— Я хотел свободы, — почти сразу ответил он. — Хотел увидеть мир своими глазами, а не через страницы книг из архивов. Хотел знать, что когда мой народ в опасности, я могу им помочь. Могу защитить тех, кто не может защитить себя сам.

Встретившись с ним взглядом, я вдруг замерла в непривычном волнении. Потому что верила каждому слову, потому что каждое из них откликалось во мне тоже. Казалось, вот она — причина, почему мы так легко понимали друг друга с самого начала. Потому что всегда хотели одного и того же, только каждый для своего народа. И с появлением общего врага в лице «Второго Рассвета» граница только сильнее размылась.

Меня напугало это собственное ощущение, которое я даже не могла разобрать. Возможно, Уэллс был прав. Возможно, мне не стоило верить, но этого жаждало всё моё существо. И от этого я в очередной раз растерялась.

Беллами тем временем взглянул на ёмкость с электродами и уточнил:

— Тут точно всё в порядке?

Там почти перестала идти реакция. Дно уже покрыл слой порошка. За этим всем стоило бы следить мне, но я оказалась слишком занята мыслями о чём-то другом. Не относящимся к делу. Чёртова идиотка. Даже вздохнула с облегчением, что он сам невольно сменил тему.

— Похоже, выдохлись батареи. Больше мы ничего не получим, — констатировала я. — Пора доставать наш осадок.

Пока будущий прототип пороха сох на жарком летнем солнце, у заброшенной лодочной станции неподалёку мы нашли слегка поржавевшую, никому не нужную жестяную трубу. А затем вместе придумали и собрали простую схему отложенной детонации с помощью свечи, бутылки с маслом и длинного фитиля. Беллами снова понял мою идею с полуслова — и фитиль теперь был подсоединён к оставшемуся количеству гремучей ртути на земле внутри трубы, которую мы — ну, или скорее он — установил вертикально. Как только пламя дойдёт до кристалла, взрывная волна выкинет пакет вверх, в воздух. А температура взрыва непременно его подожжёт. Получалась маленькая примитивная пушка. Можно сказать, фейерверк в честь нашего побега. Осталось только уложить смесь внутрь.

Изобретать всё это вместе было настолько увлекательно, что я совсем потеряла счёт времени. А ещё иногда мы случайно соприкасались пальцами в процессе работы, и в этот миг сердце подчас пропускало удар. Я не понимала, почему, и всё это жутко раздражало. Солнце уже сильно клонилось к закату, и мне казалось, что делало это даже как-то слишком быстро. Думать о побеге становилось страшно, в голову лезли мысли обо всём, что могло пойти не так. К тому же Уэллса и Эвелин уже не было слишком долго. Так долго, что даже сквозь спокойную уверенность командира я могла разглядеть совсем нетипичные для него нотки тревоги. На этой безлюдной окраине, заросшей молодыми деревцами, к нам так никто и не подошёл. Никто не задал вопросов. А в городе могло случиться всё, что угодно. Уэллс был похож на землянина намного больше меня даже без дурацкой маскировки, но безопасность это ему никак не гарантировало.

— Собери, пожалуйста, вещи, — тихо попросил Беллами.

Я и не думала спорить — тут же выполнила просьбу. Он натянул свои доспехи и наручи, напрягся от неясного шума, послышавшегося издалека. Коснувшись кинжала на поясе, придирчиво осмотрел наше укрытие. Вздрогнул, готовый к атаке при виде летящего к нам силуэта, но признал в нём Уэллса. Тот задыхался от отдышки.

— Эвелин сейчас там… За нами хвост.

— Сколько?

— Четверо.

— Кларк, поджигай, — бросил мне Беллами, а потом снова посмотрел на Уэллса: — Она на твоей совести. Охраняй.

Он рванул навстречу погоне, а я дрожащими руками поднесла огниво к свече. Фитиль задымился только на четвёртой попытке, на пятой — зажегся окончательно. Уэллс отобрал у меня сумку и глянул на будущий фейерверк.

— Сколько у нас времени?

— Минут пятнадцать. Вы нашли лодку?

— Да. Не переживай.

— Что случилось?

— Какой-то мудак заорал, что я похож на долбанный плакат.

Беллами и Эвелин вдруг вынырнули перед нами. На них нападали двое солдат, и движения их были рубленными, грубыми, злыми. Но по большей части бесполезными. Замах — и гибкая землянка ускользнула, будто танцуя с противником. У командира в руках уже сверкал меч, длинный, широкий и с виду весьма массивный. Но он обращался с ним так легко, будто тот ничего не весил. В его движениях не было изысканной грации Эвелин, но они завораживали своей продуманностью и выверенностью. Оружие сейчас казалось не грубой железкой, а словно бы продолжением его руки. Беллами будто предугадывал каждый жест противника с пугающей точностью и всегда был на полшага впереди. Чётко зная, как и куда бить, он легко победил второго разбойника. Уэллс было подобрался, чтобы тоже броситься в атаку, но всё закончилось раньше, чем он успел сделать хоть один шаг.

А затем мы снова побежали. Плот ждал нас на другой стороне острова. Солнце ещё не зашло, так что я не знала, как мы скроемся незамеченными, если только план не поменялся на ходу. Но земляне были слишком сосредоточены на нашем побеге, чтобы отвечать на вопросы. Эвелин вела нас за собой. Уверенно сворачивала в запустевшие кварталы и редкие бесхозные участки. Видимо, заранее предусмотрела отходной путь. Благодаря этому мы почти незамеченными пересекли главные транспортные артерии города и остановились в небольшой мелководной бухте. На этой стороне острова течение оказалось ещё стремительнее. Всего один патрульный корабль виднелся достаточно далеко. Вода врезалась в берег и закручивалась в водовороты, вымывая землю всё глубже. Плот болтало и давно унесло бы, не будь удерживающих его верёвок.

Оглушительный хлопок взрыва заставил меня вздрогнуть. В небе вспыхнуло яркое белое пламя, следом с деревьев взметнулись стайки напуганных птиц. Будь у меня хоть жалкое подобие лаборатории для нормального электролиза и очистки веществ, вспышка была бы сильнее в десятки раз. Но даже без этого всем солдатам было ясно, кто именно способен на что-то подобное. Уэллс одобрительно хмыкнул. Эвелин ошарашенно присвистнула:

— Кажется, умники сегодня выиграли.

Беллами ловко запрыгнул на плот первым. За ним последовал Уэллс. Сбросив заплечные мешки, они разложили вёсла по краям. Мачты и паруса не было — в такую безветренную погоду от них не было бы толку. Побледнев, я на секунду замерла. Всё это уже было. Погоня, плот, бурный поток. Только река теперь была вдесятеро шире и втрое глубже. Сердце забилось где-то в горле. Заметив моё замешательство, Беллами без слов подал мне руку. Я схватилась за неё, покидая твёрдую землю. Страшно? До чёртиков. Но когда меня это хоть раз останавливало?

Кто-то протрубил в рог — низкий протяжный звук эхом разнёсся по городу. Сигнал тревоги. Охота началась. Эвелин перепрыгнула на плот. Они с командиром отвязали от деревьев верёвки, и завивающееся течение тут же слегка нас развернуло. Схватившись за вёсла, мы гребли вдоль земли, всё ближе подходя к главному течению.

— Нас неизбежно начнёт сносить. Плевать на это. Главное — берег. Мы направляем плот, а вы гребёте одновременно с нами. Ясно? — кратко проинструктировала Водная.

При встрече с резким течением весло едва не вырвало из рук. Травмированное плечо пронзило резкой болью от нагрузки, но я удержалась и даже продолжила грести. Стоит сбиться с темпа — и течение почувствует слабость. Снова развернёт. Плот постепенно сносило вниз, но другой берег приближался. Пусть и не так быстро. Я боялась оглядываться на город, так что смотрела только на деревья, твёрдо стоящие в земле. Какие-то тени мелькнули среди стволов. Потом снова. И ещё раз. Люди. Охотники!

— Там кто-то есть! — вскрикнула я. Тени снова зашевелились. Исчезли.

— Она права, — после краткого замешательства подтвердил Беллами, присмотревшись к зарослям. — Я увидел не меньше троих. Стоп! Хватит. Перестаньте грести.

— Если нас увидят с Южной пристани, мы уже не скроемся. А остановимся — и нас скоро туда снесёт! — возразила Эвелин.

— А подплывём к берегу — получим по стреле в глаз!