В животе Марико вспыхнуло чувство вины, когда Сукэ подняла на нее глаза, но в них отразилась смесь смущения и благодарности. Марико сглотнула.
«Она… благодарна?»
– Когда-то я была такой же глупенькой дурочкой, как и ты, – сказала Марико императрица, склонив голову набок. – Я считала себя принципиальной и думала, что мои принципы проведут меня по жизни, особенно в самые трудные времена, когда моя жизнь сложилась совсем не так, как я мечтала. – Императрица ухмыльнулась, скрывая внезапную вспышку боли. – Принципы хороши, когда ты молода и жизнь у твоих ног, госпожа Марико. Возможно, ты считаешь меня жестокой, но таким образом я спасаю эту девочку от еще больших страданий. И заставляю всех этих молодых женщин осознать суровую правду: только мужчинам позволено потакать своим желаниям. – Она фыркнула. – Женщины, потакающие своим желаниям, рискуют жизнью.
Марико опустила взгляд, снова уставившись на выбившийся пучок соломы возле своего колена. Еще в провинции своего отца она встречала таких людей, как императрица. Женщин и мужчин, получавших извращенное удовольствие от ненужного отмщения другим. Даже Рэн грешил подобным поведением. Но императрица была странным образцом подобного. Она явно считала себя лучше других потому, что прибегла к жестокости, дабы предотвратить что-то похуже.
Она избавляла девушек от публичного осуждения, но поощряла его за закрытыми дверями.
Возможно, императрица была совсем не похожа на тех, с кем встречалась Марико дома.
Она была хуже.
– Время учит нас всех тому, что нам нужно быть лучше мужчин. Но лишь на одну нить. – Императрица поднялась. – Держись за эту нить. Тебе она понадобится. – Она жестом подозвала одного из молодых слуг из тени сбоку. – Сейчас ты встретишься с моим сыном. – Императрица улыбнулась, глядя на кимоно Марико. Затем покачала головой в чем-то похожем на сожаление. – Какая жалость. Много лет назад это было мое любимое кимоно.
Мрачный блеск
Руки Марико тряслись. Когда слуги открыли двери, она вцепилась в рукава своего кимоно, не заботясь о том, что может помять тонкую ткань. Отведя глаза, она в последний раз поклонилась императрице, которая осталась сидеть на троне с безмятежной улыбкой на лице.
За раздвижными дверями стоял Кэнсин, словно мучения Марико должны были быть бесконечными. Ее брат как будто казался еще более утомленным, чем прежде, если это вообще было возможно. Он осмотрел ее лицо. Заметил хмуро поджатые губы и морщину на лбу. Затем он прочистил горло, его взгляд пронзил ее, давая безмолвный совет.
В одно мгновение Марико вновь взяла контроль над своим лицом.
Кэнсин жестом велел ей следовать за собой. Вместо поворота направо от зала, который бы вернул Марико в комнаты, занимаемые ею с прибытия в Инако, они повернули налево. Пока они шли, Марико считала, сколько шагов требуется, чтобы перейти от одного строения к другому.
Они вышли из Лотосового павильона и направились к богато украшенным раздвижным дверям, ведущим в центральный двор. Мужчины, стоявшие на страже снаружи, были одеты в простые хакама, каждый из двух мечей заткнут за шелковый пояс вокруг бедер. Самураи, обнажающие свое оружие только в самых ужасных обстоятельствах и никогда в присутствии императора, ибо смерть служила наказанием тому, кто осмелится размахивать клинком в присутствии монаршей особы.
«Сорок девять шагов».
Они дождались, пока им принесут сандалии: Кэнсину – простые самурайские гэта, а Марико – тускло поблескивающие сандалии из лакированного дерева. За стенами замка начало опускаться за горизонт солнце, его свет карамелизировал все, к чему прикасался.
Марико последовала за Кэнсином через центральный двор к другому крылу замка Хэйан, которое возвышалось над главным зданием с семью остроконечными крышами. Запах апельсиновых цветов смешивался с ароматом деревьев юдзу, и кисло-сладкий цитрусовый запах плыл мимо Марико, маня ее к лесу в дальней дали. Удивительно, но раньше лес никогда не завораживал ее, а теперь звал ее к себе всякий раз, когда в поле зрения появлялись его зубчатые тени.
Когда они шли по крытой дорожке – ее деревянные дзори хрустели по маленьким белым камешкам, – Кэнсин вдруг замедлил шаг.
«Шестьдесят два шага».
– Не реагируй, – сказал он. – Ни на то, что я скажу, ни на то, что увидишь.
Хотя первым ее желанием было разразиться вопросами, Марико подавила его.
«Будь водой».
– Они будут смотреть, как ты себя ведешь, – продолжил он. – Если я что-то и узнал о семье Минамото за свое короткое пребывание в замке Хэйан, то лишь то, что они всегда проверяют тебя. Если ты покажешь, что беспокоишься о сыне Такэды Сингэна, это будет использовано против вас обоих.
При упоминании Оками и подтверждении того, что он все еще жив, Марико споткнулась, ритм ее шагов нарушился.
– Или я ошибаюсь? – тихо спросил Кэнсин.
Марико выпрямилась. Ей так хотелось сказать ему правду. Рассказать все, что таилось в сердце, все, что вертелось в голове. Свободно поделиться со своим братом каждой мыслью, каждым страхом, каждой мечтой, как она это делала, когда они были детьми. Но не могла. Не сейчас, пока она не знала, почему он больше не доверял ей. Почему ни разу не подумал спросить, прежде чем вынести суждение.
Почему он не пришел ей на помощь и отвел взгляд, когда она бессловесно молила его.
– Ты ошибаешься, – резко отозвалась Марико.
Кэнсин глянул на нее через плечо, его глаза сузились.
– Не думаю, что я не так понял эмоции на твоем лице, когда Такэда Ранмару раскрыл свою личность в лесу Дзюкай.
С губ Марико сорвался смех – попытка смягчить ситуацию легкомыслием.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
