– Более чем, – ответил я. – Благодарю вас, Майлз. Здесь очень уютно и есть все необходимое.

– Всегда к вашим услугам. Если вам что-нибудь понадобится, постучите в любое время в дверь напротив. – Его голос неожиданно смягчился.

– Думаю, я вас не побеспокою и справлюсь сам.

Дворецкий стоял неподвижно и глядел мне в глаза.

– Конечно, если я где-то с чем-то не разберусь или не смогу…

– Надеюсь, что разберетесь, – оборвал Майлз. – Ваши вещи, мистер Арнольд, – он указал на мою сумку на стуле возле письменного столика, которую я увидел еще при входе. – А это на случай, если понадобится прислуга, – дворецкий подошел к кровати и слегка потянул за толстый бархатный шнурок с кисточкой на конце, висящий в нескольких дюймах от изголовья. – Колокольчик находится в комнате Бетти. Если что, она тут же явится.

А это уже любопытно.

Затем он прошагал к выходу, остановился и развернулся:

– Знаете, мистер Смит…

– Просто Арнольд.

– Как скажете, сэр. – Он на мгновение опустил глаза. – Мы не в восторге от затеи миссис Беннет. Однако, надо полагать, это вас не остановит.

Что-то мне опять не нравится его тон. Теперь уж точно не остановит, старый черт.

Майлз кивнул и удалился, тихо закрыв за собой дверь.

Странноватый тип. В конце концов, дворецкий таким и должен быть: показательно беспристрастным и учтивым, утешил я сам себя. Неудивительно, что из всех произведений По ему нравится именно «Падение дома Ашеров». Я представил в воображении главу замка из этого пугающего рассказа: бледный, подозрительный вурдалак без эмоций…

Я закрыл за Майлзом дверь и с разбегу плюхнулся на кровать – балдахины всколыхнулись. Как же здесь хорошо! Три дня покоя в прекрасном особняке с видом на залив! Кругом тишина, красивые фиалки, в доме гостеприимная хозяйка и симпатичная Бетти. Ах, ее зад… Я потеребил кисточку шнурка, фантазируя насчет хитроумных поводов позвать ее как-нибудь к себе… Но другие мечты овладели моей головой, и мысли начали путаться в событиях дня.

Окончательно утомившись, я быстро выключился прямо в одежде и ботинках.

До, ре, ми, фа… – щелкали клавиши пианино.

– Что это? – сквозь сон спросил я себя.

Соль, ля, си…

– Что это?! – повторил я и впился глазами в темноту, пытаясь разглядеть в ней что-то или кого-то.

Еще громче:

До! Ре! Ми! Фа!..

– Боже, – произнес я громко вслух. – Кто здесь играет?

Это был не сон.

И снова еще громче, как будто с раздражением, задевая соседние клавиши:

Соль! Ля! Си! Си! Си! Си!!!

А затем словно чей-то кулак отбил три раза подряд сразу несколько нот.

Раздался детский смешок, отозвавшийся эхом одновременно во всех уголках комнаты и над моей головой.

Меня приковало к постели. Я не мог шевельнуться. Вдруг распахнулось окно и ударилось косяком о стену, оторвав крепления занавески от карниза. Внутрь со свистом, будто его издал человек, ворвался холодный воздух, принеся с улицы запах плесени родового склепа, который я отчетливо запомнил, когда подходил к нему с миссис Беннет. Немного наружного света попало в комнату, и я смог разглядеть предметы мебели: дверцы шифоньера захлопали сами по себе, а несколько книг выдвинулись из полок шкафа и упали на ковер, и то ли ветер, то ли нечто с невероятной скоростью принялось листать влево-вправо громко шелестящие страницы. Затем с грохотом хлопнула крышка рояля, а банкетку со скрежетом о паркет отодвинуло куда-то в сторону, и через всю комнату к входной двери спешно протопали мелкие шажки, громко отчеканившие по полу каблучками, словно это были маленькие туфельки. Дверь распахнулась, и шаги растворились в глубине коридора, сопровождаемые детским смехом.

Какое-то время я сидел на кровати и смотрел на дверной проем не двигаясь. Мрак коридора манил. Я встал с кровати и направился к выходу. Подойдя к двери, я снова услышал звук шагов, но они резко стихли, будто чего-то выжидая. Я выглянул в коридор, опираясь ладонью о косяк. Возле лестницы, ведущей на третий этаж, опять раздался детский смех. Я стал вглядываться и… разглядел маленькую кисть, сжимающую извилистые перила, и детский лакированный туфель, сверкнувший на ступеньке. Самой фигуры, прячущейся во тьме, видно не было. Я медленно направился к лестнице. Кисть и туфель не шевелились. Сделав несколько шагов, я остановился за пятнадцать футов до лестницы. Повисла тишина. Мы оба застыли выжидая. Затем кисть стала постепенно исчезать в темноте – он медленно ее убрал, а за рукой испарился и туфель. По лестнице прокатилось хныканье, сменившееся на плач. Я подошел еще ближе и только хотел двинуться дальше, как неожиданно из черноты лестничного пролета выглянуло… детское лицо без глаз!!! Я отпрянул назад, споткнулся и упал! Туфельки взбежали по ступенькам вверх и резко умолкли над моей головой этажом выше. Тяжелое хриплое дыхание расползлось в тревожном пространстве. Он стоял там, словно прислушиваясь – я это ощущал всем своим телом, всеми своими внутренностями. Я встал с пола и попытался рвануться за фигурой, но услышал за спиной голос дворецкого:

– Все в порядке, мистер Арнольд?!

– Все хорошо, Майлз, – ответил я, поправляя одежду. – Похоже, здесь кто-то проказничает.

Дворецкий посмотрел на меня с недоверием:

– Проказничает?

– В доме есть дети?

– Детей в доме нет, – категорично заявил дворецкий.

– Вчера вечером вы сказали, что наверху есть детская…

– Да. Но детей в доме нет, – Майлз грубо меня оборвал, не дав возразить. – Сейчас три часа ночи, мистер Арнольд. Все спят, и вы тоже ложитесь спать. – Он сжал кулаки.

– Черт побери, кто же тогда устроил бардак в моей комнате? – возмутился я.

– Может, вы сами?

– Это не так! – я терял самообладание.

– Не хочу вас обидеть, но, возможно, вы не сориентировались в темноте и задели несколько предметов.

На шум вышли служанки. Дворецкий жестом головы дал понять Бетти, чтобы та заглянула ко мне и навела там порядок – она мигом проскользнула к моей двери.

– Я слышал детский смех и видел кое-что странное, – настаивал я, не желая мириться с неприятными обвинениями в галлюцинациях.

– В этом доме нет ничего странного, мистер Арнольд. Напротив, здесь все предельно понятно. – Дворецкий окинул меня строгим взглядом. – В шифоньере имеются пижама и майки.

Я обсмотрел сам себя, испытывая неловкость из-за того, что заснул в одежде и ботинках. Фиона таращилась на меня злобно. Бетти вышла из моей комнаты и кивнула Майлзу, тот ответил ей тем же и вновь обратился ко мне:

– Сейчас все в порядке. Возвращайтесь к себе и заприте на ночь дверь. Ключ найдете в замочной скважине.

– Запереть дверь?

– Этот дом пожил свое. Особняк далеко не новый. Сквозняки, вентиляция, разные звуки… Не нужно принимать скрип половиц за нечто, как вы выразились, странное.

– Хотите сказать, мне померещился этот?.. – я не решился описать увиденное.

Дворецкий ничего не ответил и остался молча стоять на месте, всем своим видом давая понять, чтобы я вернулся в свою комнату без лишних вопросов и претензий.

– Утро вечера мудренее, мистер Арнольд.

Я посмотрел в черноту уходящего на третий этаж лестничного пролета, кинул взгляд на Бекингема и пару других незнакомых мне лиц, взглянул на Фиону и Бетти:

– Здесь нет ни одной картины с чьим-нибудь ребенком, – я не мог просто так успокоиться.

– Утро вечера мудренее, мистер Арнольд, – настойчиво повторил Майлз.

Напирает. Что же его так сильно бесит? Нет, я не параноик. Только не надо приписывать мне еще и это.

Я пошел к себе и закрылся на ключ. Внутри царил прежний порядок. Окно было заперто, открытой оставалась только форточка, занавески прикреплены к карнизу, книги покоились на своих полках, дверцы шифоньера закрыты, а банкетка стояла на своем месте возле пианино.

Шустро Бетти управилась.