– Чувствуйте себя как дома, мистер Арнольд. Если захотите выйти наружу, не отказывайте себе в этом удовольствии. Только не заблудитесь, – предупредила миссис Беннет. – Здесь легко потеряться, хотя с виду все понятно. Главное, выбрать правильное направление.

– В запасе у меня осталось только одно.

– Проверим его вместе, но уже завтра.

– Буду ждать с нетерпением. А сегодня, пожалуй, свалюсь без задних ног.

Она попрощалась и отвернулась к заливу, поправив на плечах полупрозрачную шаль.

Я последовал за дворецким.

Мы дошли до просторного мраморного холла и стали подниматься наверх. Вдоль закругленной винтовой лестницы висели массивные портреты, а между ними с идеально выверенными интервалами крепились светильники с заостренными шишкообразными лампочками. Наиболее свежие портреты, судя по виду, начинались снизу и по мере восхождения по твердым каменным ступенькам, каждая вторая из которых имела мозаичные рисунки в виде звезд, сменялись более старыми. Вдоль ступеней следующего пролета, ведущего на третий этаж, еще несколько образов терялись в темноте. Я ощутил на себе их пристальные взгляды, следившие, казалось, за моими передвижениями. Это были уже не старые, а старинные полотна.

– Кто все эти люди? – поинтересовался я у дворецкого, когда мы достигли второго этажа.

– Несколько исторических персонажей. – Он провел рукой по воздуху напротив полотен. – Вы не встретите здесь семейных картин. Мистер Беннетт этого не любил… – Дворецкий замолк, подняв глаза кверху с таким видом, как будто испугался, что эту его реплику услышат посторонние.

Хм, почему именно исторические персонажи?..

И действительно, взглянув повнимательнее на один из портретов, я узнал знаменитого герцога Бекингема2. Забавно. Впрочем, лично для меня знаменит он был лишь по роману Дюма3. Конечно, я знал общую информацию об этой неоднозначной фигуре в истории Англии, но к своему писательскому стыду не особо тщательно наводил о нем справки. Запомнил только, что это был авантюрист редкой харизмы и пылкой страсти. И эту информацию я, кажется, также почерпнул из «Мушкетеров».

– Нам сюда, – произнес Майлз, жестом показывая следовать налево.

Мы прошли несколько футов по коридору и очутились у одной из двух дверей, расположенных друг напротив друга. В противоположной части этажа были еще две – ровно такие же.

– А что там? – спросил я, посмотрев в их сторону.

– Там живут прислуги, – ответил Майлз и отпер мою комнату. Повернув голову, он показал на дверь напротив и добавил: – А здесь живу я.

Ну и соседа боженька мне послал.

– Значит, Бетти и Фиона тоже спят на этом этаже? – поинтересовался я, думая, конечно, больше о Бетти и ее умении соблазнительно вертеть попой.

– Совершенно верно, – в голосе дворецкого прозвучало подобие ревности, но хозяйской, а не романтической.

Кажется, ему не нравится мое бесконечное любопытство, а необходимость отвечать на часто возникающие вопросы раздражает беднягу.

Майлз старался не показывать свое недовольство слишком явно.

– А где живет Филл?

– Водитель спит в домике с правого торца особняка, в гараже. Там у него есть все необходимые удобства. Если понадобится, его можно быстро найти там или по телефону – у себя дома в Амабее.

– Да, я видел тот домик, когда мы прогуливались с миссис Вайолетт. Всего лишь один гараж с жилой надстройкой…

– Мистер Беннет всю жизнь имел только одну машину. Он предпочитал использовать вещи рационально. Любил надежность и постоянство.

– Закалка долгих лет безденежья и лишений?

– Полагаю, так. Точные причины мне неизвестны.

– Что ж, его темно-зеленый ягуар – просто чудо.

Не успел я подумать о том, что меня поселили на этаже вместе со слугами, как дворецкий, словно прочитав мои мысли, произнес:

– Наверху спит хозяйка. Там располагаются всего четыре комнаты. Помимо ее спальни и спальни покойного мужа есть кабинет и детская. Внутри этот особняк не такой большой, каким видится снаружи.

Выходит, при жизни они спали отдельно? По крайней мере, в последние годы?..

– Тот случай… с ее мужем и сыном… – Я бесцеремонно затронул трагическое прошлое семьи Беннет.

Дворецкий смотрел на меня несколько секунд подозрительно молча, ничего не ответил и вошел в комнату первым, пригласив меня за собой.

Это была просторная гостевая со всеми удобствами. Я подошел к большому окну, которое выходило на центральный двор с фонтаном и живописную бухту, переливающуюся радующими глаза красками: синяя вода, очаровательный пирс, чистое небо, небольшой парк, раскинувшийся вдоль берега, проходящие вдали парусники и катера… Пейзаж был восхитительный. Правда, родовой склеп с левой стороны дома тоже попадал в кадр этого дивного обзора, но остальная придомовая часть, состоящая из клумб с фиалками, сглаживала восприятие могильного вкрапления.

Слева от окна стояла широкая кровать из красного дерева, окруженная светлыми балдахинами, словно помпезное ложе в королевских покоях. Еще левее от кровати у стены располагался старинный письменный столик со всеми необходимыми для творчества принадлежностями. Больше всех мне понравилась чернильница с выгравированным на ней изображением дракона и большое пожелтевшее гусиное перо с черным пятном на кончике. Чуть дальше от столика и ближе к двери стоял высокий шифоньер в цвет кровати с двумя дверцами и ящичками, чьи металлические ручки бросались в глаза узорами в виде оплетающих их змей. Правее от окна красовалось черное пианино и продолговатая банкетка. На вид инструменту можно было дать лет сто, не меньше, как и самой банкетке, при этом оба выглядели ухоженными, излучали сценичность и пахли стариной. В трех футах от них высился древний шкаф с книжными полками примерно той же эпохи, с расставленными внутри аккуратно по размеру книгами.

Я приблизился и достал сборник рассказов По4.

– «Убийство на улице Морг», – оживился я, пролистав книгу. – Обожаю этот рассказ.

– Мне больше нравится «Падение дома Ашеров», – отозвался дворецкий металлическим голосом.

– Я бы назвал его страшным и ледяным. Такой, знаете, мертвенный холод древних готических замков.

– Полагаю, на то и рассчитывал мистер По, когда сочинял сей шедевр.

– Мм… да, конечно. – Я поставил книгу на место. Майлз казался мне бездушным роботом. Его веки всегда были немного прикрытыми, как у циника, уставшего от мира, а обвисшее лицо при разговоре почти не шевелилось. – Здесь есть Лавкрафт, Уайльд, Твен, Лондон… Такое разнообразие…

– Это все миссис Беннет. У нее нет конкретных предпочтений, она собирает все подряд. – На словах «все подряд» он кинул взгляд в угол ниши – там стоял мой «фермерский ужастик» и несколько других моих произведений.

– Надо же?! – я искренне обрадовался, проигнорировав нетактичный намек.

– Можно сказать, здесь ее кабинет. Что касается мистера Беннета, то он вообще не читал беллетристику. В основном газеты либо научные книги. Его коллекция наверху.

– А кто же играет на пианино? Или оно здесь для красоты?

– Миссис Беннет. И ее… сын.

– Ее сын играл на этом инструменте?

Майлз ничего не ответил и подошел к двери, располагавшейся правее от шкафа. Он открыл ее передо мной, я шагнул внутрь: роскошно оформленная уборная в то же время имела только все необходимое без посторонних вещей: большая ванна, раковина с зеркалом, гигиенические принадлежности с косметикой, унитаз и биде, между которыми в пяти футах от пола высилось небольшое окошко, а под ним стояла плетеная корзина для грязного белья.

– Если вам нужно будет что-нибудь постирать, просто бросьте использованную вещь сюда, и Бетти ею займется.

Ах, Бетти…

– Надеюсь вам будет здесь комфортно, – добавил дворецкий.