За дверью послышалось шуршание и топот маленьких, быстрых ног, а потом – гнусавый мальчишеский голос:

– Я не хочу никого видеть!

Цимих выдохнул. Вдохнул. И выдохнул. «Господи ты Боже…»

– Тогда скажи мне это в лицо, как поступают настоящие мужчины, Эджер, а не через дверь.

Замок щёлкнул, и на Лешера упал яркий свет из окна комнаты напротив, отчего силуэт мальчика девяти лет выглядел ещё контрастнее. Недовольное, заплаканное лицо принца вызывало в душе Лешера множество эмоций. Финансист и ребёнок глядели друг на друга: голубые глаза в тёмно-зелёные – озлобленные и печальные.

Эджер проглотил рыдания и выпалил:

– Я. Не хочу. Никого. Видеть!

– Я б на твоём месте тоже так говорил.

– Что ты знаешь о «моём месте»?! Это не твой отец умер вчера ночью! Не твой, а мой!..

– Ты прав. Мой отец умер очень давно, а я даже не полетел на его похороны. Я по нему вообще не плакал, представляешь? Зато вчера я потерял своего Короля. И своего друга, Эджер. Я очень любил твоего отца.

Принц расплакался, проливая крупные слёзы, шмыгал носом, вытирал подбородок рукавами вышитой рубашки. Лешер молча стоял перед ним с опущенным взглядом, пока Эджер не заговорил снова:

– Почему ты.. не полетел на похороны отца?.. Ты не любил его?

«Я его ненавидел».

– Я не хотел возвращаться домой, и улетал оттуда не для того, чтобы возвращаться.

– Это звучит грустно…

– Потому что ты сам грустишь. Может, посидим у тебя или у меня? Я нам малсары налью. Ты, наверное, и не ел ничего с утра.

– Да… Ко мне только мама зашла. Сказала, что папа умер. Я и не сразу понял, что это значит, а потом… Мне стало больно, и я плакал, и плакал!..

– Дженова уже ушла, когда ты начал плакать?

– Я… Я не хотел плакать при маме. Настоящие мужчины не плачут! Ты же не плачешь. Как у тебя это получается?

– Все плачут, Эджер, и мужчины, и женщины. Если бы мужчинам не положено было рыдать, у нас не было бы слёзных желез…

– Каким ты бываешь занудой, Цимих… – сказал Эджер, отвернувшись.

Лешер вздохнул и сел на корточки перед принцем.

– Прости, я совсем не знаю, что говорят в таких случаях. Я не знаю, как тебя утешить. Но я хочу сказать тебе, что ты не один. Мне тоже больно. И Её Величеству. И твоей сестре. Если тебе будет грустно – не бойся к нам подходить и плакать, хорошо? Это важно. Я не плачу потому что… Потому что мне тоже не разрешали плакать при всех. Но я уже большой дядька, и меня сложно исправить, всё равно что кричать на реку, чтобы она потекла в другую сторону. А ты ещё юный принц, и я хочу, чтобы ты поверил мне, понимаешь? Я твой наставник, и я забочусь о твоём благополучии. А если ты будешь держать всё в себе и плакать в одиночестве, как я узнаю, что ты здоров и счастлив?

– Ну, наверное, никак…

– Поэтому пойдём посидим вместе, хотя бы малсары попьём, если тебе совсем кусок в горло не лезет.

– А как же Энтара?.. Я её не видел даже сегодня. Стучался, но она не открыла. Может, ей тоже плохо и грустно.

– С твоей сестрой я тоже поговорю, не переживай. Я хотел узнать, как ты поживаешь.

Эджер развёл руками.

– Мама сказала, что папа разбился, это если… Если его тело разделено Даэт’Мирре может не увидеть его, и он не сможет потом переродиться… А я бы хотел, чтобы он переродился скорее, и может, я увижу его ещё при жизни, только в другом человеке… Но я же сразу пойму, что это он! Я это почувствую…

– Даэт’Мирре обязательно примет его, Эджер. Жрицы Смерти уже заботятся о твоём отце подобающе. Помнишь, я рассказывал, что они сведущи в сакральных законах тонкого мира? – Эджер активно закивал. – Они обязательно помогут твоему отцу воссоединиться с Ней и найти путь к следующей жизни.

– А когда мы будем с ним прощаться?

– Чуть позже, Ваша Высочество. А сегодня будет всеобщее внутреннее собрание, на котором я оглашу последнюю волю твоего отца, и тебе нужно будет присутствовать, понимаешь? Если ты не попьёшь и не поешь, у тебя совсем не будет сил.

– Ладно, уговорил, я поем, сколько смогу. Мы же вместе пойдём на кухню? – Цимих кивнул, и в этот же момент у Эджера заурчало в животе. – Ох, ведьмовские козни!..

Лешер усмехнулся.

– Не ругайся.

– Как тут не ругаться? Это ты можешь целый день проработать без обеденного перерыва и… Папа так ругался. И аван Рохтар. А он вообще похуже словечки знает, я слышал!

Лешер поднялся на ноги и одарил принца хитрым взглядом.

– Я тоже такие слова знаю, что тебе и не снилось.

Эджер закатил глаза.

– Ты?! Я тебе не верю. Ты слишком деловой. Ты даже на своих подчинённых не орёшь!

– Потому что мой имидж – это отражение власти Аверфолдов. Но.. об этих занудствах позже, хорошо?

Цимих раскинул руки в стороны, и Эджер тут же бросился к нему в объятья.

– Я тебя всё равно люблю, Цимих. Таким, какой ты есть. Это ведь значит, что я тебя по-настоящему люблю, да?

Лешер медленно погладил подопечного по голове, а на его губах расплылась мягкая улыбка.

– И я тебя люблю, проказник Эджер…

***

Когда аван Чейнт дочитал до точки, я опустил голову опёрся локтями о стол и помассировал виски. Голова гудела. От ужаса, от мыслей. Мыслей, что уносили меня далеко в прошлое, а я не любитель возвращаться к ушедшему – было и прошло, воспоминания – удел стариков, а я чувствовал себя хуже, чем старик. Я чувствовал боль. Я буквально ощутил, как мой отец умирал, как страдала моя мать. Вспомнил, как страдал я, что было со мной, когда мама сказала мне: «Эджер, папа больше не придёт. Папы больше нет».

Видимо, моё лицо приобрело какое-то скверное выражение, поскольку все глядели на меня с осторожностью и не смели даже слова вперёд вставить, когда я, наконец, взглянул на всех. И как я мог сохранить лицо в такой момент?

– Что скажете, Ваше Величество? – первым подал голос аван Берфон.

– Я.. ничего не понимаю… Кто мог такое написать?!

– Это нам и надо выяснить, мой Король, – с нажимом на каждое слово произнёс он. – Теперь вы понимаете, почему я так обеспокоен?

– Ведьмовщина какая-то!.. – сорвалось с моих губ.

– М-да, дело скверно… – протянул аван Рохтар. – И что же, вся книга.. такая?

– Полагаю, что да, – кивнул Берфон.

– Но, погодите… – заговорил я, немного обретая способность здраво рассуждать. – Вы сказали, что книга про меня, однако, она начинается с правления моей матери. А чем она заканчивается?

Берфон опустил взгляд и нервно сглотнул.

– Она заканчивается завершением её правления, Ваше Величество.

Я откинулся на спинку стула:

– Ничего не понимаю… «Король»? И там есть что-то про Содиена? Про его, так сказать, преступления? Так… Мне срочно нужен отчёт. Структурированная информация. А это всё.. уводит меня от реальных целей. Сбивает с толку. Я не люблю такое. Берфон, сделайте из этой художественной фантазии на тему «семья Аверфолд» что-то более приземлённое.

Берфон прямо смотрел на меня во время своего ответа:

– Ваше Величество, за «художественной фантазией» прячется неприглядная и пугающая правда: автор пишет так, будто он сам там был. Обратите внимание, в начале сказано, что ваша мать была в окровавленной ночнушке – никто из открытых источников не мог об этом узнать, между тем, она выскочила из спальни в чём спала и вместе с докторами оказывала вашему отцу первую помощь, потому и была в крови, я это хорошо помню. Аван Рохтар, подтвердите мои слова!

Начальник безопасности моей резиденции нахмурился так, что складка между его бровей стала явной, хотя он вечно её скрывал, стараясь не напрягать лоб.

– Меня тоже пугает, как это всё написано. Я будто слышу их голоса в голове: Лешера и покойной Дженовы… Это наводит на мысли, что наш автор либо жил во дворце, либо хорошо знает дворцовую жизнь.