Юрких ласточек шёлковый шелест, звон во ржи скрытых перепелов – этой музыки знойную прелесть будь готов слушать! …Вечно готов. Июль начало Зной, жара. Где спрятаться – крутится в уме. Тень нашёл – нет разницы, Что ж, терпи вдвойне. Впрочем… Ты вставал хоть раз в ранние часы? Там прохлады про запас, на траве – росы. Задержался ль вечером, как утихнет зной, в тишине доверчивой зорьки золотой? Может, ночью раз озяб у речной воды? Освежился – и назад. Мокрые следы. Зной нас жарит только днём. Спрячемся вдвоём. Июль середина Нашему молению внял Морозко-дед. В Северных владениях где-то друг-сосед Ветродуй. – Гони к Москве горы облаков. Залежались в вышине, сборщики паров. И, откуда ни возьмись, шквальный ураган. Разродилась неба высь – водяной таран струй холодных и тугих с плёткою ветров рушил полусон больных трав, кустов, дерёв. – Благодарствуй, Ветродуй! Только слишком не балуй. Июль окончание Хмурь ушла, как будто сдули, нет и бьющих жаром глаз. Это рожица июля в новый час. Дни последние дарил он тихую теплынь. Мелким дождичком сорила ночи синь. Ты не сразу, друг постылый, нас покинь. По тропе лесной ходок На прилавках всюду клюква – красные горошины. Собирали чьи-то руки ягодное крошево. – Из каких краёв? – Тверских. – То-то больно крупная. Там лесов, болот глухих! Доля многотрудная, кого кормят огород, лес – места укромные, где среди лесных пород зреет снедь съедобная. Кто её своей считает, встанет рано, до зари. Сапоги в росу ныряют, врозь бормочут: раз, два, три. А потом летают руки вслед за ягодой лесной иль болотной до разлуки с лесом мокрою порой. Всё про ягоды. А рыжик, груздь упругий, боровик? В день заветный их услышат тётка Оля, Глеб-старик. Среди них есть и Калиныч* с земляникою в руке. Он поэт в душе, хоть лично вырос на Тверце-реке. Этим летом местный житель, по лесной тропе ходок, заглянул в мою обитель и малины приволок. 2021 г.
* Персонаж рассказа Тургенева «Хорь и Калиныч». Орловские угодья. Пришёл к другу с букетом из кустиков земляники. Прощай до весны! Дачный рай по осени ждёт-пождёт заботы от меня, надеется, что не подведу. Ночью уже настежь зимние ворота: заморозки щёлкают, иней поутру. Днём прогонит солнце все ночные страхи. Сад стоит по пояс в золотой листве. – Ты надень нам всё же белые рубахи на стволы, надёжнее будет по весне. – Принагни пониже нас, чтоб снежок засыпал,– шепчет мне малина. Роз колючий ряд зацепил, напомнил. Ну, денёчек выпал! Кто ещё мне выдаст на труды наряд? Всё. Замкну калитку. А на сердце тяжесть: вдруг рассвирепеет зимушка-зима? Остаются сирые. Как-то снег поляжет? Долгий срок томит меня без вины вина. Ночной снегопад Год плетётся к завершенью – середина декабря. Люди ходят хмурой тенью, лёд ругают, тьму корят. Так закончился бесславно и ещё один денёк. Глянь в окно: бесшумно, плавно начал сыпаться снежок не случайный, проходной – гость надолго, гость ночной. Утром вышла – где дороги? Снеговая целина. Рассердилась: жалко ноги. Но горячая волна радости накрыла душу. Сеть березовых ветвей, нет, пушистых снежных кружев в слабом свете фонарей, в синеве всех декабрей упадает пеленою впереди и надо мной, вся обвита тишиною, вся безмолвье и покой. Разгребая снег, несу бережно зимы красу. |
