Дэйву показалось, что глаза крота лукаво блеснули.

– Девонте? Такое интересное имя.

– Вообще-то, я предпочитаю «Дэйв», – он потупился и добавил: – Это маме нравятся английские имена.

– Ага, а позвольте вас спросить, уважаемый Дэйв – насколько вы знакомы с русскими сказками? Что вам мама читала на ночь?

Дэйв понял, что работы ему не видать. В доме Заплаткиных были только английские сказки, романы, детективы, приключения и девять мальчиков с заковыристыми английскими именами.

Дэйв опустил глаза и взглянул на свои ладошки, но ни тереть их, ни дышать в них не стал.

Крот пытливо посмотрел на Дэйва. Похоже, что собеседование грозило так же быстро закончиться, как и началось.

– То есть имена Ершова, Бажова и Пушкина вам ничего не говорят?

Дэйв отрицательно помотал головой.

– Но это же великолепно. Вы приняты.

Дэйв не верил своим ушам. Вот так запросто взяли на работу за то, что он не читал русских сказок? Вот повезло. Но тут же насторожился. Что-то тут не складывалось. Это даже звучало как-то неправильно. Может, какой-то подвох?

– А что нужно делать-то? – спросил он, стараясь не выдать своей радости сразу.

– Делать почти ничего не нужно. Вы любите смотреть фильмы и играть в видеоигры?

– Ну да.

– Вам нужно будет просто смотреть кино или видеоигру, ну, может, немножко быть ее участником. Вы уже видели белую машину в лаборатории?

Дэйв чуть не ляпнул: «Стимпанк-кофеварку?», но вместо этого просто кивнул.

Довольный крот кивнул в ответ.

– Простите, я забыл представиться. Меня зовут профессор Олаф Виттардович Солянкин. Норвежские корни. И белая машина – мое изобретение.

– Ваш феномен? – повторил Дэйв ранее услышанное слово.

– Именно. Феномен мировой литературы. Слышали ли вы о машине времени?

– Так это же фантастика.

– Не только фантастика, но и классика.

Дэйв ничего не понял. А крот, то бишь Олаф Виттардович хохотнул, довольный своим каламбуром.

– Я изобрел нечто получше машины времени – литературную машину времени. Вы попадаете в прошлое, а точнее – в момент создания литературного произведения. Ха! Как вам такая идея?

Дэйв просто уставился на ученого, который теперь казался сумасшедшим. Литературная машина времени? Он бы еще придумал кофеварку, выдающую борщ со сметаной. Васька точно был бы рад. Больше всего на свете он любил молочку. Дэйв не знал, что и ответить, и просто воскликнул, чтобы поддержать беседу:

– Не может быть!

– Очень даже может быть, – ответил Олаф Виттардович и радостно рассмеялся, довольный эффектом. – Но что мы тут засиделись? Подписывайте бумаги и пойдемте ознакомимся с оборудованием и правилами. Оплата – 10 тигриков в час.

Дэйв схватил ручку и, забыв обо всех своих опасениях, лихо подмахнул бумагу. Два часа работы, и первый поход в блинную обеспечен. Летние каникулы обещали быть интересными.

– Так мы, что, прямо сейчас и начинаем? – спросил Дэйв, вернувшись в лабораторию и теребя карман на шортах.

– Ну а зачем нам время терять? Вам нужна зарплата, мне – научные результаты. Мы только начали наш проект, и пока на первой стадии – легенды, мифы, сказки. С Грецией у нас не очень получилось.

Олаф Виттардович покосился в сторону зайца. Тот возился с клубком черных проводов возле открытой двери литературной машины времени и не поднял головы. Но Дэйв заметил, что у ассистента Кочерыжкина дергается глаз.

– А это опасно?

– Милый мой, ну что там может быть опасного? Это же сказка. А сказки все со счастливым концом. Вам просто надо понаблюдать, как она создавалась. Вам и запоминать-то ничего не придется. На голове у вас будет видеокамера, которая все зафиксирует.

– Видеокамера на голове?

– Естественно, голубчик. Мой научный труд будет о том, откуда к нам пришел фольклор и его первоисточники. Что явилось вдохновением для фантазии авторов и как они находили свою музу.

– А мне что надо делать?

– Я помещу вас в кабинку и задам настройки, куда вас отправить. Пока я еще точно не уверен, как сказки возникали, но кто-то же их рассказывал и потом передавал из уст в уста. Поэтому сначала, может быть, вы попадете в дом к рассказчику, так как настоящего автора мы не можем вычислить. Но! Не останавливайтесь. Вам нужно все время двигаться. Только так работает моя машина.

– Бегать там все время?

– Ну зачем же бегать? Просто двигаться. Ассистент Кочерыжкин у нас скакал. Вы можете катиться клубочком. Это же вы умеете?

– Умею, – промямлил Дэйв.

– Попадая в прошлое, вы слышите голос рассказчика. Но это лишь часть моего изобретения. Двигаясь дальше в том временном пространстве, вы уходите в литературное измерение. Если остановитесь дольше чем на минуту, то луч синхрофазотрона будет горизонтальным и покажет только то, что вас окружает. А если будете двигаться, то луч проецируется вертикально и уйдет в само повествование. То есть вы попадете в сказку, голубчик вы мой англоговорящий.

Олаф Виттардович возбужденно засопел и, поправив очки на носу и сложив лапы на груди, принял вид триумфатора.

– Ну что, готовы к вашему первому путешествию во времени?

Дэйв мысленно отругал себя, что не обнял маму покрепче и не зашел повидаться с Сонечкой. А вдруг уйдет в литературное прошлое и не вернется обратно?

– А вы сами там бывали?

Тень пробежала по морде Олафа Виттардовича.

– К сожалению, не имею такой возможности. Институт одобрил проект, но на постройку машины фонды выделил минимальные. Мощности позитрона хватает только на конструкцию центрифуги небольшого размера. Вот поэтому вы и получили работу как ассистент меньше среднего размера. Ну-с, Кочерыжкин, ваша очередь провести более детальный инструктаж.

Заяц уже закончил распутывать провода и теперь держал в руках пластиковый пакет.

– Пойдем за ширму.

Заяц кивнул на ситцевую занавеску в углу комнаты.

– Это еще зачем?

– Сейчас узнаешь.

Все это очень не нравилось Дэйву. Но подписанный рабочий договор на столе Олафа не давал ему рвануть через приотворенную дверь лаборатории, которую опять забыл закрыть ассистент Кочерыжкин.

Оба зашли за ширму.

– Вот тут твое обмундирование. Резинка с видеокамерой на голову. Наручные часы. И одноразовые трусы.

– Это еще зачем? У меня свои есть.

– Это time marker1. Знаешь такое английское словечко?

Дэйв кивнул.

– Ну вот. Как трусы на тебе сгорели, значит, ты попал во временную линию. Знак тебе такой.

– Как сгорели? – опять запаниковал Дэйв.

– Ну, не сгорели, а как бы испарились. Олаф пока ничего более научного не придумал, кроме бумажных трусов. Трусов нет, значит, синха сработала и ты, брат, попал в прошлое.

– Так что же мне там, голому бегать?

– Да кто тебя там знает? Ты для них обычное животное без трусов. Давай одевайся. Я снаружи побуду.

Заяц пихнул пакет с содержимым Дэйву в лапы и шагнул за ширму. Дэйв раскрыл пакет и вытащил черную резинку с небольшой видеокамерой, наручные часы с большим циферблатом на кожаном ремешке и бумажные черные трусы, готовые развалиться от первого прикосновения. Они и развалились на две половинки, как только Дэйв достал их из пакета. Дэйв приложил одну половинку трусов к брюшку, а их края нацепил на иголки по бокам. Вроде держатся. Сойдет. Часы легли на лапку, как будто были там все полтора года жизни Дэйва. Но резинка от видеокамеры никак не растягивалась до нужного размера. Голова у Дэйва и так была приличная, плюс иголки.

– Эй, Ахиллес. Поди сюда. Не могу надеть камеру.

Заяц шагнул за ширму и захохотал.

– Ой, не могу. Трусы-то, трусы. Ну ты башка. Придумал, как их нацепить. Мои-то сразу развалились. Пришлись жвачкой приклеить. Глупый я тогда еще был. До сих пор ожог от синхи.

Заяц распахнул халат, поднял майку и показал коричневое пятно на своей шерсти.