Ее шрамы исчезли, а волосы отрасли слегка длиннее каре. Они жили… их на законных основаниях поселили в доме с такими удобствами, неудобно пампезными, о которых Баки раньше знать не знал. Не где-то в великом, продуваемом всеми ветрами нигде, а по юридически официально существующему в штате Гавайи адресу, куда охотно доставляли почту, привозили пиццу, куда выстраивалась очередь из курьеров-зевак, жаждущих хоть одним глазком посмотреть изнутри на обитель миллиардера. В которой, однако, обитал ни разу не миллиардер.

Днем позже Барнс все же умудрился проснуться… почти с петухами. Электронный календарь на микроволновке поприветствовал его ровной строчкой неоново-зеленых цифр: 04.07.17 6:21:12 A.M.

В графе «События» на плоскости голограммы значилось «День Независимости США».

Баки исправно стригся и каждый день старательно сбривал отрастающую с невероятной скоростью щетину. Местный климат чаще всего не считался с его давней привычкой носить одновременно несколько слоев одежды, поэтому, как и предсказывал Фьюри, проблем с маскировкой не возникало. Достаточно было влезть в шкуру самого себя 40-ых годов прошлого века. Не слишком комфортно Баки в ней себя чувствовал, но зато пальцем в людных местах на него никто не показывал.

Почти.

- Смотри-смотри-смотри, Джек! Да нет же, вон туда! Смотри! Он очки снял… – Баки невольно напрягся и вернул аксессуар на лицо, но в целом сделал вид, будто ничего не слышал и вовсе ему все равно. – Кто? Ну ты даешь! Ты вообще хоть раз был в музее Капитана? Это же Джеймс Бьюкенен Барнс, тупица! Один из Ревущей Команды, друг и боевой товарищ Капитана Америка!

Баки беззвучно выругался, сквозь зеркальные двери терминала наблюдая за двумя школьниками, непонятно что забывшими в зале ожидания аэропорта именно здесь и именно сегодня, прикипевшими к месту и старательно прожигающих дыру у него в спине. Баки поощрял любознательность, сам когда-то таким был, но всему же должен быть предел…

- Сам ты тупица! – обижено рявкнул Джек. - Я сто раз в музее был. Там говорили, что Джеймс Барнс – единственный из команды Капитана, кто отдал жизнь на службе своей Родине. Он умер в 44-ом. А если даже нет, то он сейчас должен быть дряхлым дедулей…

- Капитана тоже все считали мертвым, но он оказался вполне себе живым. И ни капли он… - мальчуган вдруг подавился окончанием фразы и прикипел взглядом к чему-то левее плеча друга. Баки проследил его взгляд через отражение и… шепотом договорил за лишенного дара речи парнишку его мысль.

- …не похож на дедулю.

В их направлении, вернее, в направлении Баки, в то время как детвора грозила стать невольными свидетелями, надвинув на глаза бейсболку, шел никто иной, как Стивен Роджерс. В спортивном костюме, кроссовках, со средних размеров спортивной сумкой в руке. Преуспевающий спортсмен на заре карьеры – да, но черта с два столетний дедушка.

Самым краем глаза Баки увидел, как у мальчишек в отражении синхронно раскрылись рты.

- Бак…

- Стив…

Никто из них не произнес сентиментальное: «Я скучал!», оба предпочли ограничиться брутальным: «Я рад тебя видеть», что в переводе на довоеннобруклинский служило равнозначным синонимом к целому списку фраз, вроде: «Без тебя было плохо», «Скучал», «Виноват», «Прости» и так далее.

Они не виделись и не поддерживали связь несколько месяцев. Учитывая обстоятельства, предшествующие расставанию, Баки терзался оправданными сомнениями: а состоится ли их встреча в принципе? Но вот они стоят друг напротив друга в аэропорту солнечного Гонолулу, а Баки отвлекается на каких-то не в меру любознательных детишек… Вздор и только!

Стоило Барнсу об этом подумать, Роджерс сгреб его в охапку медвежьих объятий, как если бы не было ни того моста, ни геликарриера, ни Бухареста, ни Сибири, ни даже Ваканды и зала суда, и это первая с 44-го встреча закадычных друзей.

Челюсти у парнишек, наблюдающих развитие сцены, отвисли еще ниже.

- А я же говорил, что это он… Он живой! Баки Барнс! И Капитан с ним!

Стиву отстраненно подумалось: «Бога ради, сынок, только не кричи об этом». Баки… Баки вспомнился Кони-Айленд и их последние дружеские объятия перед его отправкой на фронт.

Спасая положение от нежелательной огласки, пришлось переброситься с мальчишками парой фраз и расписаться на робко сунутых в руки винтажных карточках. Баки с непривычки затупил, туго соображая, как же так вышло, что его подпись внезапно стала равной по ценности капитанской, но, в конце концов, он вывел забористую закорючку сразу после короткой записи: «Рэю от сержанта Барнса».

- А вы тоже теперь в Мстителях, мистер Барнс?

Детская непосредственность снова вынудила Баки ненадолго зависнуть. Стив оттаял быстрее.

- Да, - сказал он таким серьезным голосом, что даже Баки не обнаружил бы подвоха, если бы не знал, как все на деле обстоит. – Только пока это большой секрет, поэтому… - он заговорщицки приложил к губам палец. – Тссс! Сержант Барнс прямо сейчас на ответственном задании, и о том, что он здесь, никто не должен узнать…

Под лучами солнца, добросовестно раскаляющего ежедневную жаровню, двое мужчин шли к парковке.

- Я-то думал, Капитан Честность врать не умеет, а ты ребенку зубы так заговорил, что даже я проникся.

- Вообще-то я сказал правду, - ответ Стива обрезал слух серьезностью, после чего он едва заметно сбавил шаг, разглядывая внезапно ставшие ужасно интересными узоры кирпичной кладки под их ногами. - У тебя сейчас действительно задание ответственнее некуда, Баки… Я так не волновался из-за знакомства с женщиной со времен… эм… никогда, пожалуй.

Баки хотел подколоть: «Сопляк», готовый услышать в ответ коронное «Тупица», но в последний момент передумал. И озвучил только то, что рвалось на свободу из самого сердца:

- Спасибо, что приехал, Стив.