орлов. У мензулы поведет съемку, конечно, сам Евгений Михайлович Ольховский. Он и будет командовать всей группой. У него великолепный глазомер опытного геодезиста. Он мог по первому взгляду почти безошибочно проводить горизонтали между точками, чем всегда восхищал своих учеников. Масштаб съемки 1:10 000, т. е. 100 м в 1 см с горизонталями через 5 м, позволит достаточно полно отразить на карте особенности геологического строения Норильска и составить для него пластовую карту угольного месторождения.
Мензульная съемка требует наличия на местности ряда опорных точек, по которым происходит ориентировка планшета мензулы в пространстве, когда с нею становятся на выбранное место. Такими опорными точками обычно служат вершины треугольников тригонометрической сети того или другого класса точности. Подобную сеть надо было и нам предварительно разбить. Ею станет сеть третьего класса с основным пунктом, определенным астрономически. Его поставили на площадке вблизи нашего лагеря и назвали «полевым». Для измерения углов тригонометрической сети Ольховский взял с собою универсальный теодолит Бамберга 20-секундной точности отсчетов углов, а для астрономического определения нулевого пункта - два хронометра. Опорные точки сети обозначим вехами и расставим их по вершинам гор так, чтобы с любого места можно было видеть не менее трех вех. Это обеспечивало надежную, точную ориентировку мензулы во всех случаях.
Разбивая сеть, одновременно закрепили названия гор, долин, ручьев и других урочищ Норильска. Утес Медвежий Камень стал горою Шмидта в честь Ф.Б. Шмидта - первого ученого, посетившего Норильск. Соседнюю с ней (к востоку) гору, где находятся сотниковские штольни, назвали горой Рудной, а разделяющее их ущелье и ручей - Угольным ручьем. Гору к западу от горы Шмидта потом наименовали Надеждой и ручей между ними Разведочным. Гора к востоку от Рудной названа Барьерной и долина между ними - Медвежьим ручьем. Гора на юго-востоке от нее получила название Гудчихи, а ущелье вдоль нее назвали Каскадным. Четыре вехи наметили поставить по углам столовой вершины горы Шмидта, две на Рудной, одну поближе, другую подальше к югу, две на Барьерной и две - на горе Надежда. Работа по расстановке - дело нелегкое: придется забираться высоко на горы с тяжелыми вехами, поэтому решили выполнять эту операцию всей экспедицией. Каждую веху понесут и поставят двое. Сначала на точку устанавливается столб, обложенный камнями, и уже к нему крепится веха. Пояснив это исполнителям, предупредили, что делать все надо основательно. Если веху уронит ветром, то те, кто ее ставил, поедут ее восстанавливать.
Пока все участники разносили и устанавливали вехи, мы с Е.М. Ольховским занялись разбивкой и измерением базиса тригонометрической сети. Для этого выбрали наиболее удобное место на столовой поверхности горы Шмидта между вехами. Там имеется почти ровная площадка около квадратного километра, допускающая точно разбить и замерить базис. Мы сделали два базиса: один будет основным, другой станет контрольным. После этого, взяв с собой Александрова и Орлова, Ольховский отправился замерять углы треугольников, а я занялся с геологами. Надо разрезами и канавами вскрыть выходы угольных пластов, сажистые осыпи которых видны по бортам Угольного ручья и на склонах горы Шмидта почти до ее вершины. Крутые склоны допускают проводить вскрышу вертикальными ступенчатыми разрезами, при проходке которых вода будет стекать из разреза по канавке вниз. Работу начнем с ущелья Угольного ручья по его обоим бортам, где есть хорошие выходы угленосной толщи. Потом перейдем на восточный склон горы, постепенно проследим угольные выходы до вершины и по ее северному склону. Судя по осыпям, выходы пластов, по-видимому, идут кругом, имея общее падение на юг. На горе Рудной этого не наблюдается, похоже, что пластов угля там нет.
Е.М. Ольховского я попросил начать съемку с горы Шмидта и долины Угольного ручья, чтобы наши работы шли параллельно. Горняков разделил на две бригады, по три человека в каждой. Т. Даурский будет резервным: помогать той или иной бригаде, а в случае надобности - и партии Ольховского. Первый разрез зададим в верховьях Угольного ручья, где добывали уголь в прошлом веке для экспедиции А. Вилькицкого. Оказывается, был на этой работе и Манто. Он и показал нам то место, где велась добыча. Второй разрез заложим по левому борту Угольного ручья, на юго-восточном склоне горы Шмидта.
Спустя неделю после прибытия в Норильск работы развернулись полным ходом. Первое время геологами надо было руководить, указывать, как вести расчистки, замерять пласты и породные прослойки в них, зарисовывать, отбирать образцы, нумеровать, укладывать в специальные мешочки с этикетками, вести опробование пластов целиком и послойно - словом, делать текущую работу геолога-разведчика. Бригадир первым должен был всему этому научиться, а потом и остальные. У каждого разреза ставилась веха с номером, и ее геодезисты должны были нанести на свою топографическую карту.
Первые же разрезы показали, что строение угольной пачки сложное. Она состоит из двух мощных пластов угля, разделенных слоями углистых сланцев. Угольные пласты неоднородны: в них есть прослои плотного, со стеклянным блеском угля, матового более плотного, матового тонкослоистого и даже листоватого. Следовало все эти три разности выделять особо и брать образцы. В пластах есть тонкие прослои углистых сланцев в несколько сантиметров и более мощные, до 10- 20 см. Угли и углистые сланцы нередко обнаруживают взаимные переходы, особенно характерные для подошвы. В кровле границы более четки. Там верхний пласт угля сменяется глинистым сланцем, за которым идет мощная толща светло-серого грубозернистого песчаника. Изменчивыми оказались и размеры угольных пластов. В разрезе 1 верхний пласт угля имеет мощность 3,21 м, нижний - 2,71 м, а прослой сланцев между ними - 2,18 м. В полукилометре отсюда к северо-западу, в разрезе 2, верхний пласт достигает 2,58 м, нижний - 3,68 м, а разделяющий их сланцевый прослой - 3,26 м. Такая изменчивость, видимо, будет характерна для всего Норильского месторождения и скорее всего обусловлена теми физико-географическими условиями, при которых происходило накопление древесной массы, сформировавшей угольные пласты.
Погода пока нам благоприятствует, дождей почти нет, зато появилось множество комаров и оводов. Лошади все время держатся у лагеря, где дым от костров отгоняет гнус, хотя травы тут почти нет. А людям приходится трудно. Репеллентов в то время не было и в помине, их просто не знали. Накомарников или хотя бы поля для них достать не удалось. Я еще в Томске советовал всем добывать, где только возможно, тюль и из него шить сетки. Кто имел тюль, делали сетки, горняки мазались на работе угольной сажей, глиной, дегтем, а Евгений Михайлович, которому у мензулы нужен был широкий кругозор, натирал лицо и руки гвоздичным маслом, которое предусмотрительно достал еще в Томске.
Много внимания пришлось уделить палаткам. Старые, порванные, они почти не защищали от комаров. Жильцы прежде всего обложили стены снизу щебнем и плотно засыпали землей. Все дыры залатали и заштопали, вход обшили вторым рядом брезента и только тогда ночью можно было спать спокойно. Кормились мы два раза: утром перед работой и вечером после нее; зато оба раза основательно - дважды обедали: суп с крупой и оленьим мясом, каша перловая, пшенная или ячневая, иной у нас не было. Масла мы получили по полфунта на человека в месяц, и, хотя сейчас его расходовали больше за счет будущего, все же каша оставалась сухой. Стол иногда удавалось разнообразить. В свободное время Андрей Иванович брал ружье и уходил на охоту. Гусей в то время кругом было великое множество, стрелок он был отменный и всегда приносил пару-другую, а то и полдюжины гусей. Тогда суп был с гусятиной. Сухарей имелось мало, часть пришлось уделить пастухам, часть оказалась безнадежно испорченной, так что в день на долю каждого приходилось не более полуфунта (200 г). сухарей, да и те были ржаные, твердые, как камень. А.И. Левкович выдавал их персонально на руки, отмеряя солдатской манеркой, и они шли скорее как прикуска к чаю. Чаю зато выпивалось великое множество, для этого имелся громадный ведерной емкости голубой эмалированный чайник. Впрочем, от костра он скоро покрылся черной лакировкой, но все равно звался «голубым».
