И, не дожидаясь ответа, Боец быстрым, размашистым шагом пересек залу, в сердцах хлопнув за собой дверью.
Карна и Бешеный последовали за разъяренным другом.
Здесь ждать уже было нечего.
— Теперь вы сами убедились в неразумности и злонравии сего мужа, — грустно сказал Черный Баламут, когда закрылась дверь за последним из покинувших залу людей. — Он глух к голосу разума и доброты, жадность и гордыня обуяли его. Так не лучше ли, царь, пока не поздно, схватить твоего сына, а также брата его Бешеного и злодея Карну, а также всех их сторонников, дабы передать их связанными благородным Пандавам для справедливого суда? Этим ты докажешь сыновьям Панду свою дружбу и благие намерения, после чего вы легко сможете заключить мир! Подумай над этим, о царь, — еще есть время!
Пока все остолбенело слушали этот удивительный вывод, родич Кришны, явившийся вместе с послом, тише мыши выскользнул из залы.
Впрочем, объявись сейчас в зале сам Индра или исчезни потолок — это тоже вполне могло остаться незамеченным.
— Опомнись, посол! Что ты предлагаешь мне?! Схватить собственных сыновей вместе с верными сторонниками и передать в руки их врагов?! — Голос Слепца был подобен рыку пробуждающегося льва, и все отчетливо ощутили, как под сводами медленно сгущаются грозовые тучи…
5
РАЗВЯЗКА
— …К оружию, ядавы! Нас предали! Проклятый Боец велел схватить и заточить в темницу посла, любимого нами Кришну! К оружию!
Крики, лязг оружия, топот ног. Воины полусотни сопровождения, до того мирно жевавшие бетель в павильонах парка, со всех ног бежали ко входу во дворец. Схватить посла? Святотатство! Боги покарают нечестивцев из Города Слона! Но боги далеко, и сейчас все зависит от них, ядавов-соплеменников, тех, чей святой долг — охранять посла, земляка, аватару Опекуна Мира!
Однако дворцовая стража тоже времени зря не теряла: клич медной турьи и вопль «Тревога!» мигом ответили пламенному призыву родича Черного Баламута.
И когда пятеро самых быстроногих ядавов подбежали к мраморным ступеням — навстречу им ощетинились копьями и мечами «алые ленты», личная гвардия Грозного.
Измена! Попытка прорыва в зал Совета! Покушение на правителей Хастинапура! Трубить общий сбор! Тревога!
К оружию, Кауравы!
Долг столкнулся с долгом, честь с честью, металл с металлом. Звенит меч о бронзовый нагрудник, копье скрежещет по вовремя подставленному щиту, выхаркивает жизнь смертельно раненный воин, пытаясь дотянуться, достать кинжалом, ткнуть хотя бы в ногу…
Трое из пятерых отступили, их друзья остались лежать у сандалий загородивших вход стражников, но на ступени уже накатывала новая волна атакующих. Их было много, больше двух десятков, и сзади к ним спешили остальные ядавы, сбегаясь со всех сторон. «Алые ленты» попятились, сохраняя строй. Теперь они тоже несли потери, и было еще неизвестно, поспеет ли вовремя подкрепление из дворцовых казарм, куда с отчаянным криком уже несся кто-то из слуг.
Блеск стали, кровавые всплески, булькающий хрип…
— Прррекррратить!!!
Громовой рев расшвырял воинов в стороны, словно на миг обретя материальность, и намечавшаяся бойня оцепенело замерла.
На ступенях, в центре «алых лент», стоял безоружный Боец, как бы между делом придерживая готовых ринуться в бой Карну и Бешеного. Также безоружных, но от этого не менее опасных.
— Что здесь происходит? Кто старший? Доложить!
Вперед выступил кряжистый десятник, склонился перед царевичем, не удосужившись утереть кровь с рассеченной щеки.
Алая лента свисала ему на лоб, делая гвардейца похожим на восставшего мертвеца.
— Попытка прорваться в зал Совета, мой господин! Мы выполняем свой долг!
— Ясно…
— Это ложь, царевич! Вернее, это не вся правда…
Боец резко обернулся.
Перед ним стоял смешной пузанчик с лицом, изрядно битым какой-то кожной болезнью. Верхнюю губу пузанчика косо оттягивал белый рубец, отчего казалось, что человек все время скалится в глуповатой усмешке. Впору было расхохотаться, тыкая пальцем в героя, но мешал совсем не смешной шестопер, которым пузанчик небрежно поигрывал. Боец, сам большой любитель подобного оружия, вполне мог оценить и шестопер, и хватку его владельца.
— Дозволишь продолжить, царевич?
— Говори. Кто ты?
— Мое имя — Критаварман. Я кшатрий по рождению, как и ты, сейчас командую полусотней сопровождения посла Кришны. Прости, царевич, но нам сообщили, что ты распорядился арестовать посла, и мы поспешили на выручку Черному Баламуту. У каждого свой долг, и тебе это известно лучше других.
Впору было отметить это «кшатрий, как и ты».
И еще ключевое слово «сейчас». Сейчас он, видите ли, командует! А что делает в остальное время?!
Чешет нос концом железного пера? — не поранься, командир!
— Та-а-ак, — протянул Боец, невольно копируя манеру Грозного. — Значит, Я распорядился арестовать Кришну? Почему же тогда МНЕ об этом ничего не известно?! Мне, а также моему брату, а также владыке ангов, все это время находившимся рядом со мной?.. Впрочем, я вижу, что словам наследника престола здесь уже не верят. Идемте! Критаварман, возьми с собой двух воинов по своему выбору. С оружием! Пусть идут по обе стороны от меня. Мы выслушаем клевету и наветы, а если вам покажется, что я лгу… Вперед! Поглядим, много ли волос упало с головы вашего любимого Кришны! Стража, пропустить нас!
* * *
— Измена! Боец приказал арестовать посла!
Зала взорвалась криками возмущения. Не может быть! Неслыханно! Неужели прав Черный Баламут и царевич пал столь низко?!
Снаружи уже доносился шум боя.
— Боги карают заблудших слепотой, — пропела флейта, и, как ни странно, среди общего гомона все отчетливо услышали ее журчание
— Измена! Предательство! Это доверенные люди Бойца! Они пытаются прорваться сюда, чтобы схватить Кришну!
Дверь распахнулась от пинка.
На пороге стоял Боец в сопровождении трех вооруженных воинов.
— Как ты посмел?! — Глотка Грозного клокотала едва сдерживаемым гневом. — Как ни оскорбительны были речи Кришны, он лишь выполнял волю пославших его! Как ты посмел покуситься на посла, щенок?!!
— Разуй глаза, Грозный! — Едва ли бешенство Бойца уступало гневу Деда Кауравов. — Эй, кто-нибудь, подымите Деду веки! Со мной — воины ядавов и их воевода! Это с ними, по-твоему, я пришел арестовывать их посла?! Отвечай! Молчишь? Все молчите?! Проглоти свои упреки, сын Ганга, и пусть тебе будет стыдно! Хотя бы единожды за всю твою долгую жизнь!
И, обернувшись к растерянным ядавам:
— Вы тоже ослепли?! Невредим ли ваш драгоценный Баламут? Или, может быть, он связан, закован в цепи? Вокруг него вооруженные стражники? Заплечных дел мастера? Нет? Вы это признаете? Ваши воины снаружи, а посол — в зале. Кто мешает мне двинуть бровью, и всех вас рассажают на колья, а Кришну волоком потащат в казематы?! Так?
— Воистину так, царевич, — угрюмо потупился пузанчик Критаварман, сунув шестопер за кушак. — Чем можем мы искупить свою вину перед тобой — за то, что усомнились в твоей честности и благородстве?
— Ничем. Вашей вины в этом нет. Вы выполняли приказ. Скажите только, КТО оклеветал меня, — и я не буду держать зла на вас! Кто?!!
— Я скажу! — яростно полыхнул взор Критавармана, и пузанчик словно стал вдвое выше ростом. — Это был родич Кришны по имени Правдолюб, приехавший вместе с нами! Из-за сучьего выкидыша погибли мои люди! Где он?! Я не вижу здесь этого презренного шакала!
— Негоже послу доле задерживаться там, где только что пролилась кровь его соотечественников! — Тихая мелодия флейты заструилась по зале к выходу. — Я уезжаю, Кауравы! Переговоры окончены.
Никто не препятствовал Кришне. Люди отворачивались и расступались перед послом.
И смеялся с фрески Шестиликий Сканда, божество войны.
* * *
Кто-то тронул тебя за плечо, и ты резко обернулся. Перед тобой стоял Критаварман, командир посольского сопровождения.