Проснулась. Тихо к дому побрела.
Задумалась о смысле жизни:
«Со злобой в сердце двести лет жила.
Как совершить добро до тризны?
Как извести всю ненависть и злость,
Что людям я несла из детства?
Как представить винограда гроздь
При виде мрачного репейника соседства?
Нет чёткости в душе. А что поделать?
Готова я с теплом людей встречать.
В дом впустить. Зла никому не делать,
С улыбкой милой на пороге привечать!»
Подумала, а гости тут как тут.
Стучатся в двери. Хозяйка открывает.
Змей трёхголовый, как ужасный спрут,
Руками мощными хозяйку обнимает.
Хамелеоновские у него повадки.
Купцом заморским пред Яглашей предстаёт.
Ожерелье вынимает из подкладки,
Как клад божественный, хозяйке отдаёт.
Глаза Яглаши широко открылись,
От Змея щедрости такой не ожидала.
Обида и вражда забылись.
Приветливо откушать приглашала.
По-хозяйски взгромоздившись на скамью,
Змей повёл лукавый разговор:
– Надоело бобылём жить одному,
Заключить бы брачный договор!
Обжёгшись молоком – на воду дуешь.
Яглаша выслушала гостя речь.
– А любить ли долго, крепко будешь,
Корабль семейный не потопит течь?
Змей на Яглашу хитро посмотрел.
Вопросов умных он не ожидал.
Богатством завладеть её хотел.
О любви он слухом не слыхал.
Взгляд «молодица» быстро поняла.
Разговор на эту тему прекратила.
– Есть суженый – такие вот дела!
В нём разум, благородство есть и сила!
Змей не показал, что сильно огорчился,
Но обиду, злобу в сердце затаил:
– Чтобы пожар внезапно не случился,
Поберегла бы сердца жаркий пыл!
Как понять? Угроза или шутка?
Спала Яглаша крайне беспокойно.
Выпадала же свободная минутка,
Думала о «мужике» достойном.
Кощей и Леший сердце предлагали.
Развестись хотели с половинкой.
Любовью вечной ей надоедали.
Называли сладкой ягодой-малинкой.
Обуяла, видите ли, страсть —
К богатству или к ней, Яглаше?!
Может, просто посмеяться всласть:
Мы всё же – удальцы! Знай наших!
Надоело «молодице», нету спаса.
Хоть из терема родного убегай!
Не ожидала вот такого выкрутаса:
Общенье переходит через край.
Стала уходить в лесные дебри,
Где тишь и гладь и птичий звон,
Где дикие разгуливают вепри
И властвует для всех лесной закон.
В лесу бродила, травы собирала,
Приходилось – и зверей лечила.
А краем глаза чутко подмечала:
Пара глаз за ней внимательно следила.
Всегда, когда была она в лесу,
Усиленно следил кто-то за ней.
Ощущала кожей на носу:
Становился взгляд приятней и родней.
От взора нежного на сердце горячо.
Проходить через завалы помогал,
Будто подставлял своё плечо,
Все желания её предупреждал.
Взгляд ласкающий ей так знаком.
С маковки пронзает и до пяток.
Пышет жарким пламенем-огнём.
Этот взгляд – пылкой любви задаток.
– Кто же ты? Откликнись, отзовись!
Чей взор преследует меня?
От голоса лишь птицы взвились ввысь…
Отдохнуть присела возле пня.
Ручеёк журчал невдалеке.
Подошла. Умылась. Освежилась.
Лежит… букет лесных цветов на пне…
Яглаша ничему не удивилась.
– Благодарю за помощь и внимание.
Мне приятно очень, кто бы ни был.
Спасибо за заботу, понимание.
Ты – здешний или только прибыл?
Опять молчишь? Ну что ж, пошла домой.
Приятное с тобой общение.
Одиночество загрызло – волком вой.
Может, просто ты – славное видение?
Шла не спеша, споткнулась и упала.
Глаза прикрыла. Жмурится, лежит.
Рука коснулась, как и ожидала.
Поднял на руки и к ручью спешит.
Водой холодной обтирает,
Приводит в чувство с опытом, умело.
У Яглаши сердце замирает.
Глаза застенчиво открыла и несмело.
Над ней высокий Лесовик склонился
(Жил в ближайшей молодой дубраве).
Наивные глаза, взгляд – изумился.
Не нуждается их доброта в оправе.
Голос мягкий, но простуженный.
К терему поближе проводил.
Подумала: «Возможно, это – суженый!»
В лес приходить почаще попросил.
С ним говорить, молчать и петь охота.
Весёлый, умный, деловитый, простота.
Столько понимания, заботы
Яглаша не видала никогда.
По лужайкам бегали, как дети:
Кто быстрее, наперегонки.
Цветы лесные приносил в букете.
Открылись в сердце тяжёлые замки…
Змей в душе коварство затаил.
Узнал о встречах Лесовика с Яглашей.
Подворье начисто огнём спалил:
Последней каплей были встречи в чаще.
Всё сгорело до последней точки.
Остались лишь сокровища зарытые
Возле избушки – курицы, в лесочке,
Яглашею давно уже забытые.
Ступа с помелом сгорели тоже.
«Молодица» побрела к своей избушке.
Потеплей укуталась в рогожу
[3].
Сопровождали её Жулик да лягушки.
Появилась неожиданно избушка:
Весела, здорова, окнами сияет.
Позолоченная круглая макушка
В гости путников усталых зазывает.
Вокруг неё распаханное поле,
Заложен сад, цветы благоухают.
Хозяин показался вскоре.
Ставни машут, в гости приглашают.
Смущённая Яглаша хотела убежать
От стыда перед красавцем-принцем.
Но хозяин начал убеждать:
– Ошибок не бывает, когда спится!
Уютно, чисто в бывшем доме.
Второй этаж достроил наверху.
Яглаша находилась будто в коме.
Стыда румянец охлаждала на ветру.
Старалась перед принцем повиниться.
Пятнами стыда опять покрылась.
Подтвердил он, что хотел жениться,
Но по-своему судьба распорядилась.
По их обычаю отец заставил
Жениться на предложенной невесте.
Принц любимую свою оставил.
Не могли они уехать вместе.
Бродил он долго по вéсям и лесам.
Конь не выдержал, сильно занемог.
Пришлось оставить нищим старикам.
Немало после исходил дорог.
Решил пристанище найти, пустил стрелу.
Цель появилась, к ней стремился.
– Думал, где стрелу найду,
Там бы и навек остановился.
Но не сошлись характером с тобой.
Всё равно я думал о любимой.
Для тебя я – человек чужой:
Задумчивый, серьёзный и ранимый.
К своей избушке вовремя вернулась.
Голубь весть принёс издалека.
Отчуждение любимой не коснулось.
Знаю, ждёт меня наверняка.
Во мне же пылкая любовь проснулась.
Поумнел, пожил я в одиночестве.
Седина уже виска коснулась.
Вернусь назад, где жил в отрóчестве.
Передал он все ключи Яглаше:
– Клад отрыл – в чулане, под замком.
По-моему, сейчас ты стала краше…
Пусть счастье поселится в этот дом!
Защемило сердце. Слеза щеки коснулась:
– Такого мужа, человека упустила!
Но тут же мудро, тихо улыбнулась:
– С Лесовиком я душу возродила!
