– Конечно мог! Хватай и ешь! Давай скорей, пока никто не видит…
Пока никто не видит, видишь ты, и знаешь ты один, что это не сама разбилась чашка у Медведа. Вернее, нет, разбилась-то сама, никто её не заставлял, но вот упала… «Но ведь она могла… сама?»
– Конечно же могла! Ещё бы, Зёжик! Сквозняк там, или Страшный лис, пока никто не видит, забегал, а он ведь любит пирожки…
– Он любит пирожки!?
– А то! Конечно! Обожает, просто обожает пирожки! А с чем он, кстати?
– Ну… не знаю, я не пробовал его…
– Ну так попробуй поскорей! А то сейчас увидит кто-нибудь… К тому же, ёжик, ты же в дом не заходил…
– Не заходил?
– Ну да! Ты же весь день Медведу грядки помогаешь поливать, малину собирать… Да, кстати, ёжик!
– Что?
– Я тут подумал… ведь Медвед и сам мог съесть свой пирожок? Потом забыть, что съел, забыть, и всё…
– Ну… да.
– Вот именно что да! И чашку, чашку тоже сам он мог разбить, потом забыть!
– Ну… я не знаю…
– А даже если и узнает, что не он, то ничего, простит. Он не обидчивый, не жадный… Вернее, очень жадный и обидчивый Медвед! Скорей хватай и ешь! Пока никто не видит… Ну?!
И ты, себе во вред, кладешь на место пирожок, выходишь в сад, подходишь к медвежонку, говоришь…
– Медвед… я это… там… немножечко… разбил, короче, чашку. Ну, это самое… Твою.
Не сам ты это говоришь, и лапы не твои малинину кладут не в рот, а в бесполезную корзинку, и поливаешь точно уж не ты, заставили тебя, приговорили грядки поливать, посуду мыть, пропалывать! «Медвед, тебе помочь?» – такое говорить! Такое! Ни с того и ни с сего, когда ты мог на солнышке лежать, в тени сидеть у речки, когда ты мог спокойно чашку медвежонка на совок, в пакет и закопать в лесу… пока он грядки поливал…
– О, ёжик… Ты куда?
– Я так… немножко погулять…
Пока никто не видит!
Потом такие чудеса! Пропала чашка, да и всё, и пирожок пропал. Ну, был, и нет. Была, и нет. Где доказательства? Закопаны в лесу. Свидетели? В тебе! Молчи, никто и не узнает никогда… молчанье сохранить сложнее, чем сказать…
– И это, медвежонок? Ты прости… я пирожок твой съел, случайно. Не нарочно! Так как-то вышло, раз… его уже и нет. Ты зря его на стол вообще-то положил, вот съел бы сразу или спрятал… и ничего бы не случилось с ним… И это, знаешь? Он совсем невкусный был, засох, остыл… такой невкусный пирожок! Ты тоже ведь не съел его, что знал, что он невкусный… да?
– Я просто, ёжик, для тебя его оставил.
– Для меня?! А что ж ты сразу не сказал?
– Забыл…
– Ну ладно… это… Я тебя прощаю!
Ты не поймёшь!
«Ну хорошо, ну ладно, я согласен! – думал ёжик. – Сначала медвежонок грядки поливал, теперь, как видишь, я, надеюсь, ты доволен? – Зёжик промолчал. – Так вот: неважно, кто из нас их поливал, не в этом мысль, ты только не перебивай сейчас меня, а то как в прошлый раз её забуду, и…»
– Кого забудешь?
– Мысль!
– А где ты в прошлый раз её забыл?
– Кого?
– Ну эту, мысль свою…
– Не помню… Ты опять? Опять ты перебил! Ты можешь хоть секунду помолчать?
– Молчу-молчу…
– Ты даже говоришь когда, что ты молчишь, то снова говоришь! Ты что, не понимаешь, или ты нарочно? Ну всё, ну вот, я так и знал, опять забыл… забыл! Не помнишь, что я говорил? Эй… ёжик? Ты не помнишь, что я говорил?
Но было тихо.
Чудно́е дело – тишина, в ней слышно даже, как часы стучат за стенкой, как ветка хрустнула в лесу, как шмель гудит, как шепчется трава, как листья шелестят друг с другом, как дышишь сам, как медвежонок дышит… Чудно́е дело тишина! В ней слышно всё… «А ведь должно наоборот же быть? – подумал ёжик. – Чтоб ничего не слышно в ней? На то она и тишина… Да, ёжик? Зёжик, ты чего молчишь?»
– Чего? – спросил Медвед, который под покровом мыслей подкрался к ёжику совсем неслышно в тишине. Случалось, даже Хитрый лис и Страшный волк подкрадывались так, а после: бах! И мысли в страхе разбегутся все, потом не вспомнишь ни одной.
– Ты что-то говорил?
– Да так, я не тебе…
– Ну, мне скажи.
– Да нет, ты не поймёшь.
– Нет, я пойму!
– Нет, медвежонок, бесполезно. Ты никогда меня не понимал…
И медвежонок понял вдруг, что ёжик подружился сам с собой, что он теперь всё время ходит, говорит и спорит, мирится с собой, с самим собой на лавочке сидит, и ля-ля-ля, ля-ля-ля-ля… «Не у тебя спросил, ты не поймёшь, я не тебе…» Да почему я не пойму? Не понимал? Я понимал! Всегда! А если и не понимал, то ведь терпел? Всю жизнь терпел, и думал, что друзей не выбирают. Какой же я Медвед! Ведь выбирают именно друзей! Теперь уж лучше выберу себя. Я не предам, не брошу по пути, не подружусь с каким-то… кем-нибудь ещё, кроме себя, ради какого-то себя…
И в самом деле? Кто может лучше другом быть тебе, чем сам? Играй с самим собой, читай с самим собой, прочёл и обсуди, а надоест читать и обсуждать, сходи с собой на речку, себе малину собери… Не просто так малину собери и не кому-нибудь ещё – себе! «А хочешь чаю, медвежонок?» – «Лучше бы компота…» – «Сейчас тебе сварю». – «Спасибо…» – «Не за что, Медвед! И кстати, он тебе ни разу за компот спасибо не сказал… Ни за компот и ни за что вообще…» – «Да! И тебе! Мне, знаешь, медвежонок, мне не за себя обидно, за тебя!» – «И как ты раньше мог с таким дружить?» – «Не говори…» – «Идёшь-идёшь, а он сидит, варенье ешь, а он глядит…» – «Так надоел!» – «Не говори…»
И медвежонок с медвежонком долго говорили про то, как им обоим Зёжик надоел… Так надоел! Так надоел ужасно, страшно! Что просто невозможно дальше без него…
– Пойдём посмотрим, как он там?
– Нет, не пойду, вдруг он подумает, что я пришёл дружить…
– Ну да… Ну, мимо хоть пройдём?
– Ведро возьми, для маскировки…
И медвежонок с медвежонком совершенно равнодушно мимо Зёжика, сидевшего на лавочке, прошли с ведром, с корзинкой, с тяпкой, с тазом. Чихнули и прошли… Вздохнули и прошли… Присели рядом и прошли… А Зёжик ел орехи и читал.
«А может быть, на речку сходим, медвежонок?» – «С кем?» – «Со мной…» – «Нет, знаешь, сам иди. Один». – «А может быть, тебе оладушки пожарить?» – «Не хочу». – «А может…» – «Всё, отстань! Мне скучно, понимаешь? Мне никогда ещё, мне в жизни не было ещё так скучно, как с тобой!» – «А мне с тобой!» – «Ты с ёжиком меня рассорил! Сказал, что он плохой! А он мой друг!» – «Ты тоже это говорил!» – «Да мало ли что говорил?! Я говорил, а ты так думал! Это хуже!» – «Да ты же пять минут не можешь без него! Слабак! “Ведро возьми для маскировки…” Трус!» – «Да сам ты трус! Ты сам слабак! Я лапой больше для тебя не шевельну! И больше никаких тебе борщей! Огурчиков солёных… Сам ешь оладушки свои! Всё, отойди! Дай мне пройти…» – «Ну и иди! Иди-иди… ежиный хвост! Слабохарактерный лопух! Ты никому не нужен, понял? Даже мне!»
И медвежонок топнул лапой на себя, да так, что вздрогнула земля, и в домике тарелки зазвенели, и Зёжик книжку отложил, увидел медвежонка и спросил:
– Медвед! А ты обед себе сегодня приготовил для меня?
Вернувший время
Бывает время странное такое, когда не знаешь, чем занять его, сидишь-сидишь, а время тикает так скучно: тик-так, тик-так, тик-так, тик-так…
Когда бежишь домой от страшного оврага, время мчится, в лапах – ветер! Дыбом шерсть! Назад тропинка, поле, пруд, и Страшный лис, и Хищный лес, и приближается Медвед, на лавочке сидящий, со скоростью бегущего ежа. А остановишься – пойдет вперёд, но без тебя, вдоль речки прогуляться, ну или в дом зайдёт, чайку с баранками попьёт – и снова в сад, пока с медведем ты на лавочке сидишь… Потраченное даром время не вернётся, оно как съеденная баночка варенья – печальные воспоминания одни. Конечно, баночка варенья – вкусное воспоминанье, но снова ложкой зачерпнуть нельзя, а только вспомнишь, воздух облизнёшь, вздохнёшь…
Когда бежишь с Медведом рядом из силы всех ежиных лап – бежишь на времени Медведа… недолго, правда, сколько хватит сил, а дальше вслед медвежьей скорости пищишь: «Медвед! Я больше не могу!»
