— О’кей! — мы с Никой ответили в один голос. Настроение пошло на подъём. Мы вовсю улыбались нашему секьюрити и театрально хлопали в ладоши. Посёлок остался позади.
— А если серьёзно, откуда ты знаешь нашего отца и почему называешь его «дядя Жора»? Он почти для всех Георгий Николаевич. И вообще, кто твой отец?
— Отвечать по порядку? — Андрей стал серьёзным.
— Да, со всеми подробностями.
— О’кей. Наши отцы действительно знакомы, даже больше, их многое связывало в прошлом, но потом пути разошлись. Ваш женился и занялся строительством. Мой тоже женился, но продолжил зарабатывать криминалом. — Андрей посмотрел на нас в зеркало, но мы молча слушали, и он продолжил: — Попал за решётку на семь лет, но негодяем не стал. Наоборот, укрепил свой моральный кодекс. Короче, он освободился уважаемым человеком, а через год сел на второй срок. Отмотав ещё два с небольшим, вышел серьёзным авторитетом. Ему предлагали короноваться, но он наотрез отказался. Своим пояснил, что крови на его руках больше не будет, вопросы решать будет деньгами либо отступать. После второй ходки отец занялся бизнесом и благотворительностью. С матерью они развелись через год после моего рождения. Я рос с отчимом, но всегда знал, кто мой настоящий отец. Благодаря ему мы никогда не нуждались в деньгах. Он оплатил репетиторов, учебу в МГУ, стажировку в Штатах. Дал денег на стартовый капитал, на котором я и раскрутился. — Андрей снова глянул на нас в зеркало. — Об отце я могу долго говорить, давайте в другой раз, не хочу вас грузить.
— Ну уж нет, продолжай, — Ника сжала мою руку.
— Да, расскажи, что можешь. Твой отец так близок папе. — У меня забилось сердце, хотелось, чтобы дорога не заканчивалась и Андрей не замолкал.
— Как хотите, я только рад. Сейчас вам рассказываю и сам понимаю, что всё, что в жизни имею, появилось благодаря отцу. Всем ему обязан. Они с отчимом разные люди. Дядю Славу так и не назвал отцом. Он мужик неплохой, окончил консерваторию, сам из дворянского рода, чтит традиции семьи. По словам матери — несёт духовное наследие именитых предков. Про таких говорят: генофонд нации. Он старался, помогал матери меня воспитывать, есть доля его морального вклада в меня, не спорю. Но всё же кушали мы всегда на деньги отца, которые он пачками без счёта отдавал матери на меня. Я рано уяснил, что богатый внутренний мир — это прекрасно, но без надёжного счёта далеко не уедешь. Отец иногда упоминает советские времена и перестройку, которые прошагал с вашими родителями. Всегда говорит о Георгии Николаевиче с теплом, типа: «Жорка был умнее, поэтому сейчас иностранным словом бизнесмен зовётся, а я так, жулик, полукриминальный представитель предпринимателей». Они хоть и не виделись много лет, но периодически созваниваются. Отца вашего я зову дядь Жорой с детства. Мать говорит, что если бы мой отец вслед за вашим из криминала ушёл, то она бы с ним ни за что не развелась. А так, мол, за меня переживала, за будущее. До сих пор его любит, но ещё тогда решила, что не сможет от свиданки до свиданки жить, боялась, что пойду по его стопам. Вот, вся история. Рассказал с подробностями. Вероника, тебя куда везти?
Мы с сестрой слушали, не перебивая. Я жадно хватала каждую деталь, а сама испытывала шок. Неужели так бывает? Получается, Андрей сын легендарного для меня человека, известного как Князь. В нашем доме это имя было неприкосновенным. Алик, так зовут отца Андрея, был папиным и маминым одногруппником, потом свидетелем на их свадьбе. Они дружили. Потом у Алика потекла хулиганско-бандитская жизнь, об этом папа редко при нас говорил, но Князь не пропал из его воспоминаний. Недавно смотрели фильм «Бригада», и папа обмолвился: «Вот так и мы с Князьком начинали». А потом, как и сказал Андрей, их пути разошлись. Причиной этому невольно стала я. Эту историю у нас в семье хорошо знали.
Группировка Князя имела высокий авторитет. Полюбовно уладить очередной передел территорий не удалось, началась война. Князь и папа оказались в самой гуще событий. Мама с ужасом вспоминает те дни. С тех пор она постоянно красила волосы, потому что тогда сильно поседела. Когда обстановка накалилась до предела, она была на седьмом месяце, ждала меня. Жертвами разборок стали папины родители. Машина взорвалась вместе с ними прямо во дворе дома. Спасти никого не удалось, взрыв был слишком сильный. Мама выбежала на улицу и потеряла сознание, очнулась в больнице. Начались преждевременные роды. Меня ждали в августе, и врачи прямым текстом говорили, что ребёнок родится мёртвым либо проблемным. Они собирались спасать только мать, но её состояние казалось пугающе безнадёжным: нервы были на пределе от постоянного ожидания беды — не лучший фон для рождения ребёнка. Папа говорил, что мама и так посерела на глазах, ссутулилась, а после взрыва на неё вообще было больно смотреть.
Именно тогда, услышав приговор врачей, отец поклялся, что если мама сможет бороться и выживет, то он уйдёт из криминала. Чудо произошло. Мама не просто выжила, она ещё и меня родила вполне здоровую для недоношенного ребёнка. Врачи разводили руками. Ещё бы: ребёнок в такой ситуации обычно не выживает либо рождается с серьёзным набором проблем. Я, видимо, ещё в утробе матери научилась цепляться за жизнь, не сдаваться, бороться во что бы то ни стало. Так мама потребовала от отца отказаться от мести. Моё рождение сочли Божьим даром, потому и назвали Дариной. Отец выполнил просьбу, хоть и было непросто.
Уже потом мама рассказывала, как он рыдал в больничном коридоре, рядом с ним стоял Алик. Папа благодарил Бога и врачей за моё появление на свет. Бабушка с дедушкой погибли, а я родилась в тот же день. Алик понял и принял папин выход из общих дел и переезд в другой город. Он не скрывал, что нелегко будет смириться с разлукой с братом — так прямо и говорил. Понимал, что раз я родилась вопреки «точным» прогнозам врачей, значит, кому-то «там» было нужно, чтобы отец отказался от прежней жизни, а мама могла спокойно жить дальше, в заботах о семье и детях.
Дальше Князь пошёл один. Отомстил за смерть папиных родителей. Может быть, и жестоко, но, по-моему, справедливо. Папа занялся строительством коттеджей и загородных домов. Тогда это течение только начиналось — крайности девяностых: у одних щи пустые, у других бриллианты мелкие. Из одинаково пёстрых обоев в одинаково-разные евроремонты. Папа уловил, от чего устали люди и к чему стремились. Поначалу было тяжело, он держался на небольших капиталовложениях, но упрямо верил, что, если настойчиво бить в одну точку, он стену проломит. И она поддалась.
Первая прибыль была совсем маленькой, но родители радовались как дети. Я представляла, как мама плакала и крестилась перед иконами, поверив, что всё налаживается. Папа мог законным способом зарабатывать, и тревога постепенно рассеивалась. Они уже ждали Нику, мне было почти два. Путь становления занял годы. Отец говорил мне, когда случались досадные провалы в школе и, позже, в модельной карьере, что «чемпион в жизни не тот, кто прибегает к финишу первым, а тот, кто, спотыкаясь или падая, обязательно встанет и снова, с изодранными коленями, побежит к заветной черте. Раз уж ты родилась в олимпийское лето, то не можешь себе позволить слабохарактерность». Так они с мамой и добежали до всего, что имеют, заодно воспитали нас с сестрой.
А Алик… Этому не было объяснения, но я всю жизнь чуть ли не боготворила его, точнее, его образ, созданный по фотографиям и рассказам отца. Он был моим неидеальным идеалом и таким оставался. Волевым, решительным, со стальной хваткой. Хладнокровным, но при этом справедливым, по-своему красивым. Именно таким я его себе представляла. Почти так же, только другими словами, его описывали журналисты. Робин Гуд и Крёстный отец в одном лице. Кто бы мог подумать, что дядя Алик окажется отцом Андрея. Вот почему мне не давала покоя его внешность: он напоминал Алика на юношеских фотографиях родителей. Только Андрей обладал более аристократичными, даже кинематографичными чертами и тонким телосложением, доставшимся наверняка от матери. Стало понятно, откуда акцент: трёхлетняя стажировка в Америке не прошла бесследно. Эдакий Киану Ривз русского засола.
